Федор Шахмагонов - Из жизни полковника Дубровина Страница 6

— Такие предложения будут сделаны Риббентропом?

— Не все сразу! Я, как видите, опять забегаю вперед...

— Москва на раздел мира не пойдет,

Я не ставлю задачей воссоздать хронику германо-советских отношений. Мои возможности проникнуть в них были ограничены. Но должен сказать, что и на этот раз Рамфоринх, опережая своих исполнителей, не ошибся. Он не преминул мне об этом сообщить в свое время. Но этот разговор о переделе мира пересекли большие события, и мы к нему вернулись много позже.

23 августа в Москве был подписан пакт о ненападении с Германией.

1 сентября немецкие войска вторглись в Польшу.

3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии.

Крестовый поход против большевизма не состоялся.

Все те, кто годами проповедовал этот поход на всех европейских перекрестках, намертво вцепились друг в друга.

Танковые колонны разрезали Польшу, взяли в клещи Варшаву, на восьмой день войны Рыдз-Смиглы, Бек и все, кто боялся в союзе с Россией "потерять душу", вымелись из Польши и скрылись от грохота пушек на Британских островах. В Англии и во Франции прошла мобилизация. На границах Германии сосредоточилось сто десять дивизий, более двух тысяч танков и более трех тысяч самолетов, но вся эта армада не сделала ни шага, чтобы помочь Польше. Между Германией и Россией впервые в истории пролегла общая граница.

Восток и Запад сошлись. Ничто не мешало Гитлеру осуществить вторжение в Россию.

Между Лондоном и Берлином, теперь уже далеким дружным путем, опять сновали курьеры, опять прощупывали стороны, на каких условиях возможно примирение.

Рамфоринх предоставил мне случай прослушать и записать его доверительный разговор с одним из генералов вермахта, автором доктрины танковой воины.

Еще не очень-то тогда было изустно имя этого генерала. В польском походе он командовал всего лишь корпусом. Но танковым корпусом! Он настаивал на массированном применении танков и выдвинул свою доктрину танковой воины. Внезапный удар по противнику до того, как противник успеет провести полную мобилизацию. Прорыв в нескольких местах линии фронта.

В прорывы устремляются крупные танковые соединения под прикрытием авиации. В узлах обороны противника авиация прокладывает путь танкам "ковровой бомбардировкой". Бомбардировкой не по целям, а по площадям. Вслед — танки. Танки в глубокие тылы, наперерез коммуникаций противника. За танками армейские корпуса. Сначала моторизованная нехота на автомашинах и мотоциклах, способная в короткий срок преодолеть значительные расстояния. И только потом уже полевые части на закрепление захвата.

Танковый прорыв требовал значительного пересмотра полевых уставов, вооружения, моторизации армии и. главное, системы ее снабжения. Ломались старые тактические представления. Генералы старой школы неохотно от HиX отступали. Возникали на каждом шагу "если". А если противник обрушит удар на оголенные фланги танковых колонн? А если в глубине обороны противник встретит танковую колонну истребительным огнем и одновременно отсечет ее от основных сил?

Споры эти могли вестись военными теоретиками до бесконечности. Польский поход заставил приумолкнуть противников массированного танкового прорыва. Генерал приобрел особый авторитет в глазах Гитлера.

К нему обратились и благосклонные взгляды тайной власти.

Итак, доверительный разговор с танковым генералом.

Вот запись этого разговора. Она была сделана в горной резиденции Рамфоринха. Генерал был приглашен на охоту. По генерал понимал, что удостоен он столь высокого приглашения не из-за охоты. Они беседовали и кабинете с геральдическим гобеленом, я сидел в аппаратной, где была расположена аппаратура звукозаписи.

Рамфоринх. Ни у кого теперь не вызывает сомнений, что решающее слово на театре современной войны принадлежит танковым войскам. Польская кампания утвердила вашу теорию... Возможны ли столь же блестящие действия ваших танковых войск на западе?

Генерал. Франция способна выставить против нас значительные танковые соединения... Французы не освоили вождение больших танковых соединений, но они могут навязать нам изнурительные танковые бои.

Рамфоринх. Моим французским партнерам Народный фронт страшнее наших танков... Если бы они хотели нам что-либо навязать, то сто десять английских и французских дивизий смяли бы наши двадцать три дивизии на западе, когда ваши танки победоносно шествовали по польский земле...

