Роман Грачев - Молчи и танцуй (Часть 2) Страница 6

– А обычно вы чем питаетесь? – спросил Вадим, присаживаясь напротив.

– Обычно я питаюсь по индивидуальному меню. На домашние разносолы нет времени, а вера в горячие сосиски с кетчупом убита на корню.

– Понятно.

Нестеров довольно быстро управился с пельменями. Когда он отодвинул от себя пустую тарелку, Вадиму принесли рулеты, салат и пиво. Все это выглядело довольно аппетитно и даже не вызывало подозрений в смысле качества.

– Угощайтесь, – сказал Нестеров, – здесь неплохо готовят.

– Спасибо. Только чего ж так хлебосольно?

– Я привык иметь дело с людьми, которые плотно пообедали.

Вадим приступил к трапезе, неторопливо и важно. В это время за столик присел Серый, а два его приятеля облюбовали соседний. Нестеров пил кофе и листал записную книжку, изредка бросая сосредоточенный взгляд в сторону колеса обозрения.

– Я так понимаю, – сказал Вадим, – вы хотите продолжить переговоры.

Нестеров посмотрел на него, улыбнулся.

– Да.

– Тогда давайте ваши аргументы.

– Да какие там аргументы, о чем вы. Избирательная кампания вышла на финишную прямую, задействованы десятки и даже сотни людей, зарабатывающих на ней неплохие деньги. Все при делах и все довольны.

– Угу, довольны, – буркнул Вадим. – При этом на наши бедные головы сливаются тонны дерьма. Вы предлагаете мне в этом поучаствовать?

– Я предлагаю вам зарабатывать вашим талантом.

Вадим прекратил жевать.

– Зарабатывать чем?

– Талантом, – терпеливо повторил «консильери Корлеоне». – Вашу передачу слушают много людей, и в своем жанре вы будете покруче, чем звезды кино, рекламирующие чипсы.

Нестеров кивнул Серому. Тот сразу затараторил, как справочный автомат на вокзале:

– Твоих пластинок продано уже триста пятьдесят штук. Такого из местных не добивался никто. Книга Шестопалова после твоих роликов ушла влет, хотя перед этим пылилась под столом несколько месяцев. Рейтинг «Пилота» пополз вверх только потому, что три раза в неделю выходит в эфир твоя программа. Интервью, репортажи, фотографии в газетах... Продолжать?

Вадим и не думал краснеть.

– Спасибо, не надо.

– Ну что ж, даже и этого достаточно, чтобы заинтересоваться вашими возможностями. – Нестеров продолжал лить бальзам. – Согласитесь, для столь короткого срока результат впечатляющий, и мы теперь тоже хотим с вами подружиться.

Нестеров улыбнулся. Улыбка у него была довольно приятной.

– Вы хотите, чтобы я прочитал ваши тексты в рекламных роликах, так?

– Совершенно верно.

– Дело ограничится только этим?

Нестеров вздохнул.

– Разумеется, аппетит приходит во время еды, – заметил он, – но полагаю, что мы займемся только записью роликов, участием в пресс-конференциях, общением с журналистами и тому подобным.

– То есть, ходячий рупор?

Нестеров желал продемонстрировать свое дружеское расположение, поэтому негромко засмеялся. Серый тоже изобразил некое подобие улыбки, только ему не совсем удалось скрыть свои истинные эмоции – нетерпение и презрение.

– Рупор – это метко сказано, – произнес Нестеров. – Однако не в моих силах будет убедить вас, если вы откажетесь.

– А кто сказал, что я откажусь?

Нестеров прищурился. Разговор принял неожиданный оборот.

– Вадим, дело серьезное. На карту поставлено очень многое.

– Я понимаю. И в связи с этим возникает любопытный вопрос: кто вас навел на меня?

Нестеров и Серый переглянулись.

– Что вы имеете в виду?

– То, что не хочу играть в кошки-мышки. Нельзя поставить на карту итоги выборов только из-за упертости какого-то чтеца рекламных текстов. Вы всё знаете, и мои диски с книгой Глеба тут не при чем. Так кто вас навел?

Нестеров попал в сложное положение. Изображать наивного албанского мальчика более бессмысленно.

– Мы вас нашли, – сказал пиарщик, – и остановимся на этом.

– Давно?

– Остановимся на этом, – повторил Нестеров. – Давно или недавно – не имеет большого значения. Мы предлагаем вам сделку: пять тысяч долларов за серию ваших обращений к народу от имени Лесневского и полная свобода по окончании выборов. В противном случае…

– Что?

– Мы потратили на вас много времени и средств. Не ваша вина в этом, но и я хочу сделать свою работу. Нам остается договориться.

Вадима ответ не устроил. Он бросил вилку и нож на стол.

– Я спрашиваю: что – в противном случае?

