Владимир Кунин - Повести Страница 6

- Не хочу, спасибо.

- Интеллигент! - рассмеялся повар. - «Не хочу, спасибо!»

Еле волоча ноги подошел солдатик, которого лейтенант послал узнать про машину.

- Оставь покурить, - сказал он сержанту и присел рядом.

Сержант два раза затянулся поглубже и передал окурок солдату.

- Есть будешь? - спросил повар у солдата.

- А чего там у тебя?

- Каша с мясом.

- Ну ее… - отмахнулся солдат и повернулся к сержанту. - Ты не за артистами приехал?

- Нет, я на склад боепитания, за излишками.

- А-а-а. А за артистами никто не приезжал?

- Понятия не имею, - ответил сержант.

Солдат докурил, зевнул, потянулся и встал:

- Спасибо за компанию. Поб[cedilla]г.

И неспеша двинулся в сторону кирхи.

Потом он, непонятно каким образом, запыхавшийся и взъерошенный, торопливо докладывал лейтенанту.

Лейтенант похлопал по плечу и убежал. Солдат посмотрел вслед лейтенанту и лениво стрельнул у кого-то покурить.

А лейтенант уже докладывал начальнику штаба, и тот кивал головой…

Потом начальник штаба что-то шептал замполиту…

Потом замполит отвел командира полка в сторону от артистов и тоже что-то пошептал…

А потом наш сержант стоял перед начальником штаба и тот ему говорил:

- Погрузишь артистов и в дивизию.

- А ящики с боеприпасами куда? Их там штук сорок.

- Мы тебе прицеп дадим. Твоя коломбина потянет?

- Потянет-то потянет… - с сомнением проговорил сержант.

- В дивизии посадишь артистов и сдашь груз.

- Слушаюсь.

- Артистов не пугай. Скажи, мол, консервы нужно перебросить.

- Слушаюсь.

- И вообще там… Поглядывай.

- Разрешите идти?

- Двигай.

За добротной каменной ригой, где помещался склад боеприпасов, стоял лихой младший сержант. Коротенькая гимнастерочка, сапожки в гармошку, примятая фуражечка - все как положено старому фронтовику.

Рядом с ним стояла беременная девушка с погонами старшины-инструктора. Между ними на земле лежал вещмешок и большая уродливая трофейная дамская сумка.

Девушка плакала. Плакала и прижималась мокрым от слез лицом к лейтенантской гимнастерке. А он стоял, словно вырезанный из фанеры, тоскливо смотрел поверх ее головы и время от времени повторял:

- Ну, чего ты? Чего ты, в самом деле? Ну ладно тебе, Катюш! Ну, хватит… Смотрят же…

И сам шмыгал носом.

А девушка плакала еще сильней, и плечи ее вздрагивали, и она еще глубже зарывалась лицом в ордена и медали своего лейтенанта.

Но вот лейтенант совладал с собой и, ткнув пальцем в живот девушки, строго сказал:

- Ты только ему это хуже делаешь! Будет потом у нас нервным, психованным каким-нибудь. И все из-за тебя!

Девушка подняла залитые слезами глаза на лейтенанта и засмеялась.

- Господи! - сказала она, смеясь и плача. - Ты у меня еще такой глупый!

К складу боепитания подкатил фургон. Из глубины ЗИСа выпрыгнул сержант Вася.

Младший лейтенант, увидев сержанта, торопливо сказал:

- Подожди, я сейчас с Васькой договорюсь.

И заорал:

- Вася! Василь Васильевич!

Но тут же спохватился и испуганно посмотрел на живот девушки.

Девушка опять рассмеялась, а младший сержант молча поманил сержанта рукой.

- Сейчас! Только под прицеп развернусь!

Сержант снова сел за руль, развернулся, подогнал свой фургон к прицепу и крикнул кому-то из солдат:

- Хорошо?

- Порядок! - ответил солдат и накинул тягу прицепа на крюк ЗИСа. Сержант выключил двигатель, выпрыгнул из кабины и подошел к младшему лейтенанту.

- Слушаю, ваше благородие!

«Его благородие» был младше сержанта года на два и под конец войны можно было позволить себе такое обращение.

- Ты в дивизию?

- Так точно.

- Возьми Катюшку… - попросил младший лейтенант и погладил девушку по плечу. - Ей там документы на демобилизацию получать. Сам видишь…

- О чем разговор? Тащи ее шмотки в кабину.

Младший лейтенант подхватил вещмешок и сумку и понес их к машине.

- Ты тоже иди, садись в кабину, - сказал сержант девушке. - Тебе сейчас стоять много вредно.

- Ничего, - сказала девушка и пошла к машине.

- Скоро вы? - крикнул сержант солдатам.

- Еще три минутки!

- Петро! - крикнул сержант младшему лейтенанту. - Иди сюда! Покурить успеем.

