Дэвид Митчелл - Сон №9 Страница 6

– Стаканы! – Вдова рявкает так резко, что мне ошибочно кажется, будто она обращается ко мне.

К стойке подходит Ослица, а моя девушка отправляется обратно к раковине. Мне грозит передозировка кофеина, но отказываться уже поздно.

– Кофе со льдом, пожалуйста.

Дождавшись, когда Лао-Цзы в очередной раз погибнет от рук биоборгов, я вымениваю спичку на «Карлтон». Пытаюсь разделить пополам пластинку миндаля, но она застревает у меня под ногтем.

– Добрый день. «Осуги и Босуги».

Пытаюсь придать голосу хоть немного солидности.

– Д-да…– Голос ломается, как будто у меня яйца не созрели. Я краснею, притворно кашляю и снова начинаю говорить, теперь пятью октавами ниже: – Скажите, Акико Като сегодня работает?

– Вы хотите поговорить с ней?

– Нет. Я хотел бы узнать… да. Да, пожалуйста.

– Пожалуйста – что?

– Не могли бы вы соединить меня с Акико Като? Будьте любезны.

– Могу я узнать, кто говорит?

– Так она, э-э, сейчас в офисе?

– Могу я узнать, кто говорит?

– Это,– это какой-то кошмар,– конфиденциальный звонок.

– Вы можете рассчитывать на полную конфиденциальность, но я обязана узнать, кто говорит.

– Меня зовут, э-э, Таро Танака.

Самое фальшивое из всех фальшивых имен. Идиот.

– Господин Таро Танака. Понятно. Можно ли узнать, по какому вопросу вы звоните?

– По некоему юридическому вопросу.

– Вы не могли бы высказаться более определенно, господин Танака?

– Э-э. Нет. В самом деле.

Медленный вздох.

– Госпожа Като в настоящий момент на совещании с нашими старшими партнерами, поэтому я не могу просить ее переговорить с вами немедленно. Но если вы сообщите ваш номер телефона и название компании, а также, в общих чертах, суть вашего дела, то я попрошу ее перезвонить вам попозже.

– Естественно.

– Итак, ваша компания, мистер Танака?

– Э-э…

– Мистер Танака?

– Замолкаю и вешаю трубку.

«Д» с минусом за стиль. Но зато я знаю, что Акико Като прячется в своей паутине. Считаю этажи «Пан-оптикона» – двадцать семь, потом начинаются облака. Я выпускаю дым вам в лицо, Акико Като. Вам осталось меньше тридцати минут жизни, в которой Эйдзи Миякэ – всего лишь туманное воспоминание с туманного гористого острова у южной оконечности Кюсю. Вам ни разу не снилась встреча со мной? Или я – только имя на соответствующих документах? Айсберги у меня в кофе, позвякивая, тают. Я выливаю в чашку сироп и сливки из пластиковых коробочек и смотрю, как жидкости растворяются, кружась в водовороте. Беременные женщины рассматривают детские журналы. Моя девушка ходит от столика к столику и высыпает пепельницы в ведро. Подойди сюда и высыпь мою. Она этого не делает. Вдова разговаривает по телефону, вся одна большая улыбка. Мое внимание привлекает человек, переходящий улицу Кита: могу поклясться, минуту назад этот человек уже переходил эту улицу. Я внимательно слежу за тем, как он двигается сквозь прыгающую через лужи толпу. Он переходит дорогу, затем ждет, когда загорится зеленый. Переходит Омэкайдо-авеню, ждет, когда загорится зеленый. Потом он снова переходит улицу Кита. Ждет светофора и снова переходит авеню Омэкайдо. Я смотрю, как он делает один, два, три круга. Частный детектив, биоборг, сумасшедший? Солнце вот-вот прорвется сквозь пелену облаков. Протыкаю лед соломинкой и пью кофе. Мочевой пузырь требует моего внимания. Я встаю, подхожу к двери туалета, поворачиваю ручку – заперто. Чешу в затылке и смущенно возвращаюсь на место. Когда захватчик выходит – это какая-то секретарша,– отвожу взгляд, чтобы она не заподозрила, что это я дергал дверную ручку, и пропускаю свою очередь. Меня опережает застенчивая старшеклассница в школьной форме – через пятнадцать минут она является миру с грудями, выпирающими из бюстгальтера, влажно блестящей кожей, в бело-розовом полосатом топе и мини-юбке – просто мечта. Встаю со стула, но на этот раз меня обгоняет мамаша с маленьким ребенком.

– У нас авария,– хихикает она, и я понимающе киваю. Может, мне все это снится – во сне всегда чем ближе к чему-нибудь подходишь, тем дальше оказываешься?

