Саша Филипенко - Шахматная доска Страница 6

Весь зал теперь ждал одного лишь движения. Бледной даме следовало всего-навсего перескочить через клетку. Словно юной, влюбленной девушке, ей предстояло приподнять юбку и скакнуть в центр доски. Те из присутствующих, кто смог просчитать этот ход, против всех правил собирались аплодировать. Ни о каком пате не могло быть и речи. Лепехин побеждал, побеждал блестяще и издевательски. Подарив сопернику надежду, надеждой он убивал его и теперь. Осознавая это, Жарков обещал себе выпить литр водки! Нет, два!

Когда Лепехин сделал ход ладьей, Жарков, словно набитый картошкой мешок, повалился на пол. Зал охнул. Болеславский не увидел победы. Люди способны совершать чудо, но чудом было уже то, что он не проиграл к этому ходу. Нацелившись на свою комбинацию, шахматист-любитель проглядел мат. Александр Сергеевич не только упустил победу, но и сделал очень слабый ход. Венгр был вынужден признать: русский сделал худший шаг в своей жизни.

Спустя три хода Болеславскому все еще казалось, что партию можно спасти, но так только казалось. Уже на следующем ходу венгр поставил мат. Болеславский взялся за фигуру, чтобы перенести ее на другую клетку, но в это время в зале раздались аплодисменты. Венгр протянул руку. «Плохо», — подумал актер.

Болеславский не помнил, как выходил из зала. Не помнил, как шагал по длинным коридорам и большим, широким ступеням.

Александр Сергеевич в самом деле не помнил мостов и улиц Буды, не помнил лифта в гостинице, своего номера и подоконника, сидя на котором, он смотрел на вечерний Будапешт, которого он не помнил.

Уже не актер, но просто человек, не помнил и не хотел помнить, как в комнату заходил Жарков, как он кричал и хватался за голову:

— Что вы наделали? Вы же нас всех похоронили! Что же вы наделали? Как вы могли? Как вы смели?! Вас взяли не для того, чтобы вы выдумывали свои ходы! С чего вы взяли, будто что-то знаете о шахматах? Как вам пришло это в голову? Этот маневр с турой! Кто вас этому научил? Почему вы не поставили ему мат?

— А что, я мог?

— Какого черта вы устроили этот размен? С чего вам вообще это в голову взбрело? Что на вас нашло? Чем вы думали, Александр Сергеевич?

— Что вы так кричите? — безразлично отвечал Болеславский. — Теперь ничего не поправить.

Разглядывая кареты и платья будапештцев, Болеславский вдруг понял, как красиво складывается его смерть.

Девушка пела в церковном хоре. Арлекины затачивали деревянные мечи, и северный ветер срывал выданные фуражки. Гудели паровозы. Мальчишки, чумазые продавцы новостей, весело выкрикивали последние новости.

Взявшись за каштановые подтяжки, директор вокзала смотрел на платформу через большое пыльное окно и весело разговаривал со стариком:

— А?! Видал? Ну, что я тебе говорил! Вот, читай, пожалуйста! Узнав о самоубийстве великого русского шахматиста Лепехина, известный русский актер Болеславский покончил жизнь самоубийством! Вот до чего доводят твои шахматы!

Во время полета Гаспаров как всегда читал книгу. Все знали, что гроссмейстера не стоит отвлекать, и лишь назойливый стюард несколько раз беспокоил великого русского шахматиста с одним и тем же предложением:

— Господин Гаспаров, не согласитесь ли сыграть со мной партию?

— Нет, спасибо, я бы хотел немного почитать.

— Я бы обыграл вас!

— Надеюсь, вам еще представится такой шанс.

— Не сомневаюсь, — с улыбкой отвечал стюард и уходил в кабину пилота.

Дождь шел второй день кряду. Словно по расписанию гремел гром, и в считаных сантиметрах от небоскребов сверкали молнии.

Рейс задержался всего на несколько минут. К вечеру погода ухудшилась, и оккупировавшие аэропорт папарацци своими глазами видели, как во время посадки сильный боковой ветер буквально сдувал самолет с полосы. Лишь благодаря хладнокровию и опыту главного пилота удалось усмирить огромную железную птицу.

Журналисты прекрасно знали — Гаспаров боится летать. Каждому хотелось увидеть и, по возможности, лично сфотографировать испуганного гроссмейстера, однако сделать провокационные снимки не удалось. К большому сожалению пишущей братии, Гаспаров не появился. Спустя час стало понятно — звезде удалось увильнуть.

