Леонид Иванов - новые времена - новые заботы Страница 6

— Теперь она главным экономистом.

А ведь главным экономистом работала Зоя Леонидовна — жена Ефремова. Почему сменили?

— Так Зоя на пенсию ушла.

После этого я спросил и о четвертом сыне Ефремова — о Леве.

— Мы уж так и решили: быть ему агрономом! Он увлекался агрономией, все с Синевым дружил. Но Александр повлиял на него, наговорил, как интересно в институте механизации и электрификации сельского хозяйства. Лев наш пошел по пути брата — в том же институте, уже на втором курсе.

Вот и оправдываются слова Терентия Семеновича Мальцева: кто любит землю и свое дело, тот сумеет передать эту любовь своим близким и подчиненным.

Тем временем наша машина миновала полусонные городские улицы, выскочила на окраину. Впереди показался длинный мост через реку. Григорий Михайлович объявил:

— Это наш мост! И дорогу отсюда до совхоза мы асфальтировали! Завершили первую очередь — заасфальтировали двадцать километров. Дороговато, правда, обходится — сто тысяч рублей за километр, — но надо! Будем на прибыли нажимать.

Григорий Михайлович заметно оживился, округлое лицо его словно бы одухотворилось. Он увлеченно заговорил о том, что принесут асфальтированные дороги, повторил то, что говорил и три года назад: хорошие дороги не уведут молодежь в город, наоборот, закрепят ее в совхозе. Потому что теперь почти каждый понимает: жить в сельской местности и работать тут во всех отношениях лучше, полезно для здоровья. А при наличии хороших дорог любой работник совхоза может в свой выходной день и тем более в свой отпуск выехать в город, купить что нужно, сходить в театр или музей, прослушать концерт. Тем более что теперь легковых машин на селе все больше и больше, а содержать легковую машину здесь несравненно легче, чем в городе.

— Асфальтированная дорога — это же главное звено, — повторяет он. — У нас уже более пятидесяти человек имеют свои легковые машины, у нескольких сотен свои мотоциклы, а в ближайшие два года еще не менее сотни обзаведутся своими машинами. Так при хорошей-то дороге на селе только и жить! Нынче мы еще семнадцать километров построим, две фермы свяжем с усадьбой, а в последнем году пятилетки завершим свою программу — все внутрихозяйственные дороги покроем асфальтом.

Но как удалось Ефремову организовать сооружение асфальтированных дорог? Мне пока что не доводилось слышать о колхозах и совхозах, которые за свой счет строили бы такие дорогостоящие дороги.

— О! — отмахнулся рукой Григорий Михайлович. — Длинное дело… Вообще-то случай помог… — И он начал живо рассказывать об этом счастливом случае.

В конце 1970 года Ефремов был приглашен на пленум ВЦСПС, выступил там с речью, в которой и высказал свои претензии насчет дорожного строительства: деньги есть, но никто не берется строить дороги, никто не дает материалы для асфальтирования дорог.

— А закончил свое выступление я так… Остается, мол, последняя надежда на профсоюзные органы. Дорога, говорю, — это же забота о людях, о лучшем удовлетворении их запросов, это же, говорю, и есть сближение с городом не на словах, а на деле! Ну, меня там поддержали аплодисментами, — не без удовольствия вспоминает Григорий Михайлович.

На другой же день, как рассказал Григорий Михайлович, его пригласили в Госплан, а после этого он ходил по министерствам, по главкам. Для строительства дорог в совхозе определили подрядчика. Но, как выяснилось, предприимчивый Григорий Михайлович, увидев, что называется, зеленый свет в этом деле, попутно выпросил подрядчика и на сооружение плотины.

Случилось так, что когда Григорий Михайлович закончил рассказ об эпопее с дорогами и плотиной, наша машина подкатила к этой самой плотине. О ней мечтал Ефремов еще три года назад. С помощью плотины должно образоваться большое озеро, на дальнем отсюда берегу которого, вблизи соснового бора, намечено построить совхозный санаторий современного типа.

— В плотину уже вложили четверть миллиона, — сообщает Григорий Михайлович. — А весь проект вместе с санаторием — миллион рублей. Так что в конце этой пятилетки будет и у нас свой санаторий.

— А вы, Григорий Михайлович, забыли рассказать, как добывали щебенку и асфальт, — напомнил водитель.

