Михаил Веллер - Мишахерезада Страница 60

— Рядовой Иванов! Спишь?! Вот о чем ты думаешь, глядя на этот кирпич?

— О.....

— Почему?!

— Я о ней всегда думаю, товарищ капитан.

Международная полярная экспедиция. Волки догоняют! Переглянулись, выкинули немца. Волки съели немца. Снова догоняют. Перемигнулись — выкинули англичанина. Волки съели англичанина, догоняют. Русский с французом выкинули американца. Догоняют. Тогда русский откидывает меховую полость, там — пулемет! Та-та-та-та! — перебил волков. Достает из-под сиденья полбанку, выбивает пробку, французу:

— Ну что, выпьем теперь!

— Ваня, так что ж ты раньше, если пулемет-то!..

— Ну ты все же тупой. Кто ж делит поллитра на пятерых?!

Международное солдатское троеборье стран-победительниц. Надо выпить ведро водки, зайти в клетку пожать лапу льву и трахнуть здоровенную негритянку. Англичанин выпивает полведра водки и падает. Американец выпивает ведро водки и падает. Русский выпивает ведро водки и заходит в клетку ко льву. И там — крик, вой, рев, клочья летят, прутья ломаются, клубок тел! Через полчаса выходит — растерзанный, в лохмотьях, шатается:

— Тык где там… эта негритянка… которой надо пожать лапу?..

Студента выгнали за неуспешность. Пришел устраиваться на работу в театр. Директор: а что вы умеете делать? Студент: да я, да все, любовь к искусству, вы не пожалеете!.. Ясно. Подметалой пойдешь? На спектаклях — изображаешь шаги за сценой. Зарплата маленькая — но при искусстве.

Через полгода — новая постановка, огромные массовки, актеров не хватает, бюджета на дополнительных нет. Вспоминают: а вот еще студент есть. Зовут:

— Есть роль для тебя. Второй акт. Третья сцена. Со словами! Надо выйти и сказать: «Волобуев, вот вам меч». Справишься?

— Да я! Вы узнаете! Я вам!

— Хорошо. Тогда — вот тебе переписанная роль, иди, учи, репетируй, готовься. Костюм у костюмеров подберешь. Через месяц премьера.

И месяц наш студент по своей каморке, на все лады: «Волобуев! Вот вам — меч!» «Волобуев, вот… вам меч…»

Накануне премьеры встречает приятеля. Как живешь, как жизнь. А я вот — в театре играю. Завтра премьера. Роль со словами, второй акт, третья сцена. Выхожу, все внимание на меня, а я так говорю ключевую фразу: «Волобуев, вот вам меч!»

— Старый хрен, — говорит приятель. — Я ж тебя, матюжника, алкаша, знаю. Выйдешь и обязательно ляпнешь что-нибудь типа «Волохуев».

— Да я!.. Да ты… Козел!.. Месяц репетировал!..

Поспорили на литр коньяка. Студент провел друга, сделал место в первом ряду.

Спектакль идет. Первый акт, второй, вот третья сцена.

Наш студент уверенно выходит к рампе, находит глазами друга в первом ряду, приосанивается и на весь театр чеканит гордо:

— В-о-л-о-б-у-е-в!!! (Победный жест согнутой в локте рукой) Вот т-те хуй!!!

— Вы не подскажете, как попасть в Кремль?

— Да очень просто — наводи и стреляй.

На международном конкурсе исполнителей — какие голоса! какая музыка! Выходит представитель Советской Киргизии в национальном халате и, аккомпанируя себе на домбре, поет народную песню. В зале — шквал, овация! Свист, топот, «браво»! Безоговорочное первое место. Аккредитованные советские журналисты осаждают жюри:

— Здесь было столько звезд! Почему столь взыскательное жюри присудило первое место представителю советских народов?

— Знаете, всех этих звезд, вокалов, аранжировок все давно наслушались. Но вот когда вышла ваша обезьяна в мешке и стала играть на лопате — это было да!

Московское радио спрашивает армянское радио:

— Почему мы идем к коммунизму, а жрать нечего?..

Армянское радио отвечает:

— Скобарями вы были, ребята, скобарями и остались. Кто же жрет на ходу?

МЫ ЧИТАЛИ

Ну, во-первых, мы не все читали. Обычный большой тираж был сто тысяч, такого на всех желающих не хватит. Полки магазинов были заставлены в основном книгами номенклатурных, партийно одобренных писателей, и их никто не брал. А также уродов из «братских» стран «народной демократии».

Во-вторых, чтобы читать, надо было сначала «достать» — дефицит ведь. Просто так не купишь. Надо знакомиться с продавщицей или директором, оказывать знаки внимания, чтоб они оставляли тебе под прилавком чего хорошего.

В-третьих, интеллигенции после работы делать было нечего, а пила она меньше пролетариата. Чтение было виртуальной формой жизни. А по телику смотреть было нечего, а газет уж вообще никто не читал.

