Даниэла Стил - В тихой гавани Страница 63

— Ни в коем случае. Просто я немного напугана. — Офелия даже не старалась понять почему: то ли мысли у них движутся в параллельном направлении, то ли они настолько близки, что чувствуют друг друга на расстоянии… или их связывает нечто большее, чем просто дружба.

— И чего же вы испугались? — С того дня, как они поцеловались, Мэтт буквально парил в облаках. Сам того не понимая, он хотел этого больше всего на свете. Правда, уже какое-то время Мэтт потихоньку начал подозревать, что чувство, которое он питает к Офелии, не просто дружеская привязанность. То, что он испытывал к этой женщине, было куда серьезнее и глубже, чем ему хотелось признать.

— Шутите, да? Да я всего боюсь — вас, себя, жизни, судьбы. Хороших новостей, плохих новостей… разочарования, предательства, смерти — не важно, вашей или моей… Дальше перечислять?

— Нет, нет, спасибо, хватит. Пока, во всяком случае. Остальное оставьте на потом. Расскажете при личной встрече, хорошо? Если хотите, можем даже посвятить этому весь день, — шутливо пообещал он, словно нисколько не сомневаясь, что ее страхи и в самом деле займут немало времени.

И тут же снова стал серьезным. Мэтту совсем не нравилось, что Офелия боится всего на свете. Сам он нисколько не сомневался, что впереди их ждет счастье. И будь это в его власти, он бы с радостью поделился с ней своей уверенностью.

— Что мне сделать, чтобы вы успокоились? — нежно спросил он.

— Боюсь, это не в вашей власти. Мэтт. Просто дайте мне немного времени. Хорошо? Ведь я только что узнала, что мой брак, который я считала счастливым, был всего лишь фарсом. Это нелегко, поверьте. И честно говоря, не уверена, что у меня хватит решимости сделать еще одну попытку.

Сердце Мэтта болезненно сжалось.

— Дайте мне хотя бы шанс! Пообещайте, что не станете пока ничего решать! Неужели мы с вами не заслужили право на счастье? Лучше уж жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Вы слышите меня, Офелия? Не спешите, хорошо, дорогая? Вы мне обещаете?

— Я постараюсь. — Это было все, чего он смог от нее добиться.

В глубине души Офелия считала, что Мэтту лучше бы попытать счастья с кем-то еще, кого жизнь не била так жестоко, как ее, и кому не довелось на своей шкуре испытать, что такое предательство. Бывали минуты, когда ей казалось, что для нее жизнь уже кончена. Но с другой стороны, рядом с Мэттом ею всегда овладевало восхитительное чувство защищенности, покоя, уверенности, что все будет хорошо, а ведь это уже немало.

В ближайшие выходные Мэтт приехал в город, и они пообедали втроем в ресторане. А в воскресенье Офелия с Пип, в свою очередь, отправились на побережье навестить его. Роберт тоже собирался на один день приехать из Стэнфорда, и Мэтту не терпелось их познакомить. Он понравился Офелии с первого взгляда — Роберт оказался на редкость приятным молодым человеком; он был вылитый отец и, несмотря на долгую разлуку с Мэттом, сумел сразу сблизиться с отцом. Как это часто бывает, гены оказались сильнее, и слава богу, подумала она. Роберт нисколько не скрывал, как его огорчает вероломное предательство матери, и в то же самое время великодушно допускал, что только любовь к детям толкнула ее на такой шаг. Правда, он смущенно признался, что Ванесса, узнав обо всем, так разозлилась, что до сих пор не разговаривает с Салли.

После поездки к Мэтту Офелия заметно повеселела. Мэтт несколько раз клал руку ей на плечи, когда они гуляли по берегу, но ни разу не сделал попытки обнять ее или поцеловать — словом, не сделал ничего такого, что бы навело Пип на мысль, что между ними что-то происходит. Судя по всему, он решил дать Офелии время привыкнуть к этой мысли. Было заметно, что их отношения слишком важны и дороги для него, чтобы он мог рисковать поставить их под угрозу. Вероятно, Мэтт рассудил, что будет лучше, если он не станет торопить Офелию.

В понедельник вечером Мэтт решил позвонить ей и уже протянул руку к телефону, как тот неожиданно зазвонил. Сердце у него радостно подпрыгнуло — почему-то Мэтт решил, что это она. Офелия выглядела такой умиротворенной и счастливой, когда они прощались. Потом он позвонил ей вечером узнать, как они добрались до дома, и у нее было чудесное настроение. Он едва не сказал, что любит ее, но в последнюю минуту удержался — ему хотелось видеть ее лицо, когда он скажет ей главные для него слова, а по телефону это невозможно. Но звонила не Офелия, как он втайне надеялся, и даже не Пип. Звонила Салли из Окленда, и сердце Мэтта ухнуло в пятки, едва он услышал ее голос. Салли рыдала так, что едва могла говорить. Первая мысль Мэтта была о Ванессе. Представив, что с дочерью случилось несчастье, он похолодел от ужаса.

