Джеффри Арчер - 36 рассказов Страница 6

— Отличная работа, Уилл.

— Второе место недостойно похвал.

— Но ты победил, Уилл.

Филиппа и Уильям уставились друг на друга.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Уильям.

— Именно то, что ты слышал. Ты завоевал Чарльза Олдхема.

Филиппа и Уильям подбежали к доске и прочитали сообщение. Оказывается, экзаменаторы не смогли на сей раз отдать предпочтение одному студенту и поэтому было принято решение разделить премию между двумя победителями.

Они в молчании не сводили глаз с объявления на доске. Наконец Филиппа закусила губу и тихим голосом сказала:

— Что же, в конечном итоге ты неплохо сыграл эту партию. Ладно, я беру тебя; но, клянусь дневным светом, беру только из сострадания.

Уильям не нуждался в подсказках:

— Я не решаюсь вам отказать; но, клянусь светом солнца, я уступаю только усиленным убеждениям, чтобы спасти вашу жизнь; ведь вы, говорят, дошли до чахотки.

И к радости сокурсников и удивлению профессора они обнялись.

По слухам, с того момента Филиппа и Уильям не расставались больше чем на несколько часов.

Свадьба состоялась месяцем позже в семейной церкви Филиппы в Брокенхерсте.

— А что ты хотел, — воскликнул сосед Уильяма по комнате, — за кого же еще она могла выйти?!

Молодые, так и не расставшись с привычкой спорить друг с другом, начали свой медовый месяц в Афинах, где рассуждали об относительной ценности дорического и ионического ордеров в архитектуре, хотя знали и о том и о другом только то, что почерпнули из недорогого путеводителя. Затем они уплыли в Стамбул, где Уильям преклонялся перед каждой мечетью, а Филиппа безучастно стояла сзади — ей претило отношение турок к женщинам.

— Турки — прозорливая нация, — заявил Уильям, — не опоздай с признанием их значимости.

— Что же ты тогда не примешь ислам, Уильям? Ведь тогда мне надо будет показываться перед тобой раз в год.

— Просто я родился не там, принял не ту религию и, к несчастью, подписал договор, который требует, чтобы остаток жизни я провел с тобой.

Вернувшись в Оксфорд, они получили места аспирантов в своих колледжах и приступили к серьезной научной работе. Уильям начал большое исследование по лексикону Кристофера Марло, а в свободное время изучал статистику, которая была ему нужна для изысканий. Филиппа выбрала тему о влиянии Реформации на английских авторов семнадцатого века, но вскоре рамки литературы стали ей тесны, и она занялась также искусством и музыкой. Она купила себе клавесин и по вечерам играла Доуленда и Гиббонса.

— Боже правый, — говорил ей Уильям, которому надоедали тихие звуки. — Как ты можешь делать вывод об их религиозности, опираясь только на сочиненную ими музыку?

— Она несет в себе больше смысла, чем всевозможные «если» и «и», — отвечала Филиппа невозмутимо. — А по вечерам она расслабляет лучше, чем возня на кухне.

Тремя годами позднее, защитив диссертации, они — все в том же тандеме — получили места преподавателей колледжей. Когда на Европу опустилась долгая тень фашизма, они читали, писали, выступали с критическими замечаниями и преподавали все в тех же комнатах.

— У меня выдался на редкость скучный учебный год, — сказал как-то Уильям, — но мне все-таки удалось завоевать пять первых премий из одиннадцати.

— А у меня он был еще скучнее, — нашлась Филиппа, — но все-таки я получила три первых места из шести. Тебе не нужно вспоминать бином Ньютона, чтобы видеть, что в процентном отношении я тебя обошла.

— Председатель экзаменационной комиссии сообщил мне, что большинство твоих учеников не умеют ничего, кроме как читать по памяти.

— А мне он сказал, что твои отстают от сверстников, — возразила она.

Они вместе садились ужинать в колледже, вокруг них собирались гости, но, как только дежурные комплименты были сказаны, перепалка разгоралась вновь.

— Филиппа, до меня дошел слух, что колледж не собирается продлевать твой контракт на следующий год. Это так?

— Боюсь, что это правда, Уильям. Они не посчитали нужным оставлять меня на этой должности, поскольку собираются предложить мне твое место. Ты думаешь, тебя выдвинут в члены Британской академии, Уильям?

— С огромным разочарованием должен сказать — никогда.

— Мне жаль это слышать, а почему нет?

