Банана Ёсимото - Она Страница 6

—  Сё-тян, а ты что-нибудь будешь?

—  Сейчас собираюсь заварить япон­ский чай. Хочешь?

—  Пожалуй, и от чая тоже не откажусь.

—  Необычное сочетание. Желудок не испугается? — рассмеялся Сёити и залил воду в чайник.

Звук падающей воды оживил атмосфе­ру в комнате. Безлюдное пространство на­полнилось признаками жизни, и весь дом словно вздохнул с облегчением. Я открыла холодильник и достала одну из аккуратно расставленных баночек пива. Затем взяла с посудной полки кружку для гостей, кото­рая, как мне показалось, не была наполне­на воспоминаниями, налила в нее желан­ный напиток и осушила за один присест. Когда выпиваешь что-то холодное, возни­кают такие же ощущения, как если бы ты вдохнул прохладный уличный воздух, и я почувствовала, как мой организм, ослаб­ший и несколько укачавшийся во время по­ездки в машине, разом освежился.

— Есть мамина пижама, переоденешься? Она постиранная. Или ты брезгуешь? — спросил Сёити.

Как он добр и внимателен ко мне, бук­вально напросившейся в гости без особого приглашения.

— Я не брезгую, но мне представляется, что негоже брать столь значимые вещи, — ответила я.

— Ну что ты! Думаю, она была бы рада. Мама определенно испытывала смешанные чувства к твоей матушке, но ведь тебя она любила.

— Мужчины часто заблуждаются на этот счет. Думаю, мне было бы неприятно

после смерти одалживать свою пижаму пусть даже горячо любимому человеку. Хо­тя это сложно объяснить.

—  Вот как? Что до меня, то мне все рав­но, что там будет после моей смерти. К то­му же мама твердо оговорила, что при­шлось бы ей не по душе.

—  Если ты одолжишь мне свою футбол­ку, это меня вполне устроит. Можно мне се­годня спать на этом диване? — спросила я, сидя на приятной на ощупь кожаной софе.

—  Нет, мы сделали гостевой бывшую комнату отца. Располагайся там. Я сейчас пойду вытру там пыль и проветрю, — ска­зал Сёити.

—  Это я и сама могу сделать, не пережи­вай. Спасибо.

После трехчасового вождения мои ноги устали, и я вытянула их на диване. Слава богу, Сёити не заострил внимания на этом, словно и не был против моих отдыхающих ног. Для меня впервые за долгое время это была та релаксация, которую можно ощу­тить только в кругу семьи.

Он довольно неумело стал заваривать чай, и я подумала: определенно, пока тетя была жива, ему и чай самому не приходи­лось готовить.

Как же я ему все-таки завидую. С того момента, как мы играли с ним в семью в их саду, его, в точности как я и предполагала, ждала впереди столь отличная от моей жизнь. У него под ногами есть прочный, до­бротный фундамент, а я на дрожащих но­гах с трудом бегу по крутящейся плоскости. Я прекрасно осознаю, что все дело в разни­це между нашими родителями. Обе сестры обладали одинаковой по мощности энерге­тикой, но моя мама использовала ее вовне, наращивая свою силу, а тетя, удерживая в себе, воспитывала и совершенствовала свой внутренний мир.

Кроме того, если даже такая мама меня совершенно забросила, что с меня возь­мешь? Я оказалась полной неудачницей. Не спеша осматривая дом, я думала о том, что мама и тетя жили, стараясь каж­дая по-своему достичь совершенства, но по­лучили в итоге совершенно разные резуль­таты.

Это был дом, созданный слабыми, но умелыми руками человека, который все в своей жизни делал с любовью. Даже цветы в горшках словно заявляли о том, что здесь к ним относились с большой заботой. Не­смотря на то что хозяйки дома уже не было в живых, он не стал тюрьмой воспомина­ний о ней.

Есть обычная жизнь, впереди у которой обычная смерть, и, пожалуй, мы оба с этим смирились. Их спокойный круговорот все еще существует и приносит в это простран­ство чувство стабильности.

У необычного тетушкиного воспитания было минимум недостатков. Хотя по хозяй­ству они проявлялись в полном объеме.

—  Давай-ка чай заварю я, — предложи­ла я.

—  А в чем дело? Я делаю это как-то не­аппетитно? — засмеялся Сёити.

—  Нельзя вот так резко наливать кипя­ток, — заметила я.

—  Да ведь ты все равно будешь пить его вместе с пивом.

А и ладно, уже заварил, решила я и улыбнулась.

Как и ожидалось, в чае чувствовался только неприятный привкус кипятка.

Я, к своему удивлению, собралась вы­пить еще одну баночку пива.