В-четвертых, престиж образования был очень высок. Богачей-то не было, достаток идеологически не поощрялся. Культурный человек в табели о рангах стоял выше некультурного: концерты, выставки, театр, книги, — уж кому что где возможности позволяли. Стеллаж с «престижными» книгами был вроде серванта с хрустальными вазами или голубого унитаза.

В-пятых. Количество наименований приличных книг было очень невелико. Но уж кого поощрительно утвердили в планах издательств — тех переиздавали бесконечно. Таким образом, книги приличные занимали огромный сегмент «рынка спроса». Грубо говоря, все читали одно и то же.

Итак.

Корней Чуковский, Самуил Маршак, Агния Барто, Сергей Михалков. Вот на этих четырех детских поэтах выросли два поколения советских детей. Классные стихи, на всю жизнь запоминались!

А был еще Михаил Ильин с замечательнейшими познавательными книгами «Сто тысяч почему» и «Откуда стол пришел». Как оно все в мире и в хозяйстве устроено.

Королем детской прозы был Николай Носов со сборником рассказов «Мы с Мишкой». Это было так чудесно, это было так смешно!.. А потом он написал «Приключения Незнайки и его друзей» с продолжениями. Это детская литература высшего мирового качества.

Буратино, Буратино!

Аркадий Гайдар издавался такими тиражами, что не читать его было физически невозможно. Мальчиш-Кибальчиш стал фигурой фольклорной. «Нам бы день простоять да ночь продержаться». «И все хорошо, да что-то нехорошо».

Интересно, что переломный возраст для читающего человека — десять лет. Уже не ребенок, еще не отрок. «Королевство кривых зеркал» Губарева уже детсконько. А «Три мушкетера» еще раненько.

Оп:

Осеева, «Васек Трубачев и его товарищи». Александра Бруштейн, «Дорога уходит вдаль». Чудные были книжки. А кто сейчас вспомнит Якова Тайца, Иосифа Дика и сонм коллег? Был тоскливый «Ленька Пантелеев» Леонида Пантелеева и нравоучительно-малоинтересный «Витя Малеев в школе и дома» того же Носова.

И бесконечно перечитываются бесконечные сборники сказок: русские, украинские, армянские, азербайджанские и т. д. Какие-то они не совсем интересные… Гримм, Перро, кто там еще, это еще из младенчества, сколько можно перечитывать…

И тут к пятому классу мир книг начинает стремительно разворачиваться! Их делается много, интересных и совсем интересных!

Издали трехтомник фантаста Александра Беляева! «Ариэль»! «Человек-амфибия»! «Властелин мира»! А еще был Александр Казанцев, а тут появился Иван Ефремов!

Врывается мусорный поток разнообразных «Военных приключений» и «Библиотечки солдата и матроса». Их эстетический уровень отроки оценить не в силах — глотают сюжеты и характеры с ударными фразами. Во главе отряда — «Майор Пронин» Льва Овалова, «умный-умный — а дурак». Следом — «Смерть под псевдонимом», «Кукла госпожи Барк», «Атомная крепость», «Гранит не плавится», «Рассказы о капитане Бурунце», «Капля крови». Современность, интересность, патриотизм.

Жюль Верн! Роскошный двенадцатитомник, серо-голубоватый, отличная бумага и иллюстрации.

Дюма. Дюма — это Дюма. Хотя с первого прочтения тяжеловат отроку: язык, знаете, не очень такой наш обычный. «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» уже остаются на всю жизнь.

Оказывается, есть Майн Рид и Фенимор Купер, и это прекрасно, что они писали такие толстые романы. Каков последний из могикан!

И вплывает блистательный капитан Блад, и даже странно, что Сабатини жил в XX веке!..

У Алексея Толстого был не только «Золотой ключик», который уже взрослому прочтется издевкой. Нет, хрен с ним с «Петром I» — есть «Гиперболоид инженера Гарина» и «Аэлита»! Эти «повести для юношества» останутся поколениям взрослых, их будут многократно экранизировать, их имена и названия станут нарицательными!

Открывается Джек Лондон. Он был великий писатель, Джек Лондон. Он был самым издаваемым писателем в СССР из всех, кто не входил в школьную программу. Нужны же были в СССР хоть какие-то переводные писатели? А он был социалист, из бедняков, реалист и романтик, оптимист и борец. И он умер, ничего плохого уже не скажет про нас. И платить ничего никому не надо, тем более мы не в концепции, никому за бугром и не платили. Дорогие мои… миллионы и миллионы советских людей были воспитаны на Джеке Лондоне, его северных рассказах и «Мартине Идене», его мужестве и несгибаемом «духе белого человека».

У тебя начинал формироваться вкус. Потому что Алексей Толстой и в блестящих наших переводах Лондон — они писали хорошо.