Бернар Клавель - В чужом доме Страница 63

Он снова захохотал, похлопал Жюльена по плечу и закончил:

— Смотри только, держи язык за зубами!

— Само собой, — заверил его мальчик.

— Если б я раньше знал, то уже давным-давно проделал бы этот фокус.

Жюльен тоже рассмеялся. Владелец гостиницы проводил его до дверей и на прощание прибавил:

— В выигрыше оказался я. Но и тебе эта история пойдет на пользу — я малость увеличу тебе чаевые… Ну, до свидания. До завтра, дружок!

Жюльен двинулся дальше. Теперь ему осталось побывать лишь в трех отелях на площади Греви. Разогнавшись, он плавно скользил до самого бульвара Вильсона и только там начал неторопливо крутить педали. Чем дальше он ехал, тем сильнее у него сжималось горло. Мальчик старался думать только об усатом толстяке и о господине Петьо, которому пришлось сбавить цену на рогалики на два су, но, несмотря на все усилия, перед ним стояло лицо горничной. Теперь он уже не видел обнаженной парочки на кровати, он думал лишь о женщине, которая должна была через несколько минут предстать перед его глазами.

Жюльен ехал все медленнее и медленнее. Так он проехал по улице Мира и, только очутившись на площади Греви, покатил с обычной скоростью. Здесь ему надо было прежде всего побывать в отеле «Модерн», и он свернул к нему; сердце мальчика колотилось, кровь стучала в висках. Он прошел двором, поглядывая на окна вестибюля и кухни. Там никого не было. Не было никого и в маленькой темной комнате, расположенной между баром и рестораном: тут он каждое утро оставлял рогалики. Взяв поднос, Жюльен начал их пересчитывать. Когда он отсчитал вторую дюжину, дверь из ресторана тихонько отворилась. Жюльен вздрогнул, поднял голову и посмотрел на дверь.

— Добрый день, кондитер.

На пороге, прямо перед ним, стояла горничная с рыжими волосами и улыбалась.

— Здравствуйте, — пролепетал он.

— Значит, ты вчера славно позабавился?

— Я?

Она улыбнулась еще шире.

— Ладно, не прикидывайся дурачком. Во-первых, я узнала тебя, когда ты прижимался носом к стеклу, а вдобавок видела, как ты проезжал по площади. К тому же возле статуи ты оглянулся и посмотрел на окно… Попробуй скажи, что не так!

Жюльен выпрямился, с усилием проглотил слюну и брякнул:

— Ну и что?

Молодая женщина нахмурила брови.

— А то, что ты негодник. Нехорошо подглядывать в форточки. Кстати, как тебе удалось туда взобраться?

Почти не думая, Жюльен объяснил:

— Там стояла приставная лестница, я и влез на нее.

— А чего тебя туда понесло?

— Я пришел узнать, подтвердит ли ваш хозяин заказ на рогалики. И тут мне пришло в голову поподробнее рассмотреть ваш отель.

Не говоря ни слова, она быстро взглянула на него и спросила:

— А с тобой никого не было?

— Никого.

— Ну и ты, конечно, поспешил рассказать о том, что видел, всем своим приятелям.

— Нет, я никому ничего не говорил.

Теперь Жюльен больше не дрожал. Он чувствовал себя, как во время состязания в боксе, когда предстояла схватка с равным по силе противником.

— Честное слово? — спросила она.

— Честное слово.

— Ладно, я вижу, ты малый умный. Но пообещай, что не проболтаешься.

Она сунула руку в карман белого фартука и вытащила оттуда сложенную вчетверо кредитку.

— Возьми, — сказала она. — Я на тебя рассчитываю.

Жюльен ни секунды не колебался. Он отступил на шаг и улыбнулся.

— Нет, вы, верно, шутите, — сказал он.

Молодая женщина подошла ближе. На лбу у нее вновь залегли морщинки, во взгляде появилась тревога.

— Понимаешь, для меня это очень серьезно, — начала она. — Если хозяин что-нибудь услышит, он выставит меня за дверь. А я вовсе не хочу лишаться этого места.

— Я ничего не скажу. Я не подлец. Но денег ваших мне не нужно.

— Ты даешь мне слово?

Он выждал несколько мгновений. Молодая женщина приблизила лицо к его лицу. Они были примерно одного роста. Никогда еще он не видал ее так близко. Она была красива. И казалась очень несчастной. Губы ее приоткрылись, она будто собиралась что-то сказать. Жюльен шагнул вперед, положил ладонь на ее голую руку и шепнул:

— Даю слово… Но мне бы хотелось еще раз встретиться с тобой… Сегодня вечером. Можно сегодня вечером?

С лица молодой женщины исчезло напряженное выражение. Она улыбнулась. И слегка пожала руку Жюльена.

— Я освобождаюсь в половине двенадцатого. Сможешь выйти из дому в это время?

— Как-нибудь устроюсь, — сказал он.

