Бернард Вербер - Наши друзья Человеки Страница 6

Рауль восхищается хижиной Саманты.

– Поздравляю, вы замечательный бумажный архитектор. Просто настоящая маленькая оса.

Саманта крутится в своей берлоге и шуршит.

– Вы что там делаете? – спрашивает Рауль. – Уже спальню лепите?

– Только кровать, подушку и столик у изголовья. Я люблю, когда удобно.

Рауль поворачивается в своем гнезде, и крыша его обрушивается.

Он быстро все поправляет, боясь, как бы Саманта этого не заметила.

Берет кусок бумаги и мастерит кораблик, который ставит на видное место, чтобы произвести на Саманту впечатление.

– Ах, так ты заделался декоратором, Рауль?

Он хватает другой кусок бумаги и делает самолетик.

– Мадемуазель Бальдини, не желаете ли, чтобы я помог вам обустроить вашу квартиру? Я могу вам сделать и сверхзвуковой.

Саманта показывает кастрюлю из бумаги.

– Спасибо, у меня есть все, что мне нужно.

Рауль запускает самолетик, берет большой кусок бумаги, кладет в рот и жует.

– Ты так зубы чистишь? Какой ты глупый все-таки!

Рауль достает разжеванный кусок бумаги и придает ему форму плюшевой игрушки.

– Я всегда сплю со своим мишкой. Саманта делает брезгливое выражение лица.

– Ладно, на сегодня, я думаю, хватит. Привет, Рауль.

– Спокойной ночи, Саманта. Несколько секунд спустя Рауль высовывает голову из своего укрытия.

– Э-э... вот еще. У вас точно нет сигарет? У меня просто ломка какая-то.

– Раньше надо было думать. Рауль с сомнением качает головой.

Каждый лежит в своей берлоге. Рауль ворочается, крыша снова падает. Он засыпает, голова и ноги высовываются из-под бумаги. Он начинает храпеть, сначала негромко, потом все сильнее и сильнее.

Из домика показывается голова Саманты, она похожа на сердитого зверька. Она зажимает уши. Свистит.

Рауль храпит тише.

Переворачивается на другой бок. Прекращает храпеть. Успокоенная Саманта прячется в домике.

Рауль начинает храпеть снова.

– Эй! Э-эй!

Рауль храпит все громче.

– Эй! Ох! Мотор! Потише!

Рауль храпит еще громче. Саманта снимает ботинок и швыряет в него.

Храп стихает и тотчас же возобновляется.

– Эй! Это невыносимо!

Она вскакивает и зажимает ему нос. Он задыхается и просыпается:

– Что... что...

– Ты храпишь. Раз мы должны жить вместе, надо с этим что-то придумать. Я не собираюсь всю ночь слушать твои серенады.

Он зевает и потягивается.

– Уже утро? – спрашивает он, протирая глаза.

– Мы и пяти минут не спали. Ты тут же начал храпеть, как поросенок. Ох, я не выношу мужчин, которые храпят.

– Мне очень жаль.

– Хорошо тебе, извинился и все.

– Ну а что? Я не виноват. Я такой. Я храплю. И я не буду себе оперировать мягкое небо для того, чтобы вам понравиться.

– Мне понравиться? Речь не об этом! Это вопрос сосуществования. Твоя свобода заканчивается там, где ты начинаешь мешать соседу. Ты мне мешаешь.

Свет гаснет.

Пауза. Слышен звон металла.

Свет зажигается.

– Смотрите, Саманта, лестница! Она обходит лестницу.

– Залезем? – предлагает она.

– Хорошо. Давайте.

– Нет, давай ты.

Рауль неуверенно протягивает руку, касается лестницы.

Электрического разряда нет. Он успокоенно берется за перекладины и поднимается наверх.

Саманта держит лестницу, чтобы она не опрокинулась.

– Рауль, что там видишь?

– Что-то вроде потолка с дырками. В середине большой люк. Наверное, через него они нас сюда и закинули. Если вы подниметесь и подержите меня за ноги, я попробую дотянуться до потолка.

Саманта залезает по лестнице и держит его за ноги.

Рауль поднимается еще на одну ступеньку.

– Ну, все, вот и потолок.

– Давай, открывай люк! Рауль старается открыть люк.

– Материал очень легкий, но и очень прочный.

– Толкай сильнее!

– Вы думаете, это так просто! Он пытается снова.

– Ну, вот, он открывается! Я открыл! Люк открывается.

На них падает луч света.

– Что ты видишь?

– Огромную комнату. Очень-очень высокий потолок. Метров двадцать в высоту.

– Чего ты ждешь? Давай! Бежим!

Она начинает карабкаться по лестнице, как вдруг на открытый люк и Рауля падает тень.

– А-а-а! – кричит Рауль в ужасе. Он падает, увлекая Саманту за собой. Слышен стук: люк захлопывается, свет исчезает.

Они встают на ноги.

– Ты и вправду дурак.

– Т... т... т...

– Т...что?

Глаза Рауля расширены, он ошеломлен.

– Т... т... там, наверху.

– Ну что там еще?