— Потому что, когда они пригласили меня баллотироваться, я проинформировал президента Академии, что предпочту дождаться того дня, когда ее членом станет моя жена.

Гости за столом, незнакомые с их привычками, воспринимали пикировку серьезно, остальным оставалось только завидовать такой любви. Впрочем, один из аспирантов безжалостно высказал мнение, что супруги заранее репетируют свои стычки за обедом, чтобы ни у кого не возникла мысль, что они прекрасно ладят.

Уже в первые годы своей преподавательской работы они стали признанными авторитетами в своих областях и, как магниты, притягивали лучших студентов.

— Половину этих лекций прочитает доктор Хатчард, — объявила Филиппа в начале очередного семестра. — Но, заверяю вас, это будет не лучшая половина. Поэтому всегда следите за тем, кто именно из докторов Хатчард читает лекцию.

Когда Филиппу пригласили в Йельский университет прочитать курс лекций, Уильям взял академический отпуск, чтобы не покидать ее.

— Давай вознесем благодарность, что путешествуем морем, — сказала Филиппа на корабле, пересекающем Атлантику. — По крайней мере, здесь у нас не может внезапно кончиться бензин, дорогой.

— Давай лучше возблагодарим Бога за то, что у корабля есть двигатель. При твоем характере ветер отказался бы дуть в паруса «Кьюнарда».

Отсутствие детей — вот единственное, что печалило и Филиппу и Уильяма, но и это обстоятельство их сплачивало. Филиппа постоянно изливала свой материнский инстинкт на подопечных студентов и лишь однажды горестно позволила себе сказать, что была лишена возможности родить ребенка, похожего на Уильяма и с его мозгами.

Когда началась война, умение Уильяма жонглировать словами сделало неизбежным его работу в области дешифровки. Его завербовал неназвавшийся джентльмен с чемоданчиком, прикованным к руке, посетивший их дома. Филиппа бесстыдно подслушала разговор двоих мужчин, обсуждавших стоявшие перед ними проблемы, ворвалась в комнату и потребовала, чтобы завербовали и ее.

— А вы знаете, что я могу заполнить кроссворд в «Таймс» вдвое быстрее мужа?

Неназвавшемуся мужчине осталось только порадоваться, что он не прикован к Филиппе. Он подписал контракты с обоими супругами, и они получили работу в отделе Адмиралтейства, где занимались дешифровкой радиограмм, адресованных немецким подлодкам.

По принятому в германском флоте порядку кодовая книга состояла из последовательностей по четыре цифры, а таблицы эти менялись ежедневно. Уильям научил Филиппу оценивать частоту встречаемости букв, и она применила новое знание при анализе текстов на современном немецком языке. И вскоре каждый дешифровальный отдел Британского содружества пользовался частотным анализом.

Несмотря на это супруги потратили на разгадывание шифров и составление главной кодовой книги значительную часть времени — настолько трудной оказалась эта задача.

— Я и не знала, что твои «если» и «и» могут нести столько информации, — говорила Филиппа, восхищаясь своей работой.

К лету 1944 года, когда союзники высадились в Европе, супругам было достаточно всего десятка строчек, чтобы расшифровать закодированный текст.

— Какие же они неграмотные, — ворчал Уильям. — Они не шифруют умлауты. Как же прикажешь их понимать?

— Как ты можешь делать кому-то замечания, когда сам никогда не ставишь точки над «i»?

— Потому что я считаю эту точку избыточной и надеюсь, что смогу убрать ее из английского языка.

— Таким ты видишь свой главный вклад в науку, Уильям?

В мае 1945-го премьер-министр и миссис Черчилль дали в их честь неофициальный ужин на Даунинг-стрит, 10.

— А что имел в виду премьер-министр, когда сказал мне, что он никогда и не понимал, чем ты занимаешься? — спросила Филиппа, садясь в такси.

— Видимо, то же самое, когда говорил мне, что отлично знаком с твоими талантами.

Когда в начале пятидесятых годов мертонский профессор английского языка ушел на пенсию, весь университет замер в ожидании, кого из профессоров Хатчард назначат на его место.

— Если совет пригласит тебя на это место, — сказал Уильям, поглаживая седеющую шевелюру, — значит, мне они предложат место заместителя председателя.

— Единственный способ, которым ты можешь занять это место, а ты его совершенно недостоин, — это по блату, а значит, оно по праву принадлежит мне.

Ученый совет заседал семь часов, создал две профессорских должности и пригласил Уильяма и Филиппу в тот же день занять их.