«Послушай,– визжит мочевой пузырь, – давай скорее, или я за себя не отвечаю!» Я встаю рядом с дверью и пытаюсь думать о песчаных дюнах. Вот он, токийский порочный круг – чтобы сходить в туалет, ты должен купить выпить и снова наполнить свой мочевой пузырь. На Якусиме можно отлить за ближайшим деревом. Мамаша с ребенком выходят, и я наконец внутри. Задержав дыхание, судорожно запираюсь. Поднимаю крышку унитаза и отливаю три кофе. Воздух в легких кончается, и мне приходится вдохнуть – в общем, не очень тут и воняет. Моча, маргарин, лавандовый освежитель. Отбрасываю мысль вытереть ободок унитаза. Раковина, зеркало, пустая мыльница. Выдавливаю парочку угрей и разглядываю свое отражение под разным углом: вот он я – Эйдзи Миякэ, житель Токио. Интересно, я хоть кого-нибудь обдурил или смешки, улюлюканье и косые взгляды адресованы именно мне? На угри сегодня урожай. Неужели загар, который я привез с Кюсю, уже сходит? Мое отражение играет со мной в гляделки. Оно выигрывает – я первым отвожу взгляд и начинаю работу над вулканической цепью угрей. Снаружи стучат и дергают ручку. Я зачесываю назад смазанные гелем волосы и открываю дверь.

Это Лао-Цзы. Я бормочу извинения за то, что заставил его ждать, и решаю без промедления идти на штурм «Паноптикона». И тут на авансцену широкими шагами выходит Акико Като. Из плоти и крови, здесь и сейчас – между нами всего лишь пять миллиметров стекла и максимум метр воздушного пространства. Совпадение, о котором я так мечтал, случилось, едва я перестал на него надеяться. Она медленно поворачивает голову, смотрит на меня в упор и идет дальше. Мне просто не верится, меня застали врасплох. Акико Като подходит к перекрестку, и тотчас загорается зеленый свет. В моем воображении она не постарела; в действительности это не так, но мои воспоминания на удивление точны. Скрытое коварство, орлиный нос, холодная красота. Пошел! Я жду, пока двери со скрипом откроются, выбегаю на улицу и…

Бейсболка, идиот!

Бросаюсь обратно в кафе «Юпитер», хватаю свою кепку и снова мчусь к переходу. Зеленый уже мигает. После двух часов, проведенных в помещении с кондиционером, мне кажется, что кожа потрескивает и лопается от полуденного зноя. Акико Като уже на другом берегу – я, рискуя жизнью, бегу за ней, перепрыгивая лужи и полоски «зебры». Мотоциклы набирают обороты и рвутся вперед, светофор загорается красным, водитель автобуса разражается бранью, но мне удается вынырнуть на другой берег, не отскочив ни от одного капота. Моя добыча уже на ступенях «Пан-оптикона». Бегу наверх сквозь толпу, получая оскорбления и на ходу извиняясь,– если она войдет внутрь, я упущу шанс встретиться на нейтральной территории. Но Акико Като не входит в «Пан-оптикон». Она идет дальше, по направлению к вокзалу Синдзюку,– я должен догнать ее и задержать, но мне приходит в голову, что если я пристану к ней на улице – это скорее настроит ее против меня, чем расположит в мою пользу. В конце концов, я собираюсь просить ее об одолжении. Она подумает, что я ее выслеживаю, и будет права. Вдруг она неправильно меня поймет, а я не успею ей все объяснить? Вдруг она закричит: «Насильник!»? Однако я не могу позволить ей раствориться в толпе. Поэтому я следую за ней на безопасном расстоянии, напоминая себе, что взрослого Эйдзи Миякэ она в лицо не знает. Она не оборачивается ни разу – а зачем? Мы проходим под строем чахлых деревьев, с которых падают последние дождевые капли. Акико Като встряхивает волосами и надевает темные очки. Подземный переход проводит нас под рельсами, и мы выплываем на яркий солнечный свет посреди запруженной транспортом и людьми улицы Ясукуни, с рядами бистро и магазинов, торгующих мобильными телефонами, откуда несется дребезжание струнных аккордов. В реальной жизни не так просто кого-то преследовать. Спотыкаюсь о чей-то велосипед – он звенит. Сквозь промытые дождем линзы солнце утюжит улицу паровым утюгом. Намокшая от пота футболка липнет к телу. Пройдя магазин с девяносто девятью сортами мороженого, Акико Като сворачивает на боковую улицу. Иду за ней, продираясь сквозь джунгли женщин, столпившихся перед бутиком. Никакого солнца, мусорные баки на колесиках, пожарные выходы. Декорации к фильму про Чикаго. Она останавливается перед каким-то зданием, которое оказывается кинотеатром, и оборачивается удостовериться, что за ней никто не идет,– я ускоряю шаг, изображая ужасную спешку и, проходя мимо, низко надвигаю бейсболку, чтобы спрятать лицо. Когда я беглым шагом возвращаюсь обратно, она уже скрылась в кинотеатре «Ганимед». Это место видало лучшие дни. Сегодня здесь показывают фильм под названием «Пан-оптикон». Рекламный плакат – ряд кричащих русских матрешек – ни о чем мне не говорит. Я размышляю. Хочется курить, но сигареты я оставил в кафе «Юпитер», так что приходится обойтись бомбочкой с шампанским. Фильм начинается через десять минут. Я вхожу, сначала потянув дверь на себя, вместо того чтобы толкнуть ее. Пустынный холл пестрит ковром психоделической расцветки. Не заметив ступеньки, спотыкаюсь и чуть не подворачиваю лодыжку. Безвкусный шик, запах средства для полировки. Мрачного вида люстра светит коричневатым светом. Женщина в кассе с явным раздражением отрывается от вышивания.