- Устраивайся поудобнее, - говорил младший лейтенант своей девушке. - На колени ничего не клади, не дай бог тряхнет…

Он глазами показал на живот девушки и стал запихивать вещмешок и сумку за сиденье.

- Иди, иди, покури, - улыбнулась девушка. - Ты за меня не беспокойся. А в это время заведующий складом боепитания - хитроглазый старшина лет двадцати семи, стоял в проеме дверей склада и говорил сержанту.

- Как же! Держи карман шире! Женится он на ней! На каждой жениться - жизни не хватит. А у него ее и не было…

- Чего? - не понял сержант.

- Жизни. Что он видел-то? С шестнадцати лет до двадцати - четыре года от Москвы вот до сюда топал. Передовая да санбаты… Вот и вся его жизнь. А теперь она за свои же прегрешения…

- За какие еще прегрешения? - удивился сержант.

- «За какие, за какие»! - захохотал старшина. - Что ты думаешь, он у нее один был?

Сержант сгреб старшину за гимнастерку и тихо сказал:

- Ну-ка, иди сюда… Я тебе кое-что объясню…

И сержант неторопливо стал втягивать старшину в темноту склада боепитания.

- Пусти, кому говорят! - послышался оттуда полузадушенный хриплый голос старшины.

Затем раздался звук удара обо что-то мягкое, и сразу же за ним грохот каких-то падающих предметов, звон стекла и металлический лязг.

Из ворот темного склада, как ни в чем ни бывало, вышел сержант. Он вышел как раз в тот момент, когда к складу уже подходил младший лейтенант, доставая на ходу из кармана пачку «Беломора».

Из склада, прихрамывая, появился старшина. Верхняя губа у него вздулась, а на гимнастерке не хватало двух пуговиц.

- Это где тебя так угораздило, Сазоныч? - удивился младший лейтенант. Старшина осторожно потрогал губу и, не отвечая, стал отряхивать шта- ны.

Сержант беспечно рассмеялся и легко сказал:

- Я ему сколько раз говорил: «Проведи ты свет на свой склад, а то там в темноте и убиться недолго».

Он прикурил у младшего лейтенанта и отвернулся от старшины.

- Ладно, поговорим еще… - мрачно сказал старшина.

- Обязательно! - улыбнулся сержант.

Он повернулся к младшему лейтенанту и спросил:

- На свадьбу-то позовешь?

- Тебя хоть куда позову, - сказал младший лейтенант. - Хоть на свадьбу, хоть на именины, хоть на праздник престольный!

- То-то…

- Катюшку повезешь - не гони. Потихонечку, - озабоченно сказал младший лейтенант.

- Ладно, ваше благородие, держите хвост морковкой! Это вам не «ура» кричать - тут дело тонкое. Пошли, глава семейства!

И они оба направились к фургону, а старшина посмотрел им вслед и снова осторожно потрогал свою распухшую верхнюю губу.

Провожали артистов. Руки им пожимали. Дарили на память трофейные безделушки. Подсаживали в фургон.

- Передайте наш фронтовой привет всему многонациональному советскому государству! - надсадно прокричал толстенький начпрод.

В кабине ЗИСа неподвижно сидела беременная девушка, а печальный младший лейтенант стоял на подножке и держал ее за руку.

Ни о чем они не говорили и даже не смотрели друг на друга. Потому что вокруг фургона стояла веселая суматоха и девушка стеснялась плакать, а младший лейтенант пребывал в растерянности и смятении.

К машине шли командир полка и замполит.

Они вели заслуженную артистку, желая ее устроить поудобнее - в кабине. Но замполит первым увидел, что кабина занята, и незаметно подтолкнул командира полка.

Полковник тоже увидел в кабине девушку-старшину и, не останавливаясь, провел заслуженную артистку к задней двери фургона.

Замполит подошел к кабине и смущенно спросил:

- Значит, покидаешь нас, Катя…

- Покидаю, - деревянно ответила девушка.

- Так, значит… - сказал замполит.

Девушка кивнула.

- Ну, не забывай, значит… Скоро вся петрушка кончится, мы твоего в первую очередь демобилизуем.

- Спасибо, - сказала девушка.

- Вот так, значит, - сказал замполит. - В штаб дивизии приедешь, скажи, чтоб тебя с комсомольского учета сняли и личное дело на руки выдали. Скажешь, что я разрешил…

- Слушаюсь.

- Ну, прошай, Катя. Будь здорова. Рожай парня! Чтобы, значит, мальчишка был!

- Можно ехать? - спросил сержант.

- Давайте! - ответил замполит.

Младший лейтенант спрыгнул с подножки.

Они впервые посмотрели с девушкой друг на друга.

- Петенька! - шепотом прокричала девушка и в ужасе зажала рот ладонью.