Генерал. Я солдат и привык рассчитывать только нс: оружие. Политические ситуации переменчивы, господин барон! Англия и Франция давно нас толкают на восток... И не в Польшу, а в Россию! А для войны с Россией мы должны были иметь прежде всего общую границу! Поэтому никто и не двинул эти сто десять дивизий.

Рамфоринх. И их никто не двинет, если ваши танки устремятся в Россию... Вы это хотели сказать, генерал?

Генерал. Сейчас? Сегодня? Этой весной?

Рамфоринх. Чего вы боитесь? Вы же уверены, что английские и французские дивизии, не сдвинутся с места!

Генерал. Поединок с польскими вооруженными силами нас не страшил, мы могли реально рассчитывать на силу своего оружия... Поединок с Россией может принять тяжелый характер. Вы уверены, господин барон, что ваши друзья во Франции и Англии не захотят двинуть эти дивизии, чтобы продиктовать вам свою волю и свои интересы, и не будут ждать, когда это вы сделаете по отношению к ним? В поединке с Россией могут наступить такие минуты, когда эти гло десять дивизий решат всю войну в свою пользу. В военном аспекте позиция наша окажется безнадежной.

Рамфоринх. Япония облегчит нам поединок!

Генерал. Тоненькая ниточка железной дороги...

Сопки, девственные леса... Если меня спросят мои японские коллеги-я им обрисую безнадежность военной ситуации...

Рамфоринх. Военные и в Японии подчиняются политикам, а политики моим коллегам!

Генерал. Если вы гарантируете поединок с Россией, задуматься есть над чем! Но вы когда-нибудь, господин барон, интересовались, сколько в России танков?

Рамфоринх. Выплавка чугуна и стали...

Генерал. Да, да, я знаком с этой теорией деловых людей. Сколько в России танков?

Рамфоринх. Я знакомился с вашими выкладками.

Вы назвали десять тысяч танков... Я не верю в эту цифру. Я промышленник, я знаю, что надо сделать с промышленностью, чтобы выпустить десять тысяч танков.

Они лишь три года тому назад завершили свою пятилетку... У них нет стали, нет станков, чтобы выпустить десять тысяч танков...

Генерал. Эту цифру мне навязали, по моим подсчетам, Россия имеет семнадцать тысяч танков...

Рамфоринх. Я не верю!

Генерал. Гитлер тоже не верит! Не есть ли это свойство людей верить в то, во что хочется верить? Военное искусство, хотя бы в первой его фазе, обязано покоиться на математически точных цифрах. Если у большевиков нет такого количества танков, то нам будет легче, а если есть?

Рамфоринх. Так что же вы предпочитаете, господин генерал? Движение на восток или на запад?

Генерал. На восток, если нас поддержат те сто десять дивизий, о которых шла речь...

Рамфоринх. Такие гарантии дать рискованно...

Но я гарантирую, что они не двинутся с места.

Генерал. Нас это не устраивает. Тогда на запад.

Нам нужны французские танки для движения на восток.

Рамфоринх. Здесь гарантии болев надежны. Парламентские демократии разъела коррупция! Они не устоят...

Генерал. А если к ним на помощь выступит Красная Армия?

Рамфоринх. Наконец-то я слышу из уст военного главный вопрос современности! Наши партнеры во Франции и в Англии предпочтут объединиться с нами против большевиков...

Генерал, ...и вашим партнерам не помешают парламентские режимы?

Рамфоринх. Мы им поможем разогнать парламенты! Быть может, господа генералы надеются, что мы им преподнесем на золотом блюдите земной шар и еще нож вручим, чтобы вы делили этот сладкий пирог? Мы хотели бы надеяться и на ваш вклад в дележе этого пирога. Мы вам обеспечили поединок в Польше...

Генерал. Только потому, что мы молниеносно разгромили ее вооруженные силы!

Рамфоринх. Мы ждем от вас таких же молниеносных действий и на западе...

Генерал. Меня беспокоит Англия...

Задуматься было над чем. В манере Рамфоринха вести подобные беседы проглядывал в большей степени торговец и финансист, чем дипломат или политик. Могло показаться, что он прикидывает, где больше дадут. Своеобразная тренировка коммерческих способностей. Его старческие венозные руки тянулись схватить весь земной шар, он, не задумываясь, послал бы немецких юношей штурмовать небо, если бы это дало ему дивиденды.

Он был сторонником воевать со всеми, завоевать и далекие Гималаи, но умел рассчитывать, и в расчетах не получалось все сразу: и Франция, и Россия, и Гималаи...