Маша Трауб - Домик на Юге Страница 6

– Слышь, ты, хамло беззубое! Закрой рот немедленно. Научишься себя вести – придешь.

Кирюша кинулся к калитке.

– Кирюша, Кирюша, – звала его Наташа.

– Что она кричит? Прямо по мозгам, – сказала раздраженно Ира.

– И лицо у нее вечно недовольное. Хоть бы улыбнулась, – поддержала Соня.

– Что вы тут разбегались? – набросилась на Тасю с Витей Ира. – На пляж собирайтесь. Чтобы я вас не видела!

– Мама, мама, а знаешь, что мне бабушка их сказала? А тетя Ира меня выгнала! – стал ябедничать Кирюша.

– Ой, сейчас Наташа придет скандалить, – сказала Соня с ужасом.

– Не придет. Испугается. А если и придет – мы ее интеллектом задавим, – пообещала Ира.

– Из этого мальчика не выйдет ничего хорошего, – заявила Марина Михайловна. – Тяжело им в школе придется. Ой, тяжело. Она с ним еще наплачется. Это я как педагог говорю.

– Да ладно вам, пусть живут, как хотят, – сказала Антонина.

– Нет, Тонечка, раньше лучше было. Школа и семья шли рука об руку. Мы растили приличных людей. Это сейчас – частные школы, нельзя замечания делать, нельзя ломать психику ребенка. А вседозволенность – пожалуйста, а никакого уважения к преподавателю – сколько хочешь. Они думают – все купить можно. Заплатил школе – и можешь ноги об учителя вытирать. Нет, у меня таких родителей не было. И дети себя вести умели. Мой класс любимый, помню, подарил на День учителя вазу хрустальную. Так я эту вазу заставила их вернуть в магазин и отдать деньги родителям. Я им тогда сказала: «Выучитесь, поступите в институт, будете работать и с первой зарплаты, честной, своей, купите мне одну розу. Только такой подарок приму». И что вы думаете? Десять лет прошло, и вдруг они приходят ко мне домой – весь класс – и каждый держит в руках по розе. Вот это я понимаю. Я и пионервожатой работала, с детьми в походы ходила… Так в наше время такого Кирюшу быстро бы на место поставили. А песни какие были! А стихи!

Марина Михайловна запела песню о Сталине и пионерах.

– Я такой песни не знаю, – сказала Ира.

– А ее потом запретили – из-за Сталина. А песня-то – замечательная. Слова там очень правильные. Вот послушайте второй куплет.

Марина Михайловна спела второй куплет и зашла на припев. Дети выбежали на веранду и тоже слушали.

– Дети, запевайте «Катюшу»! – взмахнула руками, как дирижер, бабуля.

Дети послушно затянули «Расцветали яблони и груши».

Соня видела, что около калитки Наташа выслушивает жалобы Кирюши и хочет войти к ним. Она уже толкнула дверь, но, услышав дружное хоровое пение, схватила сына за руку и поволокла его по дороге.

Марина Михайловна построила детей парами и повела на пляж. Она хотела, чтобы они по дороге говорили речевку, но никто не знал слов. Марина Михайловна пообещала им потом написать.

– Ну что делать будем? Тоже на пляж? – спросила Соня.

– Или попьем кофейку? – предложила Ира, постучав по горлу.

– Ир, я не могу больше. Я в Москве не пью в таких количествах. Я вообще не пью, – испугалась Соня.

– Никто не пьет. Я тоже за рулем все время. Тут, Софка, воздух другой и, так сказать, сопутствующие обстоятельства. Тут нельзя не пить. Мы с ума сойдем, – совершенно серьезно заметила Ира.

– Девочки, я уже коньячок достала. Давайте по чуть-чуть! – позвала из дома Антонина.

– Вот это я понимаю! – одобрила Ира.

Соня тяжело вздохнула и пошла в дом.

Они выпили и на пляж пришли уже в хорошем настроении. Соня, почувствовав себя бодрой и готовой к подвигам, побежала играть с детьми в мяч. Правда, падала часто.

С ними играл и Кирюша – одетый в спортивную форму, в носках и шлепках. Соне даже показалось, что мальчик-то не такой уж плохой. Ира уплыла к горизонту. Антонина поплыла с ней «на всякий случай» – все-таки выпили.

– Тонь, ты меня не спасешь, – сказала Ира. – Ты сама нетрезвая.

– Тогда надо взять кого-нибудь третьего, – предложила Антонина.

– Софка отпадает… О, надо Марину Михайловну взять, – высказала идею Ира. – Марина Михайловна, поплыли с нами. Наперегонки.

– На старт, внимание, марш, – скомандовала бабуля, и три женщины с визгом кинулись в волны.

Соня видела, как Наташа смотрит на них с ужасом.

Наконец все выползли на берег и растянулись на полотенцах.

– А я рассказал маме, что вы меня утром обижали, – сообщил Кирюша женщинам.

– Ты лучше скажи маме, чтобы она носки с тебя сняла, – ответила Ира.