Со словами “Можно это съесть?” я, не до­жидаясь разрешения, достала из холодиль­ника сыр с плесенью в качестве закуски. Я была поражена, поскольку этот продукт весьма деликатесный и редкий для япон­ской семьи со средними доходами, но потом подумала о том, что для этого дома такое вполне естественно, ведь, подобно моей разборчивости в кофе, здесь тоже имеют дело с высококачественной импортной едой. Забавно, что в мелочах жизни мы все еще схожи.

На мгновение в памяти возникла кар­тинка содержимого холодильника в доме, где я жила в детстве. Там всегда аккуратны­ми рядами вплотную друг к другу были рас­ставлены редкие заграничные вкусности. От папы в качестве подарка я всегда полу­чала привезенные на пробу красочные ко­робки со сладостями, каких было не купить в Японии. Папа очень любил меня баловать ими, а мама, смеясь, говорила: “Не вздумай все съесть за один присест!” Да, давненько я не вспоминала о таких вещах.

Даже в моей жизни были мирные време­на. Но потом так много всего произошло, что я и позабыла об этом. Тогда все внима­ние родителей было приковано только ко мне и со мной обращались как с драгоцен­ностью.

Вот о чем напомнил мне, несмотря на смерть хозяйки, холодильник этого дома.

Так как было уже поздно и я устала, мы решили, что завтра сможем обо всем наго­вориться, и мне было предложено первой принять ванну. Давно я не бывала в такой просторной ванной комнате.

Там находилось большое окно. Я откры­ла его настежь, налила воду и погрузилась в горячую ванну. У меня возникло ощуще­ние, словно я принимаю ванну под откры­тым небом. Я видела белое сияние мерцаю­щих звезд и черные очертания горных мас­сивов, и это было превосходно.

В Токио имелась маленькая ванна у дав­него бойфренда, а в моей квартирке и вовсе нет никакой. Поэтому я была рада возмож­ности получить здесь это неземное удоволь­ствие и сказала “спасибо” своей тете, кото­рая была сейчас на небесах.

Тетушка, мне вполне достаточно того блаженства, что я лежу в этой ванне. Моя душа полна оттого, что кто-то беспокоится обо мне. Мне уже и так хорошо. Я счастли­ва. Больше ничего не нужно.

Кроме того, погрузившись в это горячее удовольствие, я невольно вспомнила огром­ную, отделанную кафелем ванную комнату в Италии. Куда ни глянь — и унитаз, и би­де, — холодное белоснежное пространство. От нагревательной панели у окна подни­мается теплый воздух. Из окна за белыми занавесками виднеется плантация олив­ковых деревьев. Маленькая в сравнении с просторной комнатой ванна очень гладкая и я едва помещаюсь в ней, поэтому чувст­вую себя огромной.

Когда всплывают картины чего-то очень далекого и дорогого сердцу, они кажутся си­яющими.

Ночной воздух в Японии влажный, и каждое дуновение прохладного ветра вмиг освежало мои разгоряченные щеки, что было очень приятно. У меня было такое чув­ство, что эта прохлада очищает мою кожу лучше самого замечательного косметичес­кого лосьона и мое тело будто разукрашива­ется цветом ночи. Если тетя смотрит на ме­ня с небес, интересно, каким она находит мое лицо в открытом окне в мире кромеш­ной ночной тьмы? Наверное, я выгляжу жалкой. Выражение лица человека, кото­рый влачил свое существование, усердно стараясь убежать от прошлого, должно быть, напоминает в чем-то искаженное вы­ражение лица подкидыша.

Проведя в свое удовольствие в ванне це­лый час и как следует пропотев, я заверну­лась в мягкое гостевое полотенце, наверня­ка постиранное еще тетей при жизни, и вышла из ванной.

Оттого что я пользуюсь этим полотен­цем, время в доме сдвигается с места и те­тя еще на один шаг удаляется от нас. Это так печально.

Однако это даже хорошо. Мне предсто­ит, продолжая в том же духе, разрушить об­разовавшийся вакуум. Стоит вернуть этот дом в настоящее время, решила я.

Крикнув Сёити, что освободила ванную, я открыла окно в комнате для гостей и лег­кими прикосновениями вытерла пыль. Ко­гда комната как следует проветрилась, вклю­чила отопление и забралась в постель.

Господи, большое спасибо за то, что есть где переночевать сегодня. Большое спаси­бо за этот день моей жизни.

Моя молитва перед сном неизменно оста­ется такой, с тех пор как я осталась одна.

Сёити вряд ли ворвется ко мне в комна­ту, а при его порядочности такое, наверное, вовек не случится. Подумав об этом, я со спокойной душой погрузилась в сон.

Прозрачные солнечные лучи, проника­ющие сквозь щель между занавесками, све­тили мне прямо в лицо, из-за чего я просну­лась утром на редкость рано.