Геннадий Шпаликов - Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники. Страница 6

«Хоронят писателей мертвых…»

Хоронят писателей мертвых,Живые идут в коридор.Служителей бойкие метлыСметают иголки и сор.

Мне дух панихид неприятен,Я в окна спокойно гляжуИ думаю — вот, мой приятель,Вот я в этом зале лежу.

Не сделавший и половиныТого, что мне сделать должно,Ногами направлен к камину,Оплакан детьми и женой.

Хоронят писателей мертвых,Живые идут в коридор.Живые людей распростертыхВыносят на каменный двор.

Ровесники друга выносят,Суровость на лицах храня.А это — выносят, выносят —Ребята, выносят меня!

Гусиным или не гусинымБумагу до смерти марать,Но только бы не грустилиИ не научились хворать.

Но только бы мы не терялиЖивыми людей дорогих,Обидами в них не стреляли,Живыми любили бы их.

Ровесники, не умирайте.

«Поэтам следует печаль…»

Поэтам следует печаль,А жизни следует разлука.Меня погладит по плечамСтрока твоя рукою друга.

И одиночество войдетПриемлемым, небезутешным,Оно как бы полком потешнымСо мной по городу пройдет.

Не говорить по вечерамО чем-то непервостепенном,Товарищами хвастать нам,От суеты уединенным.

Никто из нас не Карамзин.А был ли он и было ль это:Пруды, и девушки вблизи,И благосклонные поэты?

«Ударил ты меня крылом…»

Ударил ты меня крылом,Я не обижусь — поделом,Я улыбнусь и промолчу,Я обижаться не хочу.

А ты ушел, надел пальто,Но только то пальто — не то.В моем пальто под белый снегУшел хороший человек.

В окно смотрю, как он идет,А под ногами — талый лед.А он дойдет, не упадет,А он, такой, — не пропадет.

«Саша, ночью я пришел…»

Александру

Саша, ночью я пришел,Как обыкновенно.Было мне нехорошо,Как обыкновенно.

Саша, темное окноНе темнело лучше.Саша, мне нехорошо,А тебе не лучше.

Ничего я не узналПро тебя, любимый,Только видел я глаза,Мне необходимые.

«Нескладно получается…»

Л. К.

Нескладно получается —Она с другим идет,Невестою считается —С художником живет.

Невестою считается,Пьет белое вино.Нескладно получается —Как в западном кино.

Пока домой поклонникиЕе в такси везут,Сижу на подоконникеЧетырнадцать минут.

Взяв ножик у сапожника,Иду я по Тверской —Известного художникаЗарезать в мастерской.

«С работы едущие люди…»

С работы едущие люди,Уставшие от всех забот,От фабрик или киностудий,Трамваев и солдатских рот.

Пожарники, официанты —Профессий всех не перечесть.Богат работой век двадцатый,Занятия любые есть.

Передо мной спина и шея —Как бы закрытая стена.                      Я вопрошаю:О чем ты думаешь, спина?

О чем ты думаешь, спина?Что за печаль одолевает?Спросил бы у тебя спьяна,А так — отваги не хватает.

«Ах, утону я в Западной Двине…»

Ах, утону я в Западной ДвинеИли погибну как-нибудь иначе,Страна не пожалеет обо мне,Но обо мне товарищи заплачут.

Они меня на кладбище снесут,Простят долги и старые обиды,Я отменяю воинский салют,Не надо мне гражданской панихиды.

Не будет утром траурных газет,Подписчики по мне не зарыдают,Прости-прощай, Центральный Комитет,Ах, гимна надо мною не сыграют.

Я никогда не ездил на слоне,Имел в любви большие неудачи[15].Страна не пожалеет обо мне,Но обо мне товарищи заплачут.

СТИХИ О ВЫЗДОРОВЛЕНИИ

Целебней трав лесных —А трав настой целебен, —Пусть входят в ваши сныОрел и черный лебедь.

Я вам не говорил —Но к тайнам я причастен, —Размах орлиных крылПрикроет от несчастий.

Я тайны ореолОтмел своей рукою,И защитит орел,И лебедь успокоит.

Невзгод не перечесть,Но, если что случится.Запомните, что естьЕще такая птица —

Не лебедь, не орел,Не даже дух болотный, —Но прост его пароль —Он человек залетный.

Беда ли, ерундаВзойдет к тебе под крышу —Ты свистни, — я тогда,Ты свистни — я услышу.

«Никогда не слышал, как кричат стрижи…»

Никогда не слышал, как кричат стрижи,И не видел, как они взлетают.Значит, я того не заслужил.Впереди — погода золотая.

Утром отворить свое окноИ спросить: который час на свете.Около восьми сейчас оно, —Мне товарищ с улицы ответит.

«За стеною на баяне…»

За стеною, на баяне —«Степь да степь кругом…».Что тоскуешь, окаянный,И о ком?

За стеною пальцы бродятНенаверняка,По слогам выходит вродеПесня ямщика.

Только я глаза закрою —Степь кругом да степь.Если петь дано по крови,Я сумею спеть.

«В темноте кто-то ломом колотит…»

В темноте кто-то ломом колотитИ лопатой стучится об лед,И зима проступает во плоти,И трамвай мимо рынка идет.

Безусловно все то, что условно.Это утро твое, немота,Слава Богу, что жизнь многословна,Так живи, не жалей живота.

Я тебя в этой жизни жалею,Умоляю тебя, не грусти.В тополя бы, в июнь бы, в аллею,По которой брести да брести.

Мне б до лета рукой дотянуться,А другою рукой — до тебя,А потом в эту зиму вернуться,Одному, ни о ком не скорбя.

Вот миную Даниловский рынок,Захочу — возле рынка сойду,Мимо крынок, корзин и картинокУ девчонки в капустном ряду

Я спрошу помидор на закуску,Пошагаю по снегу к пивной.Это грустно? По-моему, вкусно.Не мечтаю о жизни иной.

«Я пуст, как лист…»

Я пуст, как лист,как пустота листа.Не бойся, не боись,печаль моя проста.

Однажды, наравне,заговорила осень,и это все во мне,а остальное сбросим.

Пускай оно плывет,все это — даже в лето…Безумный перелет —но в это, это, это.

«О рыжий мой, соломенный…»

О рыжий мой, соломенный,Оборванный язык.Когда плывешь соломинкой —Я к этому привык.

Собачья жизнь, собачьяНа этом берегу.Но не смогу иначе я,Наверно, не смогу.

ДОЛГИ

Живу веселым, то печальнымВ квартале экспериментальном.Горжусь я тем, что наши властиНа мне испытывают пластик.

А больше мне гордиться нечем,Да я ничем и не горжусь —Ем по утрам с картошкой лечо,Воспоминаю и тружусь.

Труды приносят мне долги,Отдохновенья не приносят.Долги построились в полки,Приказа ждут и крови просят.

Я к ним покорно выхожуИ руки кверху поднимаю,Я их прекрасно понимаю,Но выхода не нахожу.

Я говорю им — до утра.Ну что вам стоит, подождите.А утром я скажу — простите,Я вас обманывал вчера.

«Все лето плохая погода…»