София Блейк - Шлюха. Любимая Страница 6

— Подойди к нам, Аннушка, — это Саня подошел сбоку к подиуму. Его взгляд бессознательно остановился на моей обнаженной груди, часто поднимающейся после танца.

Я подобрала со сцены брошенные платье, бюстгальтер и шаль, потом повернулась к хозяину ресторана. Мое дыхание почти восстановилось.

— А кто это там с тобой? — спросила я безразлично.

— Это сам Брюхо, — сказал Саня.

Делегации граждан, выражавших приветствие боссу, продолжали возникать у столика, причем едва ли не каждый настаивал на том, чтобы ему выделили хотя бы пять минут общения тет-а-тет. Вдобавок, поочередно разрывались два сотовых телефона, которые выложил перед собой худой и усталый человек с хищным профилем, о котором я слышала до этого момента уже много страшных и почтительных историй.

— Привет! — улыбка промелькнула на его немолодом лице и тут же исчезла, будто и не было. — Танцуешь красиво. Мне понравилось.

Я поблагодарила его, но тут же заныл очередной звонок, и Брюхо с едва скрываемым отвращением ответил на вызов. Я, наконец, поняла, что напоминает мне эта почтительная атмосфера, окружавшая, казалось бы, обычного и даже невзрачного человека. Брюхо был таким же, как Тимур. Они оба, несмотря на все внешние различия, были рождены, чтобы властвовать.

Пожалуй, это дежа вю не огорчило меня, как большинство прежних. Ведь я еще много лет назад сказала себе, что должна общаться с теми, у кого есть деньги и власть. С годами я только укрепилась в этой мысли. Видите ли, я была знакома к тому времени с огромным количеством мужчин, и те из них, кто обладал богатством и влиянием, воспринимали мир иначе, нежели большинство. Они глядели на жизнь так, будто у них был некий золотой ключик, открывавший им недоступный для прочих ракурс. Чтобы не отвлекаться на ассоциации со сказкой Алексея Толстого, я дала этому ключику более современное название. Я назвала его про себя «золотой код». Считанные люди, подозреваю, обладают этим даром, и вовсе необязательно, что это президенты государств и топ-менеджеры транснациональных компаний. Хотя, эти две категории, пожалуй, насыщены обладателями «золотого кода» более остальных. В то же время я видела и ошалевших от богатства типов, которые не имели никакого дара, то есть, правило не было универсальным. Вопрос, который интересовал меня, напрямую вытекал из всех этих соображений: дар всегда врожденный, или его можно каким–то образом в себе развить?

— Поедешь со мной в Эйлат? — до меня не сразу дошло, что Брюхо смотрит на меня.

— Куда? — глуповато спросила я.

— Ну, курорт есть такой. На Красном море.

Да знала, знала я про курорт, еще из газет, просто не ожидала приглашения. Теперь следовало показать этому человеку, что я тоже личность.

— За этими звонками, боюсь, нам даже некогда будет общаться. Хотя бы на время отдыха, пообещайте, что обойдетесь одним телефоном.

— Смотри–ка, Саня, — Брюхо снял очки и потер переносицу. — Эта красавица сразу берет быка за рога.

— Мне бы и в голову не пришло сравнить уважаемого человека с быком! — наигранно испугалась я.

— И за словом в карман не лезет, — устало прокомментировал Брюхо.

— Должна ведь маленькая женщина как–то привлечь внимание.

— Я как раз люблю маленьких женщин, — улыбнулся Брюхо. — В тебя я сразу влюбился, когда увидел твой танец.

— Я верю вам, — проникновенно сказала я. — Меня тоже не оставили равнодушной ваши телефоны и перстень от Фаберже.

— Оп-па! — сказали Брюхо и Саня одновременно. — Откуда ты знаешь? — это уже один Саня спросил.

— Я много чего знаю, — загадочно усмехнулась я, подавляя неуместное воспоминание. Бедняга Егор, чей палец сейчас украшает твоя старинная драгоценность?

— Ты меня заинтересовала, девушка, — теперь Брюхо снова надел очки и смотрел прямо мне в глаза. Я почувствовала, что не должна отводить взгляд — и выдержала, даже не мигая. Правда, с трудом.

— Вы мне тоже очень нравитесь, — сказала я, не опуская глаз.

— Договорились, — морщинки разбежались по его вискам. — Один телефон оставлю в Тель-Авиве.

— Здорово, шеф, — Саня тоже улыбнулся. — Отдохнете на пятьдесят процентов полноценнее.

Толстяк Чарли не проронил пока ни слова, и я видела, как сами собой опускаются его веки. Абориген боролся со сном. Я вдруг поняла, как нечеловечески устала за все эти бесконечные ночи, дни, месяцы, годы. В самом деле, будет замечательно хоть ненадолго вырваться на отдых.

Брюхо обманул меня: оба телефона были при нем, и молчали они только во время короткого авиаперелета. Меры безопасности, принятые в Израиле при посадке в самолет, по-настоящему впечатляли. Я добросовестно в течение получаса отвечала на вопросы сотрудников охраны аэропорта, пока, наконец, меня не пропустили.

— У тебя хороший английский, — буркнул мой спутник, когда я, наконец, присоединилась к нему в зале ожидания.

