Кормак МакКарти - Дорога Страница 6

— Что это, пап?

— Сморчки. Это сморчки.

— Что такое сморчки?

— Грибы такие.

— Их можно есть?

— Можно. Возьми, попробуй.

— Они вкусные?

— Попробуй.

Мальчик понюхал гриб, откусил чуть-чуть, разжевал. Посмотрел на отца:

— Очень даже ничего.

Выковыряли все грибы, такие необычные с виду, и сложили мальчику в капюшон куртки, и вернулись на дорогу, и пошли к тому месту, где оставили тележку. Разбили привал на краю озера. Отмыли грибы от земли и пепла и замочили в кастрюле. К тому времени, когда огонь разгорелся в полную силу, уже наступила ночь. На чурбаке нарезал грибы тонкими ломтиками, бросил на сковородку, добавил туда же свиной жир из банки тушеных бобов, поставил все это поджариваться на углях. Мальчик смотрел: "Мне это место нравится".

Поужинали жареными грибами и бобами, выпили чаю, а на десерт открыли баночку консервированных груш. С одной стороны костер был защищен обломком скалы, а с другой они натянули полиэтилен, чтобы жар не уходил. Получился теплый закуток. Он рассказывал мальчику истории из прошлого, какие еще не забыл, — про мужественных и справедливых людей, — пока тот не уснул в ворохе одеял. Потом подкинул в костер веток и лежал, сытый и согревшийся, слушая глухой грохот водопада где-то внизу, среди темного безжизненного леса.

Утром решил прогуляться, пошел вниз по течению. Мальчик был прав: место оказалось очень удобным. Надо проверить, не привлекло ли оно кого-нибудь еще. Не нашел никаких следов чужого присутствия. Стоял и наблюдал за рекой, как она стекала в затон, там кружилась, пенилась и клубилась в водовороте. Бросил в воду белый голыш, и он моментально исчез, как будто языком слизнули. Однажды он вот так стоял на берегу реки, рассматривал форелей, обычно невидимых в светло-коричневой воде. Разве что, когда рыба переворачивалась с боку на бок в погоне за кормом. В черной глубине солнце острыми лучиками отражалось от рыбьей чешуи — наверно, так блестят, попав в полосу солнечного света, лезвия ножей в пещере.

— Нам нельзя здесь оставаться. С каждым днем становится все холоднее. Водопад может кого-нибудь привлечь. Мы же пришли. И другие придут. Мы не знаем, что у них на уме, и не услышим, когда они сюда заявятся. Опасно.

— Еще один денек, пап.

— Опасно здесь оставаться.

— Может, поищем другое место на реке?

— Надо идти дальше. На юг.

— А река разве не течет на юг?

— Нет, не течет.

— А можно на карте посмотреть?

— Можно. Подожди, достану…

Потрепанная дорожная карта, изданная в свое время для работников нефтедобывающей компании, была когда-то склеена скотчем, но со временем распалась на отдельные листки. Он каждый пронумеровал фломастером в верхнем углу. Покопался в этих кусках, а затем расправил тот, который показывал, где они сейчас находятся.

— Здесь мы перейдем мост. Похоже, до него еще миль восемь или вроде того. Вот река. Течет на восток. Пойдем по дороге по восточному склону гор. Вот они — дороги, черные линии на карте. Штатные дороги.

— Почему "штатные"?

— Потому что раньше они принадлежали штатам. Тому, что когда-то называлось штатами.

— Штатов больше нет?

— Нет.

— Что с ними случилось?

— Точно не знаю. Хороший вопрос.

— Но дороги сохранились.

— Да, пока.

— Сколько еще им ничего не сделается?

— Не знаю, может, и долго. Им пока ничто не угрожает, так что они еще на какое-то время останутся.

— Но не будет ни машин, ни грузовиков.

— Нет.

— Вот и хорошо.

— Ты готов?

Мальчик утвердительно кивнул, вытер нос рукавом, закинул на плечи рюкзак. Отец сложил карту, поднялся, сын последовал за ним сквозь серый частокол деревьев к дороге.

Внизу показался мост, поперек которого, полностью загораживая проход, застрял на боку тяжелый грузовик-фура, уткнувшийся в погнутые перила. Опять зарядил дождь, они стояли, накрывшись полиэтиленом, рассматривая мост из голубоватого марева своего убежища. Капли дождя тихо шуршали по пленке.

— Обойдем фуру?

— Вряд ли. Скорее всего, придется под ней пролезть, только надо будет разгрузить тележку.

Мост пересекал реку неподалеку от водопада. Его шум стал слышен на повороте дороги. Из ущелья налетел ветер, они затянули потуже края полиэтилена и вкатили тележку на мост. Сквозь металлическую арматуру просматривалась река внизу. Ниже по течению сразу за водопадом был железнодорожный мост. На его каменных опорах были хорошо видны следы в тех местах, докуда доходила вода во время наводнения, а в излучине реки громоздились завалы из веток, стволов и валежника.

