Владимир Марченко - Месть за обман Страница 6

Дядя Вася не любил продавать рыбу. Торговлей должен был заниматься Иван. Он никогда за свою жизнь ничего не продал, хотя и покупал. Соседи быстро уносили больших замёрзших судаков, которых Иван с большим напряжением и трудом взвешивал на старинном безмене. «Деньги спрячь. Мне, если стану просить, не давай. Нинку привезём из роддома, ей отдашь. Себе бери на мороженое».

Иван и его друг Вова Гриванев энергично готовились к экзаменам. У Вовы была тоже одна мама, но очень старая. Вовина сестра имела своего тихого мужа и настырного ребёнка, умеющего боком ходить. Парень был ещё очень молод, Вова надеялся, что племянник к трём годам научится не только нормально передвигаться, но и бегать между грядок.

Иван заходил за приятелем. Гриваневы жили через дорогу. Как-то так получилось, что старая мама приказала Вове отрубить курёнку головку, чтобы его можно приготовить в супе. Друзья ходили по строящемуся дому, но орудия обезглавливания птицы не находили. Топор куда-то сплыл, молоток не годился для этой цели. Время шло, а пойманный петушок наслаждался жизнью.

Школьный сигнальный звонок должен был зазвенеть через десять минут. Не то, чтобы очень хотелось в школу Ивану Бабкину, но он не любил опаздывать. …Тогда потребовал что-нибудь режущее. Вова принёс тонкий столовый ножик, который хлеб резал с напряжением. Бабкин накинул на себя дамский передник и приказал Вове держать петуха за клювастую голову. Вова плохо умел держать пернатых, почему-то даже отвернулся, вероятно, заметил, как идёт тонкими нервными ногами в школу Раечка Здоренко. Была она, в самом деле, несколько вздорненькой и острой на язык, но умела быть и внимательной, подсказывая шёпотом на уроке, незнакомые Ивану английские слова.

Он очень жалел чужого петушка. Своих кур мама перерубила перед отъездом. Красавца петуха, который побеждал соседских соперников, варили долго. Мышцы у бойца были если не железными, то деревянными – это точно, а поэтому варился он весь вечер, ночь и утро. Бабкин поточил нож о кусок разломанного серого наждака. Ударил петушка по головке этим «точилой», чтобы ему не было очень больно. Под этим общим наркозом с трудом перерезал тонкую шейку. Красно-бурая кровь поструилась на стружки недолго. Вовина мама забрала пернатое тело, а они пошли в школу. Но Раю не догнали.

Девочка училась старательно, и всегда получала хорошие отметки. Иван удивлялся – как это можно учить уроки каждый день. Это скучно и надоедает. Бабкину не надоедало смотреть, как идёт Рая из школы, как размахивает портфелем, как закладываются и расправляются складки на её зелёном пальто. Она жила в конце улицы. В школу Рая ходила всегда в одно и тоже время. Он старался выходить из дома, чтобы идти вместе.

В городской школе учительницы преподавали совсем не так, как в деревне. Учиться было почему-то интересно. Иван перестал бояться вызова к доске. Учителя не пытались подловить ученика, который явно был не готов отвечать по новому материалу. Они старались научить школьников учиться. Некоторых преподавателей Иван просто ждал с нетерпением, как хороших друзей.

Понравилось переводить тексты; урок иностранного языка был только на английском. Это забавляло и дисциплинировало. Постепенно Бабкин с помощью Вовы Гриванева и Раи втянулся в учебный процесс, и, как говорят, ликвидировал пробелы в багаже своих знаниях. Алгебра и геометрия у него, как ни странно, не вызывали панического страха. Пожилая учительница приглашала его и ещё несколько мальчиков и девочек позаниматься. Было неловко не придти. Приглашались не только отстающие, но и ударники, которые в скором времени становились отличниками. Иван понял, что он тоже может учиться на «отлично», мог бы вполне войти в число ударников, но делал уроки наспех, так как звала улица. С друзьями катался на лыжах, с Башни – так называли мальчишки небольшую сопку, в которой стояли вкопанные ёмкости с питьевой водой. С Башней возвышалась Большая гора. Не каждый мальчишка съезжал даже с покатого склона. Старались скатываться с середины. Скорость была такая, что глаза выстёгивало встречным холодным потоком воздуха. Иван боялся сломать лыжи, так как ветром сдирало снег, и на обнажившихся камнях ломались лыжи, но чаще – ноги. Несколько раз падал, но всегда удачно.

Лыжи у Ивана новые. Мама купила с первой зарплаты. А первые лыжи ему сделал дядя Григорий – мамин брат.

