А. Аншба - Абхазские рассказы Страница 6

— Как это вопрос?

— А так. Знаю я, что твой дед Тлабган жил и умер здесь.

Но знаешь ли ты, кто его здесь поселил? А-а? Спрашиваю я тебя? Мой дед Софидж. Он жил здесь же, а потом переселился ниже, где я теперь живу. Твой дед Тлабган был махаджир*. Когда он возвратился из Турции, на его земле жили уже другие. Некуда было ему идти, а мой дед пожалел брата и поселил его вот здесь. Понял? Мыса молчал.

Хабжкут, думая, что убедил его, продолжал:

— Вот. Все мои предки жили здесь, кроме мoeгo отца Катмаса, джанат ему: Софидж, Мада, Маху, Мдар, Богун, Сосран, Гедлач, Кобзач, Мзоуч, Куадж, — перечислял он по пальцам. — Твои предки, начиная с твоего отца Сагяса, джанат ему, хороший был человек, — Тлабган, Сасрыква Салмаква, Зосхан, Ширин, Рашит, Татей, Титу, Зач, Куадж, который был наш общий предок и жил здесь. Все остальные жили там, где теперь живет Саураз. У Kyaджа было двое сыновей: Зач и Мзоуч — братья. От них мы и произошли: ты по линии Зача, а я по линии Мзоуча. Вот так, Мыса. И ты еще говоришь — твоя земля!..

— Подожди, Хабжкут! Зачем ты вспоминал всех наших предков? Мало ли было людей на свете. И до наших предков кто-нибудь жил здесь. Надо смотреть на того, кто последним жил. Это был мой дед Тлабган, понимаешь? Не позволю тебе ворочать очаг моего дедушки, хоть трижды мне ты будь брат! Хватит с тебя, что ты уже сжег папоротник! Уходи отсюда! Начнешь пахать худо будет. Больше ничего не скажу! — угрожающе закончил Мыса и, круто повернувшись, ушел.

Хабжкут засвистел.

— Удивительно! Пословица говорит — пришел чужой петух и выгнал домашнего петуха! И это, оказывается, случается на самом деле, — протянул Хабжкут, продолжая работать.

Всю ночь Мыса спал плохо. Покушение на его собственность тревожила его. Утром он снова побежал на спорную землю.

Хабжкут пахал, да еще пел при этом! Мыса рассвирепел и загородил дорогу буйволам.

— Стой! Не пущу! Сейчас же распрягай! — заревел он.

Хабжкут стоял молча, одной рукой держал ручку плуга, в другой руке у него была хворостина. Он удивленно смотрел на Мысу.

— Не хочешь?! — вскричал Мыса и принялся своими руками распрягать буйволов.

— Не делай этого! Не тронь! — взвизгнул Хабжкут. Но Мыса не слушал его — отпряг одного буйвола и ударил его носком ноги в бок, отчего буйвол отбежал в сторону, а конец ярма уткнулся в землю. Тогда Мыса кинулся ко второму. В этот момент хворостина со свистом рассекла воздух, но не достала Мысу.

Тогда Хабжкут подбежал к Мысе и толкнул его. Тот повернулся, схватил противника за горло и с силой отшвырнул. Хабжкут, теряя равновесие, отлетел назад. Шапчонка упала наземь, обнажив местами облысевшую голову, словно изъеденную молью. На потной лысине заблестели солнечные лучи.

— А-а, так! — вскричал Хабжкут и кинулся на обидчика.

Мыса вытянул вперед здоровенную, волосатую руку, схватил редкую бороду Хабжкута и дернул. Подбородок точно обожгло.

Лицо Хабжкута передернулось от боли.

«Вырвет бороду. И без того мала... Голый подбородок!» мелькнуло у него в голове и он завопил:

— Не тронь, не тронь моей бороды!

— Не только бороду, челюсть вырву! — закричал Мыса и, крепко сжав бороденку противника, подтолкнул подбородок вверх.

Голова у Хабжкута запрокинулась назад. Глянуло на него яркое небо и пробегающая белая тучка. Чтобы спасти свою бороду, Хабжкут стал охотиться за бородой Мыса, но тот догадался, чего хочет Хабжкут, и стал увертываться от цепких рук, мотая головой из стороны в сторону. Наконец костлявые пальцы Хабжкута нащупали густую бороду Мысы и крепко вцепились в нее.

— Пусти, говорю, мою бороду, иначе вырву у тебя целый клок! — уже храбрился Хабжкут.

А надо сказать, в том селе борода еще была в почете...

Мыса разжал пальцы и Хабжкут тоже. Толкнули друг друга и отскочили в разные стороны.

— Аайт! — закричал Хабжкут.

— Афукара!** — крикнул Мыса.

Снова набросились друг на друга и схватились уже за поясницы.

Мыса был сильнее Хабжкута, но тот ловчее. Мыса сразу поднял противника и старался повалить его, но каждый раз Хабжкут своей тонкой и подвижной ногой крючком зацеплялся за ногу Мысы и не падал. Мыса вдруг вспомнил, что он когда-то видел в сухумском цирке, как один из борцов, сразу опустившись вниз, бросил через голову своего партнера.

