Роман Волков - Клеймо Чернобога Страница 6

Он вскоре вернулся, пихая впереди себя сервировочный столик, с тарелкой полной огромных бутербродов, бутылкой колы, и стаканами.

— К скольки поедем? — Костя уже начинал тяготиться бездельем.

— После десяти, я думаю, — отозвался жующий Леха.

— Лех, а что мы до десяти делать будем, может, пойдем, прошвырнемся, потусуемся где-нибудь ближе к месту?

— Не-а, неохота, давай лучше пивка выпьем. Да я бы еще не отказался харю подавить часок-другой — сегодня, — Леха широко зевнул, — лег в 6 утра.

— С кем баловался?

— С видиком, — Леха добавил к зевкам еще потягивания, съехал со спинки дивана, развернулся, взял лежащую на полу подушку, с размаху закинул ее себе под голову. Через короткое время Леха уснул, ослабил хватку, и телевизионный пульт выпал из его руки и ударился о паркет.

Костя пожалел, что приехал так рано. Билеты, опять же, учить надо. От скуки он решил устроить экскурсию по дому и после непонятных хитрых поворотов, напоминающих игру в Doom или Castle оf Wolfenstein, уткнулся в какую-то огромную серую дверь. В играх страж подобных комнат обычно говорил, что нужен ключ. Эта тоже наверняка была закрыта. Уже разворачиваясь, Костя пихнул крюковатую ручку, и дверь неожиданно отворилась. Внутри был кабинет. Но в отличие от отцовского, этот больше напоминал кабинет «кума»-опера в тюрьме, как их показывают в соответствующих кинолентах. Полки книг, так привычные для декана, отсутствовали, вместо аккуратных шкафов с горкой слонопотамился серый сейф с четырьмя замками разных типов. Костя просунулся в щель. В углу стоял доспех рыцаря, надетый на вешалку: шлем-ведро, панцирь с красным вытянутым крестом, кольчуга, огромный двуручный меч, тонкий кинжал и выгнутая сабля. Это могло заинтересовать даже бабку-склеротичку, и Костя пропихнулся чуть глубже. На стене висела еще одна сабля, уже побитая благородной «настоящей» гнилью (доспех, конечно, был фальшивым, но все равно — прикольно!), ее перекрещивал какой-то мушкет. В углу скромно стояло помповое ружье, небрежно завернутое в промасленную бумагу.

Вот только стол со всеми причиндалами почти не отличался от отцовского: такой же колоссальный, как черный айсберг. На нем были и большая золотая кошка с подозрительными глазами (вряд ли Лехин батя ополоумел до того, чтобы в кошку вставлять бриллианты), и пресс-папье с металлической биркой и готической надписью IRIDIUM, телефоны, чернильница, песочные часы, и прочая чепуха из такого же сплава. Костя приподнял пресс-папье за кольцо и чуть не охнул: оно было очень тяжелое, словно заколдованное.

Под ним лежали кодаковские фотографии рубашками вверх. Тут уж, наверное, ни один человек не отказался бы о любопытства аккуратно перевернуть верхнюю, пытаясь не залапать отпечатками пальцев. Костя ожидал увидеть там голую Лузиту в коже и с шипами, и его естество уже начало наливаться жаром. Однако на фото было запечатлено нечто совсем неожиданное и непонятное.

Качество было очень убогим. Посередь густого леса на траве и стоящее на коленях перед сухим деревом существо (человек) с мешком на плечах, все улитое какой-то жидкостью, очень похожею на кровь. Следующая фотка была еще безобразной: алюминиевый стол, а на нем — голый синий человек без головы. Последние фотографии заставили Костю сморщиться, и брезгливо бросить всю пачку на стол.

Он ругнулся, поместил фотографии в изначальную позу, и так же прикрыл их тяжеленным прессом.

— Как бы за такие фотки чеплан не отрубили. — Он подмигнул безголовому меченосцу, притворил дверь и пошел в сторону храпа, к Лехе, пытаясь выкинуть из головы только что увиденное.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Вечер

Поздним вечером десятиклассник Марат Ибоходжиев возвращался домой из Кавказского Бизнес-клуба. Жил он на Петровской стороне, в светло-красном небоскребе. Район хоть и считается элитным, но обычных питерских закоулков, арок и подворотен избежать не удалось и здесь. Идти до дома можно было в обход, но гораздо быстрее срезать часть пути и идти через стройку.

Марат не был похож на чеченца: мама была русской, наоборот, смешение кровей дало ему мужественную красоту, которой он не пользовался, и острый ум, который он как раз собирался использовать на всю катушку. Как раз в момент размышления о кривых спроса и предложения, от стены прорабского вагончика отделился крепкий усатый мужчина в куртке футбольного фаната и преградил юноше дорогу. Вокруг никого не было. Здесь по вечерам всегда было пустынно.

— Марат? — спросил он, пряча руки за спиной.

— Да. А чем, собственно говоря, дело? Кто вы?

— А я — Палач. Слыхал про таких?

— Это… это кто головы отрубает?..

