Андрей Левкин - Цыганский роман (повести и рассказы) Страница 6

Уже смеркалось, когда закопавшегося в книгах А. позвали наверх. Прижимая к груди отобранное, передавая книги верхним, он вскарабкался. Народ сидел кружком, собираясь ужинать - еду принесли, в стороне кипятили воду для чая. А., переведя дух после подъема, закурил.

- Да, - отыскал его глазами Петя, - вы сейчас домой поедете, верно? Захватите эти пачки, - он указал на стопки, днем повергшие А. в шок, - а когда к нам еще надумаете, захватите съестного, не много - батон там, чай, если не сложно. Курево. Хорошо? Как средства позволяют.

- А куда мне их отнести? - спросил А., поднимаясь на ноги.

- Как куда? - удивился собеседник. - Домой.

- К кому домой? - опешил в свою очередь А.

- К себе... - продолжал недоумевать Петя.

- Нет, ребята, - сказал, возвращаясь на место А., - так не годится. Я только сегодня пришел, не пойду я никуда.

ОЧЕРК

Раз, читатель, уже некоторые принялись составлять свои описания людей и работ, связанных с некоей внятной, но никак не названной профессией, то и мне следует рассказать все то немногое, что я знаю о человеке подобной профессии и жизни. По какому-то злому закону эта профессия никогда не существует в чистом виде, она словно бы окисляется здесь, натягивает на себя разноцветные пленки, оболочки - в качестве последних выступают профессии уже вполне конкретные, поименованные. Учитывая их роль, между ними словно бы и нет никаких отличий, но это не так: они отличаются толщиной ими создаваемой изоляции - как изоляция обычная, та ведь может гнуться вослед изгибу провода, ничуть его не стесняя, а может заключить его в керамический панцирь. Здесь слой этот был чуть ли не невидим, практически неощутим.

Известный мне МТ работал в двадцатые годы в Риге, на улице Гертрудинской, в квартале между Мариинской и Авоту, по левую руку от центра. Дом во дворе, но вовсе не какой-нибудь сарай-развалюха: четырехэтажный, вычурно спроектированный и странно построенный: имеет вид двухэтажного особняка, на который сверху положили еще два этажа - уже общегородского, доходного типа; слева пристроили почти отдельный, но очень узкий дом, решительно обыкновенный - этот вертикальный блок не то чтобы прилепился, присосался к особняку; симметрично и справа, здесь, почему-то, выставив на обозрение не оштукатуренный даже брандмауэр. Дом принадлежал некоему Н., имя которого утрачено, да, собственно, и зачем оно. Квартиры сдавались оптом и в розницу, нас же интересует именно этот особняк, долгие годы служивший фирме, в коей и работал Мастер Татуировок.

Впрочем, "фирма" звучит слишком уж торжественно: всю ее составляли МТ и несколько его сотрудников, не сотрудников даже, но коллег, служебно равноправных с МТ. Просто теперь, да и тогда, предположение подобного равенства оказалось бы диким даже для самих коллег, вполне отдававших себе отчет в том, кто тут есть кто - если и не под этим небом, то в этом дворе. Впрочем, по отношению к жизнедеятельности и процветанию фирмы МТ был явной избыточностью, впрочем, полезной.

Род деятельности фирмы требует краткого исторического экскурса. Точное время возникновения искусства татуировки назвать, по понятным причинам, невозможно, видимо, существовало оно уже задолго до египтян. Генезис же его обычно выводится из того, что де человеку всегда свойственно привлечь к себе внимание представителя другого пола. Подобного рода объяснения вполне могли быть приложены к любому другому искусству, другое дело, что ежели они приложены и были, то давно уже обветшали в пыль, оставаясь, однако, в силе по отношению к искусству менее привычному, неважно даже, что непосредственно связанному с телом. Собственно, даже говорить об искусстве в привычном понимании здесь сложно - не имея в виду, разумеется, чисто техническую изощренность. Впрочем, этот термин, если и будет использоваться в данном повествовании, то за неимением лучшего, превосходя, во всяком случае, в точности термин "профессия".

Представители двух полунаучных дисциплин, как то: культурной и социальной антропологии и истории моды - объединили проявления искусства самоукрашения, этого наиболее пригодного для самовыражения вида искусства, в две большие группы, складывающиеся по формальным признакам: подвижные (изменяемые) и неподвижные (неизменяемые) личные украшения.