Один за другим (все как один в новых японских майках, в повязанных по последней моде шарфах) акулы пера прыгали в черные редакционные джипы. Колонной большие машины мчались в город. Туда, где в лучшей гостинице Нью-Йорка был зарезервирован президентский номер. Журналисты, молодые и опытные, делали наброски статей прямо в машинах, а в это время, обманув всех, Гаспаров ужинал в обычной американской закусочной. Местная публика, состоявшая в основном из водителей трейлеров и трех официанток, вряд ли могла распознать в человеке скромной наружности великого шахматиста. В самый роскошный номер Нью-Йорка вносили холодные деликатесы, а Гаспаров заказывал чизбургер с красным луком, большую порцию жареного картофеля и стакан самой вкусной на свете холодной колы. Команда покупала то же самое, и через несколько минут шестеро русских с большим удовольствием общались:

— Саша, там, рядом с вами, «Пост» и «Таймс». Не взглянете, что пишут?

— Секундочку. Так-с. Так, посмотрим. Вот нашел, пишут, что уже сегодня величайший шахматист всех времен приземлится в Нью-Йорке и займет лучший его номер, в котором. так, тут дальше описаны прелести номера, в котором всем нам посчастливится жить. так-с. значит, говорится, что сейчас Гаспаров находится в феноменальной игровой форме, что подтвердил прошедший чемпионат мира, на котором русский шахматист буквально уничтожил своих соперников, что. так. дальше не интересно. так. однако замечает автор статьи, машина, которой предстоит сыграть против Гаспарова, не в пример сильней той, которую он с легкостью обыграл в прошлом году. Разработчики настаивают на том, что компьютер, с которым Гаспарову доведется сразиться уже в воскресенье, готов удивить русского гения своим пониманием игры. Некий Стив Паркер, один из программистов, работавших над проектом, уверяет, что машина научилась по-настоящему анализировать и, натурально, непобедима.

— Непобедима! Нет, вы слышали?! Они думают, что какой-то кусок железа может обыграть великого чемпиона! Чепуха! Кстати, у всех такой вкусный соус или только у меня? Что это?

— Это сладкая горчица, Анни.

В тот дождливый вечер, сидя в заштатной американской забегаловке, члены команды Гаспарова в последний раз позволяли себя смеяться. Впереди был матч века. Всего несколько тренировок, бессмысленный перелет в Вашингтон, визит к Президенту, возвращение в Нью-Йорк, участие в знаменитом теле-шоу, и все. Игра. Гаспарова ожидал изнурительный шестиматчевый поединок с самым умным компьютером на планете. Матч который раз и навсегда должен был расставить точки над «і». Какой тут смех? Тренировки и только тренировки.

Уже следующим утром на лицах шестерки не было и следа прошедшего беззаботного вечера. Ровно в десять часов утра, несмотря на разницу во времени и долгий изнурительный перелет, члены команды садились за ноутбуки. Комнату наполнял запах американского крепкого кофе и еще не успевшего выветриться, крепкого, как кофе, сна. Хрустя горячим хлебом, каждый теперь занимался своим и в то же время общим делом.

Уже несколько месяцев Анни и его команда начинали день именно так. Кофе, компьютеры, джем. Сонные глаза, нечищеные зубы. Тренировочные игры и четыреста граммов шоколада. Каждый день, сразу после самого полезного для человеческого воображения утреннего сна, когда мозг наполнен миллионами образов, Гаспаров садился к компьютеру. Без колебаний и раздумий он начинал новую партию, и всякий раз один из членов команды специально отвлекал его:

— Слабак! Что ты мучаешься?! Тебе все равно не победить компьютер! Машина не ошибается! Лучше скажи, что сегодня будешь спрашивать у Президента Америки?

— Не мешай! Спрошу, правда ли, что на платье секретарши остались пятна?!

— Хороший вопрос! Достойный русского чемпиона! Кстати, ход, который вы, господин Гаспаров, собираетесь сделать, вряд ли принесет вам ожидаемые дивиденды. Вы ведь собираетесь ходить конем?

— Совсем нет. Я собираюсь двинуть пешку.

— Пешку? Какой смысл, он все равно ее не станет брать!

— Человек бы не стал, а компьютер станет! Я в этом нисколько не сомневаюсь. Давайте проверим. Я уверен, что в этой позиции в ста случаях из ста машина возьмет фигуру. В ста из ста! Это же не человек! Ему кажется, что в этой ситуации он получит преимущество, но в позиции проиграет.

— Давай-ка проверим.

— Съест, съест! — вдруг слышалось из другого конца гостиной. — Я уже проверял, — добавлял тренер и просил кого-нибудь подлить ему чаю.

Гаспаров дважды щелкал мышкой, и словно по веленью волшебной палочки, фигура двигалась вперед. Компьютер брал время на размышление, начинал гудеть вентилятор, и все возвращалось в привычное русло: