Юрий Хвалев - Анисовая водка для поющих бабуль Страница 6

— Хорошо, — согласился политтехнолог и, как всегда в таких случаях, добавил: — Александр Сергеевич, наливай.

Дверь отварилась, и в помещение ввалился молодой человек в прозрачном дождевике. Осмотрев окружающих, он явно хотел что–то возразить, но, к сожалению, не смог, потому что находился в сильном подпитии. В таком состоянии слова редко сами слетают с языка и их приходиться выталкивать силой. Но у вновь прибывшего человека, по все видимости, сил просто не осталось. Всё, на что его хватило — это глупо улыбнуться и близко плюхнуться к спящему медведю, у которого один глаз был хитро приоткрыт.

— Вася вернулся! — констатировал кузнец. — Тебя только за смертью посылать, сволочь!

— 7-

Политтехнолог лежал в чистой постели и, подложив под голову ладони, рассматривал через окно звёздное небо. Звезды притягивали, словно магнит, и если смотреть на них, не мигая, возникают фактически одни и те же мечты о галактической жизни. Возможно, где–то там, на далёкой звезде, вот так же кто–то лежит и думает о своём выборе. Кого он выбирает и зачем. Чтобы жить лучше. Лучше кого? Лучше соседа, потому что у него есть «Мерседес». «Выборы во власть никогда не будут справедливыми, потому что пока есть Я, — политтехнолог улыбнулся. — Я приведу к власти любого гуманоида». Одна из звёзд, самая яркая, приветливо мигнула, словно прибрежный маячок, указывающий правильные ориентиры, за которые нужно цепляться мёртвой хваткой и если удержишься, то с тобой ничего не случиться, во всяком случае, пака. А что будет потом?

«Нет, только не это», — пытался притормозить мысль политтехнолог.

Но воображаемый кот уже нарисовался.

«А потом будет суп с котом», — сказал кот, так, словно нагадил и, сделав своё мокрое дело, быстренько растворился.

В дверь политтехнолога неуверенно постучались.

— Лев Львович, откройте!

Политтехнолог немного разгорячённый (от прохладного душа не осталось и следа) выпрыгнул из мягкой постели и, на ходу, сглаживая некоторые противоречия с собственным халатом, потому что рукава отказывались попадать туда куда нужно, приблизился к двери.

— Кто там ещё?

— Это мы…

По голосам было ясно, что на той стороне притаились как минимум двое, поэтому, чтобы иметь полную картину политтехнолог распахнул обе створки дверей и встретил гостей, хотя этого он явно не хотел, с распростёртыми объятиями.

— Вам чего? — увидев перед собой девушек с веслом, которые были легкомысленно одеты, спросил политтехнолог. — М–м–м…

— Мы огорчены безвыходной ситуацией. Можно мы с вами переночуем?

— А почему ко мне? Есть шеф–повар, дирижёр, Лаура…

— Мы объяснимся. Только пустите нас, пожалуйста.

— Ладно, проходите.

Девушки с веслом прошмыгнули в комнату, словно две пушистые мышки и, недолго думая, забрались в постель, пружины которой, предчувствуя долгую беседу сильного и слабого пола, чувственно скрипнули.

— Подождите, что вы делаете? — политтехнолога удивила такая бесцеремонность.

— Ложитесь к нам посередине.

— Подождите, я к вам посередине не хочу. Я вообще не хочу…

— А мы хотим. Хотим вам пошептать, что–то очень важное.

— Ладно. — Политтехнолог упёрся коленками в край кровати и на четвереньках прополз между таинственными особами. — Шепчите и уходите.

У политтехнолога возник эротический рефлекс, потому что, оказавшись на спине, его сдавливали, словно металлическими тисками женские выпуклые тела.

Пружины предательски скрипели.

— Мы Васю–кузнеца убили, — признались девушки с веслом.

— Как убили, зачем убили?!

— Так и убили, веслом по голове.

— Так что ж вы сразу–то не сказали? А–а–а?

— Мы хотели по порядку.

— Вы мне порядком уже надоели. Пришли переспать, а сами шепчут такое, что волосы встают дыбом. Вот что, говорите по порядку или!..

— Он первый начал. Мы договорились, что за оказанную интимную услугу он нам заплатит. Мы отработали, как положено и как он хотел. Судя по эрекции, он выглядел удовлетворённым. Но затем, когда пришло время расплачиваться, пошёл на попятную. Сказал, гадина, что трахаться мы не умеем, что вообще мы полные дуры. Кто ж стерпит после таких слов. Потом мы ведь не полные, а в меру упитанные.

— Где он сейчас?

— Там же где и был на сеновале.

— Нужно идти туда.

— Лев Львович, мы хотели бы, чтобы вы оценили наши сексуальные возможности. Обидно ведь…

— Вы чего совсем стыд потеряли? Я, между прочим, ваш начальник. Ну–ка быстренько встали. Разлеглись здесь, кобылы…

— Ну-у, Лев Львович!

— Пошли, говорю!

В окно постучали. Кто–то за стеклом выжидал, потому что возникла пауза, и затем последовал более решительный стук усиленный голосом:

— Лаура, открой на минутку! Это я Василий. Кузнец!

Девушки с веслом от неожиданности ахнули, так, словно провалились, наступив на лёгкую поверхность под которой зияла пустота. Политтехнолог, застигнутый врасплох, дёрнулся и, удерживая равновесие, машинально махнул руками: то ли боялся провала, потому что находился в неловком положении, то ли желал скорее из этого положения ускользнуть.

— Девочки, девочки! Давайте быстрей. Уходим…

Они выскочили в гостиную, где в свете догорающих свечей за ними тут же побежали расплывчатые тени.

— Подождите! — политтехнолог остановился и от волнения проглотил комок, который давно сдавливал горло. — Вы же сказали, что убили его. Этого, как его? Кузнеца!

— Вы что забыли, их же двое? — от ускорения девушки с веслом дышали полной грудью, и при желании можно было разглядеть вишневые соски. — Тот, который нас встречал и тот который потом приехал.

— Точно их было двое. Теперь остался один. Пошли…

Издалека до них долетела русская песня. Хор пел задушевно и проникновенно. Мотив, управляемый чьей–то умелой рукой, словно клин журавлей парил в тишине. В такие минуты хотелось остаться одному. Бежать в чистое поле и насладиться простором. Возвыситься над суетой и почувствовать себя свободным человеком. Дирижёр, как залог будущего успеха, предпочитал ночные репетиции. Для него моментальная оценка являлась огромным стимулом в работе, потому что соседи, даже те, которым музыка была по барабану, не могли оставаться безучастными.

— Вы выдели Александра Сергеевича? — спросил политтехнолог.

— Мы искали его, но не нашли. — У Девушек с веслом был потерянный вид. — А зачем он нам сейчас?

— Одна голова хорошо, а две лучше. — Политтехнолог задумался, но ничего не добавил.

Они вышли на улицу. Стояла тихая лунная ночь наполненная сантиментами живой природы.

— Куда идти? — политтехнолог чувственно вздохнул.

— Туда…

Проходя мимо фасада дома, они увидели многочисленных бабочек, которые, словно опавшие листья, бесполезно перекатывались по земле. Разноцветные розы кто–то срезал, аромат быстро улетучился, и бедные бабочки остались не у дел.

— Где этот сеновал?! — не скрывая раздражения, спросил политтехнолог

— Там… — показывая на сарай, ответили девушки с веслом.

— Вы хоть весло своё оставьте.

— А вдруг нас опять кто–то обидит.

— Вдруг… — политтехнолог прислушался. — Вы слышите шорох?

Из сарая озираясь по сторонам, словно боясь засветиться, нервно потирая руки, вышел шеф–повар.

— Эй… — позвал его политтехнолог.

— А–а–а… — вырвалось у него. — Лев Львович! Вы?! И вы здесь прекрасные особы. В общем, я всё видел от начала и до конца. Как они его… — шеф–повар кивнул. — Замочили…

— Ты всё видел от начала и… — девушки с веслом обиделись. — Как тебе не стыдно подсматривать?

— Тихо вы. — Прошептал политтехнолог. — Где кузнец?

— Я его в пруду утопил.

— Утопил?

— Да. А сюда вернулся, потому что знал, они вас сюда приведут. — Руки не давали шеф–повару покоя. — Смываться надо.

— Надо. Надо предупредить Лауру и Александра Сергеевича. — Политтехнолог начинал суетиться. — Где они?

— Я видел их в саду.

— Пошли…

Фольклористы на скорую руку собрали вещи и, не сказав друг другу ни слова, возможно, заранее зная чёткий план действий, сели в автобус. Замыкающим оказался шеф–повар. Он пристально осмотрел пассажиров, ещё раз их пересчитал, как пересчитывает детей хороший смотритель и уже хотел добавить дежурную фразу «поехали». Но его перебили.

— Уже уезжаете? — у двери стоял Василий–кузнец.

— Да. — Спокойно ответил политтехнолог. — Срочно вызывают. Дела.

— А почему бабуль не берёте?

— Мы ёще за ними вернёмся.

— Да, да… А Вася–то мой опять уехал и тоже сказал, что вернётся.

Светом фар автобус неуверенно пробивал в ночи дорогу, постепенно исчезая, унося пассажиров в бесконечные просторы. Кузнец напоследок махнул рукой, думая о том, что жирную точку в этом месте лучше не ставить, а обойтись многоточием. Рано или поздно всё возвращается на круги своя. После расставания всегда идёт встреча. Кузнец в это свято верил, поэтому, почувствовав на плече чужую руку, он ничему не удивился и принял как должное.