Анастасия Соболевская - Грета за стеной Страница 6

Параллельно практике он вел у первокурсников лекции по монументально-декоративной живописи.

Благодаря его доброму слову, во второй тур Грета прошла без особых усилий. Там она 3 часа выполняла эскиз интерьера, а в третьем детально прорисовывала часть этого интерьера, чтобы в четвертом состязании завершить экзамены выполнением рисунка с гипсовой головы и наброском одетой фигуры. Когда результаты вступительных испытаний вывесили на стенде у деканата на втором этаже, и Грета нашла свое имя в списке поступивших на бесплатное обучение, она впервые со времен развода родителей испытала чувство сродни, если не эйфории, то близкое к этому. В ту среду девочка, как на крыльях, полетела к отцу в участок и едва не сшибла с ног парня в джинсовой куртке, который выходил из его кабинета. Это был Мартин. Отец представил их друг другу, и офицер ушел, а Грета почти мгновенно забыла его длинное угрюмое лицо, кинувшись рассказывать отцу о своей победе.

На своем курсе Грета оказалась самой младшей, потому что родители отдали ее в школу в шесть лет. Почти на год старше ее была Суннива, девушка из группы и ее будущая лучшая подруга. Почти сразу одногруппники прозвали ее «Колокольчик», потому что на ее шее гроздьями висели звенящие друг о друга металлические медальоны, талисманы и амулеты — будто на все случаи жизни. Грета сразу провела параллель между этими украшениями и тем случаем, после которого у Суннивы появилась эта тяга к эзотерической атрибутике, привлекающей удачу, успех, здоровье и защищающую от несчастий и бед. Однажды Сонни рассказала подруге, как тонула. Ей было двенадцать, когда она выпала из лодки, на которой каталась с двоюродной сестрой, и топором пошла ко дну. Ее спас мальчик на пару лет старше ее. В тот день он пришел с братом на озеро порыбачить. Его звали Пауль. Так они и познакомились, а затем подружились. Сейчас они встречаются — Суннива всегда говорила, что лучшие молодые люди получаются из друзей. Пауль учился здесь же, на факультете книжной графики. С тех пор много воды утекло, но Сонни продолжала панически бояться большой воды. Даже стоя в воде по пояс она чувствовала себя неуютно и торопилась выйти на берег. Если не считать эту фобию, в остальном Колокольчик кому угодно могла утереть нос своей энергией. Она будто фонтанировала ею, преобразовывая в нее солнечный свет. Как в ней помещалось столько жизненных сил — оставалось только гадать или пенять на ее амулеты. Грета ей даже завидовала — сама она всегда была тихой, даже до обескураживающего развода. Суннива же вмещала в себя энергию тайфуна, блестящего разномастными медальонами, и находила в Грете уравновешенность, умение сдерживаться и здравый смысл, в большей степени, чем был у нее самой. Наверное, из-за этого девочки и потянулись друг к другу — чтобы уравновесить.

Первые лекции по монументальной живописи Теодора Адлера изменили отношение Греты к этому виду искусства.

За столом преподавателя Адлеру никогда не сиделось, и он предпочитал опираться на него бедром или сидеть за соседней от Греты партой, управляясь с проектором, — он любил использовать на занятиях вместо толстого учебника с черно-белыми иллюстрациями слайды и фильмы об искусстве. На его лекциях Грета многое узнала. Особенно ей понравилось, как Адлер доходчиво объяснил разницу между монументально-декоративной и просто декоративной живописью. Если опустить приведенные им красочные эпитеты и аллегории, все сводилось к тому, что живопись, которая не дополняет и не выявляет стиль самого здания, а лишь украшает его архитектуру, называется просто декоративной, а если выполняет эти функции, то уже носит в себе монументальность. Он рассказывал студентам о материалах, из которых могут состоять стены, что могло бы стать наискучнейшим лекционным материалом, если бы не энергия преподавателя и нетривиальный подход к делу Он рассказал, что все способы МДЖ делятся на 2 категории: закрывающие и не закрывающие поры здания, и что при неправильном понимании их свойств произойдет банальное уродование стен. Он показывал слайды с желтыми бликующими стенами чьих-то спален, и стены с обвалившейся темперой, потому что художник слишком рано смешал темперные краски со связующим веществом и некачественно подготовил поверхность. Если слайдов для примеров не находилось, то Тео Адлер, как фокусник с припрятанным в шляпе кроликом, обязательно доставал из кладовки аудитории небольшие куски образцов, менее полуметра с каждой стороны, которые Адлер изготавливал сам и сам же расписывал. Грете из всех его работ больше понравилась фреска, изображавшая корабль, бегущий по волнам на закате, и роза, выполненная в стиле энкаустики — античной восковой живописи с применением огня. Она старалась не пропускать ни одного его занятия и сидела не дальше второго яруса парт, чтобы хорошо рассмотреть слайды и образцы.