— Про это длинно рассказывать, — отмахнулся обеими руками Ефремов. — Строителей нам прикрепили, но у них нет никаких материалов, а для совхозов в плановом порядке ни асфальта, ни щебенки не предусмотрено. Стройка-то за счет прибылей… Ну, и пришлось проявлять самодеятельность, — усмехнулся Григорий Михайлович. — И щебенку нашли — знаете где?.. В Башкирии! Хорошо, что тамошние товарищи правильно поняли нас, хорошо помогли. Да и материалы для асфальтирования добываем по всему свету, больше в других республиках…

Много дополнительных забот взвалил на свои плечи Григорий Михайлович! Другим-то директорам совхозов спокойней — они не строят дорог и плотин…

— Вот наша новая контора, — провозгласил Григорий Михайлович, вылезая из машины.

Мне-то и прежняя их контора казалась вполне приличной. Но эта конечно же превосходит ту прежде всего но размерам — длинное двухэтажное здание. Три года назад на этом месте ничего не было. Быстро научились строить краснозвездинцы!

— В новой-то конторе, видимо, просторно разместились?

— Каждому специалисту отдельный кабинет, — ответил Григорий Михайлович. — А как же иначе! Это ведь не бюрократизм, кабинет — это рабочее место специалиста. В городах-то как? А ведь наши специалисты не меньшими делами ворочают, им тоже нужно место для раздумий, лучше в спокойной обстановке, особенно когда анализами надо заниматься. Нет, мы от города в этом деле не отстаем, — усмехнулся Григорий Михайлович. — Я хотел показать контору, но она закрыта, рано еще, сейчас зайдем в гостиницу, потом в столовую, к тому времени и контору откроют, — быстро распланировал он наше будущее время и круто повернул в сторону гостиницы.

Гостиница та же, она близко и от новой конторы. И комната мне досталась та же, что и три года назад, — с телевизором.

После завтрака Григорий Михайлович провел меня по некоторым комнатам новой конторы. Начал показ с кабинета научно-технической информации. Заметил, что здесь теперь собираются наиболее башковитые люди совхоза знакомиться с научной литературой, устраивают коллективные обсуждения своих замыслов, делятся задумками по более рациональному ведению дела в своих отраслях, на своих участках. В просторной комнате более десятка столов, удобные кресла. Из этой комнаты дверь в библиотеку, в которой подобрана научно-техническая литература, технические журналы, газеты.

— Здесь собирается наш мозговой трест! — улыбнулся Ефремов.

На втором этаже он показал зал заседаний, кабинеты некоторых специалистов и наконец привел в свой директорский.

Этот кабинет много просторнее прежнего, здесь есть место для большого стола, за которым проходят деловые совещания. На подоконниках живые цветы, многие из них уже цвели. Это в декабре-то!

Усевшись за свой стол, Григорий Михайлович приступил к делу.

— Мы хотели в вашем присутствии провести небольшое совещаньице, — начал он. — Короче — хотели воспользоваться вашим опытом.

Я недоуменно пожал плечами.

Григорий Михайлович пояснил:

— Курганский обком партии решил выпустить несколько брошюр о передовых колхозах и совхозах. — Эти брошюры предназначены для делегатов областной партийной конференции. В «Красную звезду» ради этой цели был прислан курганский литератор, но то, что он написал, не понравилось Ефремову и его помощникам. И они решили попробовать своими силами написать брошюру. Как раз сегодня намечено обсудить ее проект. — Тогда я приглашаю наших специалистов? — заключил Григорий Михайлович и нажал на кнопку звонка.

7

Первым пришел молодой человек, рослый, красивый.

Григорий Михайлович отрекомендовал:

— Вот это и есть Георгий Ефремов, кандидат ветеринарных наук…

Георгий явно смутился таким представлением, лицо его порозовело, как-то робко протянул руку, что-то сказал при этом, но чуть слышно.

А Григорий Михайлович продолжал:

— Ему как раз и поручено готовить брошюру о нашем совхозе. Он кое-что написал, сейчас доложит, обсудим… А вас попрошу помочь нам.

Скоро в кабинет зашли и другие приглашенные, расселись за боковым столом. Все знали, для чего собрались, поэтому Григорий Михайлович сразу же приступил к делу: попросил Георгия прочесть, что тот успел написать. Остальным же посоветовал критически отнестись к написанному Ефремовым и тем самым помочь в дальнейшей работе над брошюрой.

Георгий начал читать негромко, явно стеснялся товарищей — среди собравшихся он был самым молодым. Но с первых же строк было ясно, что писать он может, ему не чужда образность языка.