— Подозреваю, из–за него меня и допрашивали, — сказала я. — Им не понравилось, что я не знаю иврит.

— Соображаешь ты тоже неплохо, — кивнул Брюхо. — Что ты заканчивала, кроме школы?

— Почему вы решили, что я где–то училась?

— У тебя высшее образование на лбу написано, — зевнул Брюхо.

— Первая степень по экономике, — подтвердила я.

— И что, в России другой работы не нашлось?

— Сейчас там кризис, — пожала я плечами. — Чем бороться с дикой инфляцией, не лучше ли заработать немного в другом месте? Не думаю, что я бы нашла хорошую работу в нынешних российских условиях.

— Ты действительно очень красиво танцуешь, — переменил тему мой спутник. — Я хочу, чтобы ты потом не жалела о времени, проведенном на Святой земле.

Самолет местной компании потратил не более сорока минут, чтобы доставить нас до самой южной точки маленькой страны, и, когда мы приземлились в крошечном аэропорту, расположенном прямо в центре города, телефоны Брюха снова разрывались от непрерывных звонков. Я, впрочем, уже перестала обращать на это внимание, и только успевала вертеть по сторонам головой. Яркое солнце в безоблачном небе освещало голые скалы, обрамлявшие язык Эйлатского залива. Белые здания гостиниц подступали к самому пляжу, и я поняла, что Эйлат живет морем и курортом. Никогда прежде я не видела ничего похожего, и поняла, что наконец–то, кажется, отдохну. Если Брюхо не приподнесет мне каких–либо сюрпризов.

Но мой спутник был рассеян, казалось, его вовсе не интересует красота окружающих мест, и он только успевал отвечать на звонки.

— Представляете, — сказала я ему, — если бы у меня был здесь сотовый телефон, на него бы никто не позвонил, и мне самой звонить было бы некому. Я страдала бы от одиночества, но, глядя все время на вас, не знаю, хотелось бы мне поменяться, или нет.

— Глупости, — сказал Брюхо. — За день ты бы познакомилась с десятком парней, и на следующее утро тебя уже разбудили бы звонки, как это происходит со мной.

— Поэтому не нужен мне мобильник, — согласилась я.

— А я и не предлагаю, — сказал Брюхо. — Лучше, куплю тебе солнечные очки, а то ты щуришься на солнце. И, кстати, называй меня на ты. Во-первых, я почувствую себя моложе, а во-вторых — здесь не принято выкать.

Таксист оставил нас вместе с багажом у входа в гостиницу «Принцесса», проворный белл-бой моментально подскочил к вещам и загрузил их на тележку. Брюхо, даже не взглянув на паренька в униформе, направился к стойке приема гостей. Я, по привычке никому не доверять, осталась, чтобы присмотреть за белл-боем, но Брюхо с удивлением обернулся и сделал нетерпеливый жест. Я подошла к нему. В холле гостиницы был магазин оптики, и Брюхо, уже приложивший к уху свой телефон, снова показал жестом на витрину, мол, выбирай.

Я примерила всего три или четыре модели — не хотелось задерживать спутника — и выбрала себе «Ray–Ban» в тонкой золотистой оправе. Брюхо небрежно швырнул продавцу кредитку и, не переставая говорить по сотовому, подмахнул квитанцию. Всего на поселение в роскошном номере с видом на море ушло не более пяти минут. Выйдя на балкон, я обомлела: прямо внизу плескалось ласковое море с коралловыми рифами, темнеющими в прозрачной воде, над заливом носились дельтапланы, парусные яхты бороздили невысокие зеленоватые волны. Лишь одно обстоятельство мешало мне поверить, что я в раю: мой загадочный спутник, по-прежнему говоривший по телефону, лежа на кровати. Он сбросил туфли на толстый ковер, его голова на подушке имела совсем не счастливый вид с двумя мобильниками, прижатыми к обоим ушам. В одну из трубок Брюхо бросал короткие русские фразы, в другую отвечал долгими предложениями на иврите. Рай существовал совсем рядом, но был закрыт для этого человека.

Остаток дня я провела на гостиничном пляже, где со мной пытались познакомиться какие–то англичане, а потом немцы. Едва прикрывающий несколько квадратных сантиметров тела купальник, которым я обзавелась еще в Тель-Авиве, и новые солнечные очки делали меня, наверное, самой привлекательной одинокой девушкой на пляже отеля, где большинство отдыхающих составляли пары. Я могла бы затеять пятизвездочный курортный роман, но это означало бы проявить себя перед Брюхом конченой блядью. А я была всего лишь проститутка, что означает профессию, а не состояние души. К тому же, проститутка не на работе, по моему убеждению, должна вести себя точно так же, как и большинство обычных женщин. К вечеру я успела немного сгореть на солнце, и, напоследок проплыв еще метров сто в кристальной морской воде, вернулась в номер. Кондиционер работал вовсю, так что мне, после горячего воздуха улицы, показалось, что я перенеслась в зиму. Брюхо по-прежнему, не раздеваясь, спал на кровати. Оба телефона были засунуты под подушку, но и оттуда периодически доносились сдавленное потрескивание и писк.