Олег Зайончковский - Тимошина проза (сборник) Страница 6

В обеденном зале к вечеру прибавилось посетителей; было шумно, играла музыка. Федюнинцы взбадривались блатным шансоном и алкоголем. Тимоша не без труда отыскал свободное место и присел, высматривая официантку. Она появилась довольно скоро – это была всё та же Татьяна. Официантка заговорила с Тимошей по-дружески, неофициально:

– Что, уже отдохнул?

– Можно и так сказать, – неуверенно ответил он. – Чего-то такого хочется… Скажем, кофе покрепче.

– Кофе у нас растворимое.

– Ну конечно. А чай в пакетиках… – Он вздохнул: – Что-то у вас в Федюнино всё какое-то ненатуральное.

– Ну почему, – возразила Татьяна. – Кое-что натуральное у нас имеется.

– Что, например? – Тимоша поднял на нее глаза.

– Например, я сама, – без улыбки ответила официантка. – Я сама целиком натуральная.

Она подкрепила свои слова легким покачиванием бюста.

– И можно проверить? – чуть удивившись, спросил Тимоша.

Татьяна склонилась к самому его уху:

– Если позовешь в гости.

– Зову, – не раздумывая, ответил он.

В кофе нужды уже не было – сердце забилось само собой. Неожиданно для себя Тимоша заказал коньяку – скорее всего, из соображений имиджа. Татьяна сказала: «О-кей» – и отплыла на волнах шансона.

Но не успел Тимоша проводить ее взглядом, как объявилась другая знакомая ему фигура. Это пришел Толян, с которым они выпивали и который, похоже, с обеда не отдыхал. Наступила Тимошина очередь угощать Толяна. И снова Тимоше не хотелось пить, и снова он поднабрался. Но так было даже лучше, потому что хмель заглушал голос совести. С Любой Новиковой было всё кончено, даже и не начавшись; если она сегодня потратилась на угощение и парикмахерскую, то напрасно.

Однако на этот раз Толян не исчез в алкогольных парах, а заманил Тимошу в бильярдную. Здесь Тимоша имел знакомство с другими аборигенами, включая афрофедюнинца, упомянутого за обедом. Местные были вполне дружелюбны, только во время игры отчаянно матерились. Многие были не прочь обыграть Тимошу, но удовольствием этим Толян поделился лишь со своим приятелем негром. Эти двое за пару часов ободрали Тимошу вчистую.

– Мольодес! – чернокожий хлопал его по плечу и смеялся своим негритянским, как бы простуженным голосом.

Впрочем, когда наличные у Тимоши кончились, оба новых его товарища потеряли к нему интерес. После этого не оставалось ничего другого, как вернуться в свой номер, принять отрезвляющий душ и ждать последнего приключения на сегодня.

Он был уже у себя, когда позвонили родители. Папа спрашивал, всё ли у него в порядке и не едят ли его комары. Тимоша ответил, что комары его не кусают, и в остальном всё тоже более или менее. Слышно было, как его слова папа передает маме. Родители могли спокойно ложиться спать, но Тимоше рано было об этом думать. В любую минуту к нему могла постучаться Татьяна, если, конечно, она не передумает и не поступит с ним так, как он поступил с Любой Новиковой.

Тимоша заглянул в бумажник – просто так, безо всякой надежды. Там оставалась кредитка, московский «единый» и билетик на электричку, взятый предусмотрительно в оба конца. Путешествие получалось столь же затратным, сколько и бесполезным. Тимоша был очень разочарован; такая провинция ему не нравилась. Да и была ли это подлинная провинция? Похоже, «федюнинские ребята» даже и не заметили, как «московские» их победили. Конечно, не на бильярде, а в экзистенциальном смысле.

Федюнино обмануло Тимошины ожидания – что ж, он в отместку обманет Федюнино. Этой ночью не будет ни сантиментов, ни откровений души, ни романтических обещаний. Он встретит Татьяну как мужественный варяг, как закаленный постельный воитель. А завтра Тимоша без церемоний простится с Федюнино и федюнинцами. Он уедет от них неузнанный, и пусть им останется от него только его наличность.

Тем же вечером в том же Федюнино ужинали две женщины – одна помоложе, другая постарше. Они приступили к еде, когда за окнами уже стемнело. После заката вредно принимать пищу, но у женщин была уважительная причина. Они до последнего часа ждали московского гостя, который так и не появился. Оттого, что ужин готовился на троих, и по причине переживаний обе женщины съели лишнего.

– А я тебе говорила, – твердила старшая. – Что за блажь знакомиться через компьютер?

– Мама! – со стоном отвечала младшая.

И они отрезали себе еще по куску торта.