Однако когда их группа приступила к практике, ее хорошее отношение к рыжеволосому преподавателю быстро подверглось сомнению. Все занятия живописью ее группы проходили в аудитории под стеклянным куполом. Адлер не скупился на словесные подзатыльники в адрес того, какие цвета первокурсники выбирали для работы, и все время придирался к их манере накладывать краски. Не избежала этой участи и Грета. На первом занятии он едва не назвал ее бездарностью, потому что ее зеленый показался ему отвратительно скучным, а черный слишком черным, чтобы быть настоящим. Хлесткие комментарии настолько сильно задевали ее самолюбие, что Грета весь оставшийся день после занятия не вылезала из-за выдуманной стены и переваривала обиду. Она-то считала, что после нескольких лет художественной школы при академии и успешно пройденных вступительных испытаниях, знает в своем деле толк. Но со временем она привыкла к его стилю преподавания и научилась принимать каждое сказанное Тео слово как ценный совет, призывающий смотреть внимательнее и размышлять. Главный из них произвел на нее самое сильное впечатление.

Адлер крутился вокруг стенда с выставленной под яркие лампы для большего контраста светотени, натюрмортом, и, поправляя листики винограда, сказал:

— Никогда не рисуйте то, что видите. Глаза видят слишком избирательно. Всегда старайтесь вглядеться в предмет, который изображаете, заглянуть внутрь него, за него, над и под него. Вглядитесь в его суть. Изображайте не сам предмет, а его содержание, свое представление о нем.

Тогда-то Грета и увидела Мартина впервые.

До этого дня она не особенно воспринимала его как молодого человека. Ну взял отец на место Александры какого-то хмурого парня, который поселился в его кабинете за соседним столом. Говорит мало и только по делу, и в свои двадцать с небольшим выглядит юнцом рядом с остальными офицерами в команде. За время их знакомства они почти не общались. Только однажды, когда Грета в очередной раз пришла к отцу в участок, Мартин предложил заварить ей кофе.

А потом все изменилось. По-настоящему Грета увидела Мартина в субботу утром, когда приехала к отцу на выходные. Отец повредил связки на ноге на очередном задании, и ему было трудно передвигаться, поэтому его команда приезжала с отчетами о работе к нему домой. На дворе стояло бабье лето. Грета сидела на высоком стуле перед домом и пробовала в деле новый набор пастели «Artist», подаренный Свеном. Несмотря на то, что у Греты были черные волосы, природа наградила ее прабабкиной рыжей кожей, и под воздействием солнечного света, на ее носу начали проступать веснушки. Из-за них девочка считала себя уродиной. Звук захлопывающейся дверцы автомобиля заставил ее отвлечься от любования новенькими пастельными брусочками и высунуться из-за мольберта. Мимо нее, неся под мышкой тяжелую кипу бумаг и папок, по тропинке к дому шел Мартин. Солнечный свет падал ему на лицо, заставляя хмурить брови и щуриться. Грете никогда не нравились блондины, а особенно те, у которых волосы вились кудрями — они ей казались смешными, к тому же, она бы никогда не назвала Мартина Соренссена красивым, но удивительно красиво на его лицо ложились тени, очерчивая высокие острые скулы. Ресницы светились пушком на свету. А в лучах солнца его волосы горели плавленым золотом. Острый подбородок, поджатые губы — все как будто стало рельефней. Осенние светотени взбудоражили ее воображение. На мгновение Мартин замедлил шаг. Встретившись с ним взглядом, девочка смутилась, как если бы ее поймали за подглядыванием в замочную скважину, и неуверенно махнула ему рукой. Мартин, однако, на ее приветствие не ответил даже кивком, и зашагал к дому, как шел. Грета пожала плечами и отчего-то обиделась. Что ж, в академии ректор часто грешил тем же пренебрежением к окружающим. Однако картина, которую она в тот момент писала, показалась ей неполной без персонажа, и золотящиеся на солнце кудри и пушистые ресницы не шли у нее из головы. Внезапно ей захотелось увидеть его снова.