Однажды к бабушке пришли плачущие женщины и сказали, что умер Сталин. Бабушка не плакала. Женщины удивлялись, спрашивали, почему она не плачет, ведь он такой хороший человек. Иван не знал хороший человек Сталин или не очень. Дядя Григорий – хороший. Он сплёл ему леску, вырезав клок из хвоста Серка, согнул иголку, нагрев на свече. Иван ходил на пруд и ловил окуней. Бабушка их жарила на сковороде. Иван понимал, что должен помогать бабушке. Какая от него польза? Ваня не мог быть обузой. Старался, чтобы от него было побольше пользы. Он носил ведром воду из пруда и поливал огурцы и помидоры. Помогал пропалывать грядки. Научился орудовать тяпкой, отпилив длинный конец у деревянной ручки.

У гусынь вылупились жёлтые птенцы. Иван пас их на большом пруду и там познакомился с Колей Пичугиным. Лето прошло, и птенчики стали большими и степенными птицами. Осенью они с Колей начали учиться. Иван умел читать, но учительница не ставила ему пятёрок. Тогда он понял, что хоть как учи уроки, а отличные отметки будут ставить хорошенькой девочки, которая и читать не умела сначала.

Однажды Иван пришёл из школы и не увидел своего любимого гуся. Он обиделся на бабушку, и не стал есть лапшу, потому что понял всё, и слёзы у него закапали в тарелку. А горло сдавила мохнатая сильная невидимая лапа. Этот умный гусь был товарищем. Он никогда не лазил в огород, как другие птицы. Не прятался в густых зарослях полыни. Всегда спешил на его голос. Гусь тоже любил Ивана, защищал, нападая на чужих собак. Кто может есть своего надёжного друга? Мальчик расстроился. Как бабушка могла убить чудесную птицу. Он хотел уйти в сопки и замерзнуть до самой смерти. Она знала, что они любят друг друга. Такая хорошая бабушка, а обидела его на всю жизнь.

…Когда-то он был слаб, не мог стоять. Его мать-гусыня не стала греть своих детей, а убежала на улицу к гусаку, который стучал клювом в окна, расхаживая по завалинке. Семеро обсохших пискунов грелись на русской печи в сите. Когда они с бабушкой кормили их рубленным яйцом, заметили, что у одного гусёнка жёлто-красные лапки разъезжались и он опрокидывался на спину, тревожно попискивая. «Не жилец, – сказала озабоченно бабушка, связывая ножки гусёнку, – Будет маяться». Ночью мальчик просыпался от призывного писка. Он звал его . Если бы гусыня-мать, как другие птицы, грела детей , то он бы спал спокойно. Иван залезал на печь, брал в руки птенца и согревал подмышкой. Он жевал ему горох и поил из ложки, приносил крапиву и крошил, обжигая пальцы. Гусь стал расти понемногу.

Всегда встречал Ивана, ласково попискивая. Когда тот плакал от обид, хотя обиды были для всех маленькими, но не для Ивана, для него были большими. Их накапливалось много. Гусь взбирался к Ивану на колени и, вытянув шейку, умолял мальчика не плакать. Когда у гуся отрасли крылья, он размахивал ими, поднимая ветер, и летел навстречу, завидев Ваню. Радостно гогоча, шёл с мальчиком к бабушкиному домику. Иван вынимал из кармана припасённый кусок калача или пирога.

Глава шестая.

Третью гору называли мальчики «Ермакова». В первое утро на новом месте Иван проснулся, разбуженный взрывами. Не испугался, но подумал, что началась бомбёжка. А это взрывали гору. Взрывали постоянно в одно и тоже время. Требовалось много строительного материала для фундаментов растущего города. Ермакова гора уменьшалась с каждым годом. Теперь её нет. Она отдала себя, легла в фундаменты домов нашего города.

Друзья часто уходили в старые песчаные и глиняные карьеры, рыли в снегу пещеры, жарили на огне костра мясо, а свежую селёдку иногда ели сырой, макая в соль, представляя себя при этом путешественниками, исследователями Арктики или Антарктиды.

Экзамены друзья сдали легко. Преподаватели волновались за них больше, чем они. Родительский комитет постановил, чтобы подростки ходили в столовую интерната. Иван отказался. Гриванев поддержал товарища. Им приказали придти в столовую и получить сухой паёк.

– Это милостыня – сказал Иван. – Не пойду.

– Это от государства. Мама моя на пенсии. Работала в колхозе, получает копейки. Твоя мама тоже не высокие заработки имеет. Мы не нищие. Это государственная помощь. Нужно получить, что дают.

Иван понимал, что пособие назначает родительский комитет тем, кто живёт плохо, чьи родители не в состоянии обеспечить своего ребёнка сносными условиями жизни. Ему было стыдно нести по улице сетку с банками тушёнки и сгущенного молока. Казалось, все проходящие смотрят на него, догадываясь, какие чувства рвут его сердце.