– А ты не знаешь, что ябедничать нехорошо? – обратилась к мальчику Соня.

– А я не ябедничаю. Я правду говорю. Мама говорит, что я должен рассказывать, кто меня обижает.

– А что ты тогда к нам приходишь, если мы плохие? – поинтересовалась Антонина.

Кирюша убежал жаловаться маме. Та слушала его и кивала. Наташа тоже сидела в спортивном костюме, носках и шлепках.

– Надоел, – сказала Ира.

После плавания все протрезвели и обозлились.

– Почему она носки со шлепанцами носит? – подала голос Соня.

– Теплее, наверное.

– Раздражает.

– И не говори.

– А почему она не раздевается?

– Замерзла. Или у нее месячные.

– У меня тоже месячные.

– Пора обедать, – стала собираться Ира.

– Я больше не могу есть! – пожаловалась Соня.

– Ты и пить не могла, а пришлось, – напомнила Ира.

Они пошли в ресторан, где их встретили с распростертыми объятиями. Ира сказала Вите, что, если он съест хоть кусочек рыбы, она его убьет.

Вместе с десертом шеф-повар принес самогон – домашний, лично делал. Даже Марина Михайловна решила попробовать. Дети взяли ключи и побежали домой. Женщины не могли подняться – от еды и самогона их разморило. Марина Михайловна на весь ресторан пела «На теплоходе музыка играет».

Вечером она устроила детям интеллектуальную викторину, а Соня, Ира и Антонина опять сидели на веранде, потягивая самогон «от шефа». Соня разглядывала джинсы Андрюшки, к которым намертво прилипла жвачка. Мальчик научился выдувать пузыри и запихивал в рот сразу несколько пластинок – чтобы пузырь был больше. Соня поскребла ногтем жвачку – не отдирается.

– Что делать? – спросила она.

– Есть средство специальное, как пятновыводитель. Наливаешь на жвачку – она растворяется.

– И где я это средство сейчас возьму?

– Не надо средства. Положи в морозилку, – посоветовала Антонина.

– И что будет? – удивилась Соня.

– Она замерзнет и отвалится.

– Ты серьезно говоришь?

– Абсолютно, – ответила Антонина и икнула.

Пока дети тянули руки и отвечали на вопросы Марины Михайловны, Соня решила разобраться с джинсами и замочить грязную одежду, Ира пошла вздремнуть, а Антонина убежала в магазин.

Зазвонил телефон. Соня как раз стояла над раскрытой дверцей морозилки и гадала – так положить джинсы или в целлофановом пакете?

– Привет, как у вас дела? – спросил Сонин муж.

– Хорошо.

– Что Андрюшка делает?

– Играет в интеллектуальную викторину с Мариной Михайловной.

Она чувствовала, что муж расслабился и уже не так напряжен.

– А что у тебя голос такой? – спросил он. – Ты спала? Я тебя разбудил?

– Нет, нет, не спала, – ответила Соня.

Почему они звонят тогда, когда она нетрезвая? Как будто специально. С другой стороны, она все время нетрезвая.

– Что делаешь? – опять забеспокоился муж.

– Запихиваю Андрюшкины джинсы в морозилку, – честно ответила Соня. Она хотела придумать какое-нибудь «приличное» занятие, но фантазия не работала.

Муж в трубке замолчал.

– А зачем? – наконец выдохнул он.

– Чтобы жвачка замерзла и отвалилась, – ответила она.

– Какая жвачка? Соня, что с тобой? – Муж уже кричал в трубку.

– Послушай, что ты волнуешься? У нас все в порядке. Я стирала, дети под присмотром, теперь пытаюсь отодрать жвачку от джинсов. У тебя есть рецепт по отдиранию жвачки? – рассердилась Соня. – Если нет, то и нечего на меня кричать.

– Сонечка, я не кричу. Просто я волнуюсь.

– Все хорошо. Честно.

– А дай мне с Андрюшкой поговорить, – попросил муж.

Соня пихнула джинсы в морозилку, хлопнула дверцей и пошла за сыном.

– На, поговори с папой, – сказала она.

– Папа, а ты знаешь, что такое пендель? Мне Витек дал пенделя! А я ему! Витек собирается жениться на Таське. Мы выучили речевку и играли в «крокодила». Еще мы пели «Катюшу», а мама не разрешает мне дружить со стукачами. А Марина Михайловна рассказывала, что раньше стукачей расстреливали. А Витек уже два раза в больнице был. Ему огромные иголки в попу втыкали, и в руку тоже, и даже в голову. А если он не перестанет есть, то ему шланг в живот воткнут. А мы сами домой ходим. Я лучше всех замок ключом открываю, потому что он заедает. А я ночью проснулся, а мамы нет. Я спал с Анькой. А Таська ничего не видит. Она слепая. Совсем. Представляешь, как круто?

– Ладно, давай трубку, – велела сыну Соня.

– Сонечка, что у вас там происходит? Какие больницы, какая слепая девочка? Какие стукачи?

Соня живо себе представила, как муж схватился за сердце.