Грузовик, похоже, стоял на мосту с незапамятных времен: обмякшая резина складками лежала под дисками колес, кабина водителя застряла в ограждении моста, кузов перекосился и врезался в кабину сзади. Грузовик развернуло, и зад уткнулся в перила на противоположной стороне моста, выворотив с корнем одну секцию, и она повисла на арматуре над водяным потоком. Он попытался затолкать тележку под грузовик, но мешала ручка. Придется тащить боком, пока же они накрыли тележку полиэтиленом и бросили под дождем. Согнувшись, залезли под фуру Оставив мальчика сидеть на сухой земле под машиной, он взобрался на приступку рядом с бензобаком, смахнул воду со стекла и заглянул в кабину. Потом перепрыгнул на подножку, дотянулся до ручки, открыл дверь, пролез внутрь, захлопнул дверь. Посидел, осматриваясь. Позади сидений — спальное место. Пол завален бумагой. Бардачок не заперт, в нем ничего нет. Перелез через сиденья. На лежанке — отсыревший матрас. Мини-холодильник с открытой дверцей. Откидной столик. Старые журналы на полу. Пустые фанерные полки. Под лежанкой — ящики, тоже пустые. Он все проверил, и все открыл, и выдвинул, и даже покопался в мусоре. Вернулся в кабину и сел на водительское место. Смотреть сквозь пелену дождя на реку внизу. Легкий стук капель по железной крыше. Всепоглощающая темнота.

Ночь провели в кабине, а утром дождь прекратился, и тогда они смогли разгрузить тележку, перенести ее и все вещи под грузовиком на ту сторону и сложить все обратно. Внизу в сотне футов от моста лежали почерневшие останки горелых покрышек. Он стоял и рассматривал фуру.

— Как ты думаешь, что там внутри?

— Не знаю.

— До нас кто-то тут побывал. Наверняка всё забрали.

— А как попасть внутрь?

Он прижался ухом к стенке фуры, а потом ударил ладонью по металлической поверхности.

— Судя по звуку, пусто. Можно, наверное, залезть через крышу. В боку было бы отверстие, сумей его кто-нибудь проделать.

— Чем?

— Нашли бы чем.

Снял куртку, бросил ее на тележку, залез на бампер, потом на капот и через лобовое стекло перемахнул на крышу кабины. Выпрямился, повернулся и посмотрел на реку внизу. Под ногами — скользкий мокрый металл. Посмотрел на сына. На его встревоженное лицо. Повернулся, схватился руками за верх фуры, подтянулся. Еще раз, еще. Иначе не взобраться. Спасибо хоть не толстый. Закинул ногу на ребро крыши, повисел так, отдыхая, потом сделал последний рывок и перекатился на крышу.

Разглядел люк посередине крыши, по-обезьяньи перебирая руками и ногами, добрался до него. Крышки на люке не было, из отверстия пахнуло мокрой фанерой и уже ставшим таким знакомым запахом кислятины. Вытащил из кармана брюк журнал и вырвал несколько страниц, скомкал и, достав зажигалку, поджег бумагу и бросил вниз в черноту. Слабый свист. Разогнал дым, заглянул внутрь. Такое ощущение, будто бумага горит на дне пропасти, а вовсе не в двух футах от крыши. Козырьком ладони прикрыл глаза и тогда смог хорошо разглядеть содержимое фуры. Трупы. Навалены как попало. Мумии в сгнившем тряпье. Бумажный комок, догорая, на мгновение ярко вспыхнул, как цветок, как расплавленная роза. А потом опять стало темным-темно.

Заночевали в лесу на гребне холма, с которого открывался вид на широкую долину, уходящую далеко на юг. Он развел костер под защитой скалы. Поужинали остатками грибов и банкой шпината. Ночью высоко в горах разразилась гроза, оглушительный грохот и треск обрушивались на равнину внизу. Серое небо то и дело освещалось вспышками молний. Мальчик прижался к отцу. Гроза закончилась, сменившись непродолжительным градом, потом зарядил холодный нудный дождь.

Проснулся в темноте. Дождь уже перестал. Долину заливает тусклый свет. Поднялся, прошелся по краю гребня. Зарево, растянувшееся на много миль. Сев на корточки, смотрел на огонь. Явственно различил запах дыма. Послюнявил палец, подставил его ветру. Когда поднялся и повернулся, чтобы идти обратно, увидел освещенный изнутри полиэтилен — значит, мальчик проснулся. Голубоватое свечение, казалось, висело над стартовой площадкой, с которой им предстоит отправиться в последнее путешествие на край света. Про которое некому будет рассказывать. Некому. Не надо себя обманывать.