– Там... кто-то... кто...

– Кто? Что? Ничего не понимаю, что ты говоришь!

– Я видел только его глаз.

– Глаз? Чей глаз?

– Он был такой... такой...

– Надо было с ним поговорить!

– ...Это был не обычный глаз... он был невероятно огромный.

Он раскидывает руки. Саманта размышляет.

– Глаз Бога! – говорит она неожиданно, с удовлетворением. – Я была все-таки права. В конечном итоге, мы – в раю. Мы избраны. «Он» на нас смотрит. «Глаз Бога».

– Он был желтый и зеленый. Посередине черная блестящая щель. Это было похоже на глаз какого-то земноводного. На глаз гигантской лягушки!

– Что ты несешь?

– Идите сами посмотрите, если вы мне не верите. В конце концов, вы у нас специалистка по лягушкам!

Саманта залезает наверх. Люк освещается очень ярким светом. Саманта открывает рот от удивления.

Она очень медленно спускается, потрясенная:

– Это не Бог...

– И уж совсем не то, о чем я думал. Это зверюга метров в десять высотой минимум. Может, и больше.

Рауль достает мобильный телефон и набирает номер. Безрезультатно.

– Рауль, если это не Бог и не телевизионное шоу, то что же это может быть?

Рауль морщится.

– Он живой, – говорит он, – он большой, это что-то невиданное.

– Может быть, это кино, спецэффекты?

– Слишком уж долго его снимают. Обычно запаса пленки хватает на двенадцать минут.

– Бывают очень большие люди, такие больные.

– Ну, рост выше десяти метров, – говорит он насмешливо, – можно рассматривать как патологию, не подлежащую излечению.

– Если это не Бог, если это не спецэффекты кино, это – животное. Мы – пленники огромного зверя!

– Да-а... Даже огромные животные не бывают такими большими. Во всяком случае, это не крокодил, не бычачья лягушка и даже не разморозившийся динозавр. Это что-то совсем, совсем «новенькое».

– Новенькое? До такой степени?

– Абсолютно новенькое... На Земле... такого никогда не бывало.

Лицо Саманты меняет выражение.

– Что-то из...

– (Он кивает.) Ммм... Ммм...

– Невозможно.

Они стоят, глядя на потолок. Саманта съеживается.

– Саманта, а если...

– ...ужас!

– Великолепно!

– Это кошмар.

– Мечта.

– Я сейчас сильно ущипну себя и проснусь.

Рауль насвистывает мелодию из «Встречи третьего типа».

– Это «они», сомнений нет.

– Нет! – кричит она в ужасе.

– Наоборот.

– Нет!

– Да.

– Нет! Нет. Нет... Это не...

– Да. Да. Да.

Пауза.

– Когда я был маленьким, я мечтал стать послом людей у «Них». И вот они наконец здесь.

Он поднимается по лестнице.

– Ты – сумасшедший!

Она удерживает его за брюки.

– Надо поговорить с ними! – упрямо заявляет Рауль.

– Это «пришельцы»!

– Ну и что? Я – не расист.

– Это чудовища!

– Почему вы думаете, что все, что не с Земли, должно быть чудовищным?

– Это «гигантские лягушки». Мерзость!

– А, может быть, нужно только поцеловать их, и они превратятся в прекрасных принцев.

– Они сожрут нас!

Саманта хватает Рауля за руку и крепко сжимает.

С потолка немедленно падает еда.

– Они нас откармливают, Рауль! Как откармливают гусей. Чтобы стали жирнее... Ты не понял, они хотят съесть нас!

– Вы бредите.

– Они ждут, чтобы мы разжирели. Вдруг они будут кормить нас через воронку, чтобы... сделать «фуа гра из человечины»!

– Да нет! Кроме нас, никто во всей вселенной не способен на подобную жестокость.

Саманта как будто теряет рассудок. Она не слушает Рауля. Ее голос становится все более исступленным:

– Они нас слопают. Когда мы достаточно растолстеем, они нас зарежут и подвесят вверх ногами, чтобы собрать кровь. И сделают колбасу. А потом они отрежут нам руки и ноги, выпотрошат нас и заполнят фаршем. Сейчас ведь Рождество, так?

– У них, наверное, другие праздники.

– Мы будем кипеть в соусе с горячим маслом. Нас подадут на стол с каштанами и обжаренными в луке-шалот маленькими картофелинами. А как украшения в ноздрях у нас будут пучки петрушки, а во рту черри-помидорчики. Нас обольют нашим собственным соком. Немного соли? Перца? Все готово! За стол! Что у нас сегодня на ужин?

– Ладно вам. Успокойтесь.

– Люди! (Она изображает мать семейства, подающую детям блюдо.) Чудесные люди, горяченькие, хорошенькие, хрустящие! Да, люди! И не бройлерные, а откормленные зерном без фосфатов. «Ура! Ура!» – закричат маленькие лакомки.

– Мадемуазель Бальдини... Вам нужно...

– Кто хочет ножку? Кто хочет окорочок? Кто хочет шею? Гузка – для знатоков. Не торопитесь, малыши, хватит на всех!