Подал голос Серый:

– Ты очень сильно расстроишься. Эту девушку, над которой ты поэкспериментировал, зовут Лариса? А пацана, кажется, Максим?

Вадим сжал губы. Пожалуй, в этот момент он готов был по-настоящему испугаться и разозлиться одновременно.

– Заткнись, идиот, – коротко бросил Нестеров. – Иди, погуляй.

Серый нехотя поднялся. Прежде чем уйти, он бросил еще один липкий взгляд на Вадима: «Ты мне не нравишься».

– Иди, иди, – поторопил Нестеров.

Серый отправился к машине, парни из-за соседнего столика пошли за ним.

– Не слушай его, – сказал Нестеров, сжимая и разжимая кулак. – Это рядовой, который никогда не получит даже ефрейтора. У Лесневского таких много.

Теперь было видно, что он сам волнуется не меньше, чем его собеседник, и отсутствие посторонних позволило ему ненадолго сбросить свою обычную рабочую маску. По крайней мере, он хотел, чтобы это выглядело именно так.

– Знаешь, Вадим, я закончил юридический, много практиковал, перекопал такое количество дерьма, что хватило бы на десяток биографий. И все это – чтобы достичь того, что у меня есть. Я профессионал. Мне плевать, кто такой Лесневский и зачем ему кресло мэра, у меня таких штук десять было. Я просто выполняю свою работу. Ты понимаешь?

Вадим молча кивнул.

– Таких персон как Лесневский можно протолкнуть на любой государственный пост, несмотря на туманное прошлое и мутное настоящее. У нас это происходит сплошь и рядом, в любом месте, под любой крышей. В стране, где уголовники и антисемиты занимают места в парламентах, а прокуроры работают мальчиками по вызову, возможно все. Профессионалам остается работать.

Вадим оставался мрачным. Ему был неприятен этот разговор, но нужно было что-то говорить.

– Знаешь, товарищ, – сказал он, – именно благодаря таким не очень брезгливым профессионалам все это и происходит. Все это наших собственных рук дело…

Непоколебимый взгляд Нестерова померк. Консильери дрогнул. Очевидно, он понял, что ему больше нечего сказать, оставался последний аргумент:

– Речь идет о хорошей сумме денег.

– О хорошей сумме… Давайте тогда уж десять тысяч долларов.

Нестеров смутился.

– Десять?

– Да. Десять тысяч и гарантии того, что вы оставите меня в покое и уж тем более не будете давить на меня, угрожая близким мне людям.

– Их никто не тронет, – сказал Нестеров, но в голосе слышалась предательская неуверенность. – Их никто не тронет, если все пройдет нормально.

– А с чего вы взяли, что все получится?! Кто вас в этом убедил?

Нестеров развел руками.

– Выбора у нас нет, приходится брать на веру. Может быть, у Лесневского есть шансы пробиться и без твоей помощи, но они очень малы, несмотря на мои старания.

Вадим немного успокоился.

– Понятно. Слушай, ты сам-то откуда?

– Я москвич.

– А я местный. И я не хочу, чтобы мэром у нас был этот урка.

Нестеров вздохнул, взял свой кейс.

– Победит в любом случае урка. Собственно, других в вашем городе я пока не встречал… Итак, Вадим, десять тысяч долларов – последняя цена. После кампании я уезжаю домой. Если тебе станет противно жить здесь под его чутким руководством, позвони мне, и мы что-нибудь придумаем. Уверен, я найду тебе применение.

Вадим едва сдержал ухмылку. «Я найду тебе применение» – эту теплую и обнадеживающую фразу он слышал не впервые. Произносилась она с разными смысловыми оттенками и, как правило, ни к чему не обязывала. Пожалуй, единственным, кто действительно нашел применение, был Шестопалов.

«Глеб – хороший, Нестеров – плохой?».

– Десять тысяч, – повторил Андрей. – Половина авансом через час, вторая половина – после оглашения результатов выборов. На «Пилоте» уже все оплачено, осталось получить твою подпись.

Вадим вскрыл пакетик чая, опустил в чашку с кипятком. Потом спросил:

– Бумаги у тебя с собой?

– С собой. В типовом договоре оговорена другая сумма, значительно меньшая. Остальное ты получишь под расписку.

– Дай мне две минуты.

– Дам десять. Думай.

Нестеров не спеша направился к темно-синему «Опелю», стоявшему у края мощеной площадки под фонарным столбом. Из машины гремел «Ленинград», рядом стояли парни, стриженные под бобрик, и что-то бурно обсуждали. Вадим смотрел на них и думал, что технический персонал у команды Лесневского подобран соответствующий. Если он не захочет иметь дело с аккуратным и приятным на вид Нестеровым, то ему придется пообщаться с этими отморозками.