— Салли? — Он не мог разобрать ни единого слова, но, прожив с ней столько лет, нисколько не сомневался, что это она. — В чем дело? Что случилось?

Все, что ему удалось разобрать, — это “рухнул… теннисный корт…”, и потом вдруг с невероятным облегчением, к которому примешивалось чувство вины, Мэтт наконец сообразил, что она говорит о своем муже. Слава богу, с Ванессой все в порядке.

— Что произошло? Ничего не могу понять. Что там с Хэмишем? — “Интересно, с чего ей вздумалось звонить именно мне?” — промелькнуло у него в голове.

Он услышал еще одно сдавленное рыдание. И внезапно слова полились бурным потоком. Мэтт только морщился от жалости, пока она кричала в трубку:

— Хэмиш мертв! Час назад на теннисном корте у него случился сердечный приступ. Его пытались спасти, но… все напрасно. Он умер. — Салли принялась опять хлюпать носом.

А Мэтт невидящим взглядом уставился в пространство. Перед его внутренним взором чередой проплывали воспоминания, похожие на мелькание кадров старого фильма. Вот Салли говорит ему, что собирается уйти и забрать с собой детей, что вскоре все они переедут в Окленд… Вот до него впервые дошло, что его жена изменяет ему с его лучшим другом, это с ним она теперь будет жить в Окленде с его, Мэтта, детьми… “Мы с Хэмишем собираемся пожениться”. Он тогда едва не рухнул, оглушенный такой новостью. Тогда он еще не знал, что из-за вероломства Салли целых долгих четыре года будет лишен возможности просто поговорить с детьми. И вот теперь она звонит ему — сказать, что Хэмиш умер. Мэтт вряд ли смог бы объяснить, какие чувства он испытывает в эту минуту, узнав, что его прежний друг, тот самый, который увел у него жену, мертв.

— Мэтт, ты меня слышишь? — всхлипывала Салли. Она то и дело сбивалась, захлебываясь слезами, говорила что-то о похоронах, потом перескакивала на детей, и снова принималась вспоминать, как Хэмиш любил Роберта, и опять плакала, просила Мэтта, чтобы он уговорил Роберта приехать помочь… на нее разом свалилось столько дел, а ведь их с Хэмишем дети еще совсем маленькие. Мэтт внезапно почувствовал, что у него голова идет кругом.

— Да, конечно, я тебя слушаю. — И вдруг он вспомнил о сыне. — Хочешь, чтобы я позвонил Роберту и попросил его вернуться? Если ты боишься, как он это перенесет, могу взять машину и сам съездить к нему в Стэнфорд. — Как иной раз судьба причудливо тасует колоду, пришло ему в голову. Один отец сменил другого. Хотя и цинично это звучит, но старина Хэмиш убрался на редкость вовремя!

— Я уже позвонила ему, — отрезала Салли. Конечно, ей и в голову не пришло подумать о том, что это может расстроить Роберта. В этом была вся Салли — она всегда думала только о себе!

— И как он воспринял? — с тревогой в голосе спросил Мэтт.

— Понятия не имею. Впрочем, мальчишка всегда обожал Хэмиша.

— Я позвоню ему, — поспешно предложил Мэтт, едва удерживаясь от желания бросить трубку.

— Может, хочешь приехать на похороны? — вдруг спросила Салли, как всегда, забыв о том, сколько времени займет перелет, о том, что у Мэтта, черт возьми, могут быть и другие планы, и, самое главное, о его чувствах. Да, когда-то они дружили, но потом Хэмиш предал его! Дьявольщина, разве он может когда-нибудь забыть о том, что эта парочка едва не сломала ему жизнь!

— Не хочу! — резко, почти грубо отрубил Мэтт.

— Может быть, мы с Ванессой возьмем детей и приедем на Рождество? — задумчиво протянула Салли. — Думаю, тебе не стоит приезжать на этой неделе… ну, если, конечно, ты не передумаешь насчет похорон.

Мэтт собирался слетать в Окленд в четверг, после шести бесконечно долгих, тоскливых лет одиночества вновь увидеть Ванессу… но, возможно, тут Салли права. Наверное, теперь не самое удачное время.

— Ладно, я подожду. Приеду чуть попозже, после того как вы немного успокоитесь. Если, конечно, тебе не удастся отправить ее ко мне. — С грубой откровенностью он подчеркнул “отправить”, недвусмысленно давая понять, что в присутствии самой Салли нет никакой нужды. У него не было ни малейшего желания встречаться с экс-супругой. — Ведь у тебя, наверное, и так будет полно дел. — Устроить пышные похороны, отправить мужа на кладбище, а заодно подумать о том, как устроить свою жизнь… за счет кого-то другого, разумеется, подумал про себя Мэтт. После того как раскрылось подлое предательство Салли, у него не осталось никаких теплых чувств к некогда любимой жене. Мэтт знал, что никогда не сможет простить ей этого.