— Приходи к ограде бульвара между половиной и без четверти двенадцать… Но не забудь… Ты мне клятвенно обещал.

Жюльен кивнул. Потом подошел к ней и попытался ее обнять; она увернулась и воскликнула:

— Нет-нет, не здесь, ты с ума сошел!

Она быстро направилась к двери, взялась за ручку и, перед тем как выйти, со смехом сказала:

— Ну, ты, надо признаться, не теряешься!

Как только она вышла, Жюльен почувствовал, что сердце его вот-вот разорвется. Он испытывал одновременно безумную радость и сильное утомление, как после долгого и трудного поединка.

Несколько минут он стоял не двигаясь, затем глубоко вздохнул, пересчитал рогалики, лежавшие на подносе, и принялся выкладывать те, что еще оставались в корзине.

52

Оба ученика и Эдуар легли спать сразу же после закрытия магазина: была пятница, а по субботам работать начинали в четыре утра. Для Жюльена прошедший день был трудным, и тянулся он бесконечно. Раз двадцать хозяин принимался орать, обвиняя мальчика в том, будто он думает о чем угодно, только не о деле. Даже мастер несколько раз прикрикнул на Жюльена.

Теперь мальчик старался не шевелиться в постели. Напрягши слух, он ловил малейший шум. Вскоре Эдуар захрапел. Морис сперва ворочался, видно, не мог уснуть. Но вот он стал дышать ровно, слегка присвистывая. Клодина и хозяева уже поднялись наверх, внизу не раздавалось ни звука. Во дворе дрались и отчаянно мяукали коты. Все окна были закрыты. Наконец Жюльен услышал, как часы на соседней колокольне пробили одиннадцать. Немного спустя донесся чуть более высокий звук колокола из женского монастыря. Мальчик заставил себя сосчитать до ста. Потом бесшумно поднялся, натянул одежду, надел парусиновые туфли на веревочной подошве и направился к окну. Сделав шаг, он замирал, прислушивался, снова делал шаг и опять замирал. Несколько секунд он, не двигаясь, сидел на подоконнике, затем осторожно выбрался на узкую цинковую крышу. Ночь была очень темная, беззвездная. Свет, еще горевший в нескольких окнах, сюда не доходил. Мальчик ощупью полз по крыше и спускался по стенам: здесь ему был знаком каждый выступ, каждая выемка, каждый камень.

Улица Дюсийе была пустынна. Он направился прямо к откосу бульвара. Старая проститутка еще стояла под фонарем. Увидя его, она помахала рукой и позвала:

— Поди-ка сюда.

Жюльен торопливо шел к центральной аллее. Старуха сделала несколько шагов и повторила:

— Поди сюда, слышишь!

Видя, что мальчик пустился бежать, она возвратилась на свое обычное место, крикнув ему вслед:

— К девчонкам побежал, поганец!

Аллею окутывал густой мрак. Сквозь стволы деревьев была видна лишь площадь Греви: фонари освещали стоявшую в центре статую. Автомобили, замершие у подъездов отелей, сверкали в электрическом свете. Жюльен взглянул на ограду бульвара, но тут же сообразил, что еще нет половины двенадцатого.

— А ну, как она не придет? — прошептал он.

Он сделал несколько шагов по направлению к площади. Не разглядел, а скорее угадал силуэт парочки, сидевшей на скамье. Дойдя до того места, откуда был виден подъезд отеля «Модерн», мальчик остановился. Штора из рифленого железа была уже опущена со стороны ресторана, но в баре было светло, дверь еще не закрывали. Оттуда вышел официант и принялся укладывать один на другой стулья, стоявшие на террасе. Жюльен сделал еще несколько шагов и замер. Официант по-прежнему возился со стульями. Потом стал поливать тротуар из графина, который трижды наполнял, а затем принялся подметать тротуар, резко размахивая метлою. Пыль взвилась столбом, обрывки бумаги порой поблескивали в электрическом свете. Наконец официант возвратился в бар. На церковной колокольне пробило половину двенадцатого. Жюльен подождал, пока заговорит колокольня монастыря, потом возвратился к ограде. Руки у него были чуть влажные. Он заметил, что впивается ногтями в ладони. Мальчик крепко сжал пальцами железные перила, и они показались ему такими же холодными, как лед, который он накладывал в ящик с мороженым. С минуту он не отнимал от перил заледеневшей руки, потом приложил ее ко лбу.

Когда Жюльен обернулся, то увидел, как на свету возник силуэт парочки: она медленно удалялась по направлению к площади. Он подумал, что ему следует дожидаться возле ограды, но все же, почти против воли, пошел на свет. Когда ему осталось только несколько шагов до последних деревьев, он увидел, как из двора отеля вышла молодая женщина и перебежала через улицу. Она быстро направилась прямо к нему. Жюльен двинулся ей навстречу, и они поравнялись друг с другом у последнего дерева — там, где начинался полумрак.