К первой категории относят одежду и элементы украшений на одежде, ювелирные изделия на теле и одежде, прическу, действия, связанные с отращиванием или удалением волосяного покрова на теле и лице, лаковое покрытие и/или ювелирное украшение зубов.

Ко второй категории относят методы, с помощью которых осуществляются неудалимые и невосстанавливаемые изменения на теле. Обычно эти методы называют искажением тела. Сюда относят искажения черепа, перфорацию губ, носа и ушей, удаление или затачивание отдельных зубов, а также такие операции на теле, какими являются различные формы обрезания мужского полового органа (циркумцизия, эксцизия, инцизия, субинцизия) и женская клитородектомия (частичное или полное удаление клитора). Широко распространенными формами искажения тела являются методы изменения кожного покрова, которые обобщенно называют татуировкой.

Само слово введено в европейские языки Куком, вернувшимся из Океании (1768-1771 гг.), где тот впервые встретился с этим обычаем на острове Таити в 1769 году, там это называлось "татау". Дальнейшие исторические сведения не важны, следует лишь знать, что существуют три техники татуировки: точечная, или пунктирная, рубцовая и шовная. Точечная, или пунктирная наиболее, видимо, известна читателю-европейцу. Техника рубцовой связана с образованием келлоидной ткани в результате заживления прижиганий, надрезов и пр.; она, то есть, рельефна. Суть шовной состоит в том, что под кожный надрез с помощью тонкого острого предмета продергивается крашеная нить. Фирма, отметим сразу, практиковала только пунктирную татуировку.

Фирма занимала два этажа особняка, в третьем этаже, над ними, некоторые из них, МТ в том числе, и жили: все было обустроено если и не с комфортом, то весьма функционально. Народу было так: шесть-семь операторов, из которых обыкновенно двое-трое ассистентов-учеников. Анестезиолог - милейшая черненькая евреечка, петербурженка, вовремя сменившая местожительство, медсестры, одна из которых - белокурая, крупная и смешливая латышка откуда-то из Земгале, две другие ничем не запомнились. Ну, и регистраторша-бухгалтер-кассир - все сразу, поскольку в отличие от нормальной поликлиники работой загружена она была весьма неплотно: и пациентов поменьше, и с каждым гораздо больше возни мастерам. Так что основную часть своего служебного времени она (кажется, полуостзейка-полуполька) проводила в своей стеклянной выгородке, читая то "Атпуту", то разные книжки издательства Гудкова - была она, помнится, большой почитательницей Рамакришны.

Самым замечательным помещением конторы была большая зала на втором этаже особняка: окно во всю стену, пол из красного паркета, темная мебель давно старая, со своим запахом, вросшая в интерьер, или наоборот - после более-менее продолжительного отсутствия могло показаться, что из стены опять проклюнулась какая-то этажерка или оттоманочка. Особенно хороша была комната летом и зимой. Летом - все из-за того же окна во всю стену: ко второму этажу подводила разрушенная теперь лестница, вдоль окна тянулся балкон, летом дверь отворяли, и в залу можно было войти прямо со двора. Двор отметим также: зеленый, тихий, ухоженный. Зимой окно и темнота за ним отсекались белыми портьерами, в щелку между которыми видна была словно хранящая нас, сторожевая темнота, а в темно-зеленой кафельной печи щелкают поленья, шуршит радиоприемник, экономка в своей качалке, МТ в углу у окна ведет бесконечные беседы с очередной своей девочкой - не слишком изощренный юмор коллег создал гипотезу, что таким образом МТ заговаривает человека до естественной отключки, экономя тем самым фирме анестезирующие средства.

Сей род деятельности вполне располагал к подобному уюту и нескучной размеренной жизни: ажиотажа вокруг фирмы не было никогда, но не было и тревожных пауз между клиентами, по какой-то естественной предрасположенности процент людей, желающих осуществить над собой "практически невосстанавливаемые изменения тела", весьма постоянен, к тому же в большинстве своем принадлежат они к слоям вполне имущим, так что фабричка попыхивала трубой и крутила свои колесики размеренно и четко.

Впрочем, среди клиентуры появлялись особы и не вполне благополучные, но таких было немного, или работа с ними особенного времени не требовала. Были люди, которым татуировка требовалась по службе, - гонщикам, например, пометить запястье группой крови, а так все больше шлюшки, пижоны, золотая молодежь, актерки, да мало ли кто еще. Чем раскладывать их по сословно-ремесленным полочкам, куда проще обратиться к возможным мотивам прихода.