— Совершенно верно, — мужчина улыбнулся и вынул из-за спины длинную шашку. — И вот этой самой саблей через несколько минут я тебя тоже обезглавлю. Поэтому я бы тебе посоветовал чуть-чуть опустить голову. Тогда больно не будет. — И он, как лихой казак, крутнул оружие в руке. И тихонько, с улыбкой и легким притопом спел. — Полно вам, снежочки, на талой земле лежать, полно вам, казаченьки, горе горевать!

Марат отшагнул, но было понятно, что отступление бессмысленно. Спортивный Палач за доли секунды догонит нескладного и толстенького беглеца. Кроме того, место для нападения было подобрано идеально. Пустырь был повсюду завален кучами строительного мусора, сквозь который быстро не проберешься. Конечно, не надо было здесь ходить, но Марат всегда сокращал дорогу. Значит, Палач следил за ним уже давно.

— За что… Почему меня… Я же никому ничего плохого не делал… — пробормотал парень, безуспешно поглядывая по сторонам.

— Маратик, какая тебе уже разница? Слишком большие силы стоят здесь. Жаль, что между ними оказался именно ты. Но от тебя уже ничего не зависит.

— Не надо, пожалуйста… ведь я… ведь я ничего еще в жизни не видел! Я только начал жить!

Палач хмыкнул.

— И что же? Зачем тебе оставлять жизнь? Для чего?

— Я поступлю в Финансовую Академию! Я…

— Ты будешь использовать знания, данные тебе страной, для того чтобы ее грабить! Ты будешь жить в особняках элитных районов, пока весь народ идет в нищету! Ты родишь от русской девушки таких же чеченцев, как и ты, и он так же будут грабить некогда великую страну! Ты будешь платить проценты от своего заработка в чеченское землячество, кормить кровавые джамааты, как и твой отец, и деньги пойдут на вербовку шахидов и арабских эмиссаров! Извини, Маратик, я не могу оставить тебе жизнь. Она никому не нужна. Нагибай голову, пожалуйста. Больно совсем не будет, я обещаю. Нас уже ждут наши друзья. Скорее.

Самое страшнее, что все эти слова были правдой. Марат бессмысленно смотрел на кровавый шприц, валявшийся под его ногами. В голове крутились обрывки фраз отца «помни, ты гордый чеченец!», «помни, ты гордый чеченец!» Он безропотно согнулся и наклонил голову. Молитвы он не знал, никогда их не учил. Вместо славлений Пророка, в голове крутились только слова «помни, ты гордый чеченец».

Мужчина не соврал: голова отделилась от тела Марата мгновенно, вместе с жизнью. А Палач вынул телефон, и, заворачивая тело в пакет, сделал два звонка, сказав одни и те же слова: «Дело сделано, Мокшан» и «Дело сделано, Доцент».

Но не надо думать, что все убийства прошли бесследно мимо строгих очей правоохранительных органов. Начиная с того момента, как дежурный зарегистрировал сбивчивый звонок об обнаружении трупа, все дело пошло под самый строгий контроль ФСБ. Но решение о ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий было, в общем-то, сразу ясно. Никаких правозащитных воплей.

У всех не выходила из памяти история злодейского убийства таджикской девочки, случившейся год назад. Таджик-гастрарбайтер заявил в милицию, о том, что когда он возвращался с прелестной малюткой домой, на них набросилась банда подростков в униформе скинхедов, схватила девочку и с криками «Россия для русских!» истыкала ее длинными ножами. Сам отец чудом спасся, ибо, не теряя времени, пустился наутек. Волна правозащитного гнева поднялась до небес!

Партия «Яблоко» даже усыпала подворотню цветами и написала на стене «Защитите наших детей!» Не было ни одной газетенки, не написавшей разгромной статьи, укоряющей ослепшие власти. Про русских детей, что гибнут тысячами каждый день, как-то позабыли. Да никто никогда и не вспоминал о них. Таджикскую девочку вскоре стали называть не иначе как «Таджикская девочка (ТМ)» — с кавычками и символом товарного знака. Наконец от руководителей страны и города поступил приказ: растоптать фашистскую гадину. Для людей в погонах это вылилось в страшную головную боль: был проведен обход всех школ, училищ и вузов города, были допрошены и внесены в базу все парни с короткой стрижкой, многие из которых и слыхом не слыхивали о скинхедах.

Чем все кончилось? Уж точно не фашистским заговором. Папа-таджик снимал квартиру в центре Петербурга не только на получку грузчика, приходилось приторговывать наркотишкой. Чтобы его самого не задержали, герой использовал в качестве курьера малолетнюю дочку: по закону, дети, пойманные хоть с тонной героина, ответственности не подлежат. Конкурирующие наркокартели натравили на папика бригаду подростков, которые и зарезали девочку. При расследовании выяснилось, что убийцы к скинхедам отношения не имеют. Скорее имеют отношение к высшим чинам МВД города, так как являлись их детьми. Вся шумиха свернулась так же быстро, как и началась. Изредка какой-нибудь туповатый журналист заикался про то, что в стране, раздавившей фашизм, недобитые нацисты режут таджикских девочек, но скоро злодеев швырнут на скамью подсудимых. Ну, так это только потому, что он скачал из Интернета новости полугодичной давности. Бывает.