«Если что поможет, так только это», — решил он, сразу сел на корточки и через свою голову перекинул Хабжкута. Однако Хабжкут поднялся раньше Мысы, подбежал к нему и стал быстро работать кулаками. Мыса схватил противника, повернул на бок, смял под себя и сдавил ему горло.

Хабжкут захрипел. Глаза его полезли на лоб. Он струсил: «А что, на самом деле, этот буйвол может задушить», — мелькнула в его голове испуганная мысль. Хриплым голосом он стал увещевать врага:

— Мыса, глупый, ты поломаешь мне горло. Подумай, что ты делаешь, осел...

— Молчи! Уйдешь ты с этой земли или нет? — ревел над ним медведем Мыса.

Спасая себя, Хабжкут незаметно подвел под Мысу колено и с силой толкнул. Перекинувшись через голову Хабжкута, тот упал.

Хабжкут вскочил и полной грудью втянул в себя воздух. Однако поднявшийся Мыса снова двинулся на него. Схватились опять...

В это время драку заметила жена Хабжкута, подняла крик и побежала к дерущимся. Залаяли собаки, пустившись вслед за хозяйкой. Всполошились и закудахтали куры. Глупая телка подпрыгнула на месте, издавая какой-то радостный звук и, хвост торчком, пустилась по двору. Колхозники, побросав работу, побежали на крик.

Раньше всех прибежали на место соседские собаки, окружили дерущихся и стали лаять на них, словно загоняя диких зверей.

Качбей, издалека наблюдая за дракой с самого ее начала, посмеивался себе в бороду.

— Выйди к ним и ты, — велел он жене. — А то скажут — никто из нас не явился. Если спросят, скажи, что меня нет дома.

Но любопытство сильно мучило его. Он вышел из дому украдкой, прячась за деревья, перешел речушку и, засев в ближайший от дерущихся куст, стал ждать, чем кончится драка, злясь на Мысу за то, что тот не догадывается камнем размозжить голову Хабжкуту.

Наконец прибежавшие колхозники разняли драчунов.

— Киафыр, не то надо было тебе! — грозил Хабжкут.

— Показал бы тебе, — ворчал и Мыса.

Оба тяжело дышали, словно собаки в жаркий день. Отпряженный Мысой буйвол безмятежно щипал в стороне траву, другой спокойно жевал, стоя под ярмом.

Вдруг собака Качбея подняла истошный лай у куста. Качбея бросило в холодный пот. Он тихо окликнул собаку, которая, услышав свое имя, из глубины куста вытаращила глаза, ничего не понимая. Тотчас она залаяла сильнее и стала яростно кидаться на куст.

На нее обратили внимание, пошли к ней. Увидев это, Качбей вскочил и решил бежать, но зацепился за колючки. Пока он отцеплялся, колхозники раздвинули кусты.

— Это ты, Качбей?!

— Да... я... — ответил он замогильным голосом.

— Что ты тут делаешь?

— Хотел придти к вам.

— А зачем в кусты лезть, когда кругом дорога? Выходи!

— Да вот, проклятые колючки!..

Ему помогли выбраться.

Качбей силился улыбнуться, но вместо улыбки слабо оскалил зубы.

Собака, узнав хозяина, подбежала к нему и завиляла хвостом, как бы прося прощения за то, что по ее вине он попал в такое неловкое положение.

Жена Качбея с ужасом всплеснула руками и надвинула косынку на глаза.

«Унан***, умер бы ты! Живыми нас похоронил. Сидел бы, дьявол, дома. А я тут сказала, что тебя нет», — мысленно проговорила она. От жгучего стыда она готова была провалиться сквозь землю.

— Аайт, Качбей, — вскричал Хабжкут, завидев настоящего виновника драки, — ты сидел здесь в кустах и следил за нами?! А ведь ты тоже охотился за этим участком! Мне сдается, что это ты напустил на меня Мысу. Так, Мыса? Мыса молчал.

— Дадраа, — обратился тогда Хабжкут к колхозникам, — мой отец, дед и прадеды жили все вот здесь, всю жизнь одиноко ковыряли землю, спорили и дрались за «мое-твое», а умирали бедно.

И я тоже сижу на земле моих отцов и все живу бедно. И это «моетвое», как вы видели сегодня, заставило подраться меня с братом и стать врагами. Давно хотел проситься в колхоз, а теперь решил: вот вместе со всей моей землей и буйволами примите меня в колхоз!

— Правду сказал ты, дад, Хабжкут,— ответил за всех седой старик колхозник Мзоуч, — от этого «мое-твое» — все зло на свете: они заставляют проламывать черепа друг другу, стрелять друг в друга. Только есть одно, что кладет конец всему этому, делает людей братьями и помогает жить трудящимся богато — это колхоз.

1935 год.

Село Атара.

* Переселенец.

** Негодный, ничтожный.

*** Возглас удивления.

Переводы с абхазского автора.

ВЛАДИМИР (ДЗАДЗ) ДАРСАЛИА

ЗАЛОГ