– Мы с твоим покойным отцом повстречались на семинаре по бухучету. А тебе и того удобнее: каждый день пациенты, знай выбирай, который тебе понравится.

– Мама!

Женщины не считали поглощаемые калории; ели, не чувствуя удовольствия, только чтобы подавить раздражение. А сердились они друг на друга, потому что больше сердиться им было не на кого. «Неудачница, интернетчица! – сокрушалась старшая про себя и вслух. – Мне бы твои молодые годы!» А младшая находила старшую примитивной личностью. Знакомиться с кем-то в процессе зубоврачебных манипуляций казалось ей так же неромантично, как и на семинаре по бухучету. Женщины с двух сторон поедали торт, который был им обеим одинаково противопоказан.

После ужина, вымыв и перетерев посуду, они разошлись по комнатам. Позже, уже в халате, младшая ходила в ванную и стрекотала там ирригатором. Ей ли было не знать, как важна гигиена ротовой полости. Завершив положенные процедуры, она заглянула в комнату к старшей, чтобы попрощаться на ночь. Та смотрела по телевизору пошлый отечественный сериал.

День для женщины выдался не из лучших. Но что бы ни случилось в жизни, спать, конечно, необходимо. Это единственный способ восстановить поврежденное биополе. Первая фаза – так называемый глубокий сон, вторая – быстрый, со сновидениями. Этой ночью женщине снился какой-то ее пациент – мужчина с заплаканными глазами и слюноотсосом во рту.

– Неужели так больно? – спрашивала она его.

Но пациент отрицательно мотал головой.

– Тогда почему вы плачете?

– Не жнаю… – отвечал он.

Женщине не впервой было видеть плачущего пациента, но в эту минуту, во сне, ей тоже хотелось плакать.

Глава третья:

Алена

И потекла его жизнь по-прежнему: овсянка, работа, исландский кинематограф, женщины для массажа. Москва простила Тимоше отлучку или даже ее не заметила. Он и сам бы хотел стереть федюнинский эпизод, удалить навсегда из памяти. К сожалению, мозг человека не форматируется, как жесткий диск. Хорошо, что свое приключение он сохранил в секрете, так что его недоезд к Любе Новиковой вышутить было некому.

И в окружающей, внешней действительности тоже не было ничего веселого и занимательного. Из-за жары тем летом в обществе чувствовалась апатия, то есть отсутствие определенных чувств. В экономике государства сделалась небольшая рецессия, отчего в Москве сократилось строительство, отчего в Проектной организации, где Тимоша работал, подвисли заказы и замерла трудовая деятельность. Но безделье приятно только тогда, когда отлыниваешь от работы; если же работы нет, то безделье само превращается в тяжкий труд.

Начальник Проектной организации предпринимал усилия. Жертвуя своим здоровьем, он ходил на деловые ужины с заказчиками и городскими чиновниками. Вследствие этих ужинов по утрам начальник бывал недоступен ни для кого, кроме секретарши Маечки, которая приносила лед. Однако сотрудники организации верили в его звезду. Их начальник считался заметной фигурой в области градостроения.

Надежда на лучшее будущее помогала сотрудникам проживать никчемное настоящее. В комнате, где Тимошино подразделение убивало время, единственным, кто работал, был кондиционер. Компьютеры-макинтоши светились попусту, даже не шевеля ядрами своих процессоров. О том, что когда-то кто-то здесь занимался делом, напоминали развешанные по стенам планшеты с эскизами былых проектов и пенопластовый макет застройки, частично уже попорченный и пылившийся на столе в углу.

Рабочее помещение было общее, не разгороженное на клетушки. Можно было бумажную «галочку» пустить беспрепятственно через всю комнату. И не беда, если «галочка» прилетит на стол к шефу Розкинду. Руководитель подразделения был человеком мягким и либералом во всех отношениях. В неслужебное время Розкинд принадлежал к ЛГБТ-сообществу.

В неразгороженной комнате было видно, кто из сотрудников чем занимается. Конечно, по большей части они не пускали «галочек», предпочитая интеллектуальные формы безделья. Одни вышивали на пяльцах, другие зачитывались Бегбедером и Уэльбеком (который тоже не сорт сыра). Кто-то обменивался рецептами интересных блюд, кто-то без цели и устали множил графические фантазии. Тимоша в компании двух коллег и самого шефа Розкинда расписывали нескончаемую партию в преферанс. Играли, как говорится, «на интерес», хотя особенного интереса никто из них не испытывал.

День за днем проходили, не принося новостей. И вот неожиданно, в самый разгар служебных досугов, к ним нагрянул начальник организации. Карты, вязанье, французские книжки – всё полетело в столы. Сотрудники приготовились получить взбучку. Но восставший с похмельного одра начальник явился к ним не с инспекцией.