Джером Дэвид Сэлинджер - Ранние рассказы [1940-1948] Страница 7

На шестнадцатый после Билова прозрения день случилось нечто. На исходе этого шестнадцатого новой эры, Эры Любви, дня Билл сидел в кресле, Лоис устроилась у него на коленях, прижавшись затылком к его плечу. Из радиоприемника нежно порыкивал джаз Чика Уэста, Солировал сам маэстро, выводя на приглушенной сурдиной трубе припев классной, хоть и не модной уже песенки «Дым ест твои глаза»…

— Дорогой, — еле слышно прошептала Лоис.

— Детка моя, — разнеженно отозвался Билл.

Они сели чуть поудобнее. Лоис снова прислонилась головкой к его плечу, а Билл потянулся взять из пепельницы сигарету. Но вместо того, чтобы поднести ко рту, он перехватил ее точно карандаш и начал рисовать в воздухе круги, почти касаясь торящим кончиком руки Лоис.

— Да ну тебя, — дурашливо надув губы, сказала Лоис. — Обожжешь.

Но Билл, сделав вид, что не слышит ее, продолжал опасную забаву, и в конце концов, естественно, задел руку. Лоис громко вскрикнула и, вскочив с его колен, выбежала из комнаты.

Билл ринулся за ней и стал дубасить кулаком по двери ванной — Лоис заперлась.

— Лоис, детка. Сам не знаю, что на меня нашло, ей-богу. Ну солнышко мое, ну Лоис. Ради бога, открой. Слышишь меня? Ради бога!

Конечно же, она открыла и, конечно же, немедленно очутилась в его объятиях.

Но через неделю приключилось еще нечто. Только теперь уже не с сигаретой. В воскресенье проснулись они, и Биллу загорелось вдруг научить ее правильно замахиваться клюшкой. Ну да, она очень хотела прилично играть в гольф, ведь сам Билл классный игрок, все об этом только ей и твердили. А были они еще в пижамах и босиком. Раздухарились тоща жутко. То хихикали, то несли всякую чушь, то целовались, и раза два даже свалялись от хохота на пол…

А потом он вдруг бац клюшкой ей по ступне, хорошо еще, удар получился не очень точным, ведь со всей силы замахивался.

Вот так. Ничего себе шуточки, да? Лоис снова перебралась к родителям. Мамуля купила для ее спальни новые шторы и поменяла там мебель, а папуля, как только у Лоис зажила нога и она стала снова нормально передвигаться, выдал ей чек на тысячу долларов. «Иди купи себе платьев, — сказал он. — Действуй». Дважды ему повторять не пришлось, Лоис незамедлительно совершила набег на «Сакс» и «Бонуит Теллер», где и оставила всю тысячу. Зато платьев у нее теперь было-завались.

В ту зиму снег в Нью-Йорке шел нечасто, и Центральный парк выглядел каким-то облезлым. Но холод был страшенный. Однажды утром Лоис увидела из своего окна, выходившего на Пятую авеню, как кто-то выгуливал кудлатенького терьера. «Хочу собаку», — подумала она, и в тот же день поехала в зоомагазин. Она купила чудного трехмесячного скотчика и кокетливый красный ошейник, потом остановила такси и повезла поскуливающего щенка домой.

— Правда, он прелесть? — спросила она у Фреда, это их швейцар. Фред потрепал щенка по шее, согласившись, что парень и в самом деле симпатяга.

— Познакомься, Гас, это Фред, — счастливым голосом сказала Лоис. Знакомьтесь, Фред, это Гас. — Она подтолкнула щенулю к лифту. — Прошу вас, Гасси. Вы у нас симпатяга. Вы поняли? Маленький такой симпомпончик.

Симпомпончик мелко дрожал и от страха тут же напустил в кабине лужицу.

Через несколько дней Лоис отвезла Гасси обратно. Он упорно не желал становиться воспитанной собакой, и Лоис подумала, что папуля и мамуля все-таки правы: держать собаку в четырех стенах действительно бесчеловечно.

Отвезла и в тот же вечер заявила, что в Рено можно поехать и сейчас, и чего ради тянуть до весны. Решили так решили. Буквально в первых числах января Лоис улетела на Запад. Их поселили на ранчо для туристов, специально построенном поближе к Рено. Там Лоис и познакомилась с Бетти Уокер, она из Чикаго, и с Сильвией Хэггерти из Рочестера, Бетти, чья проницательность была острее, чем бандитский нож, много чего порассказала ей о мужчинах. Сильвия, тихая такая крепенькая брюнеточка, та болтать не любила, зато могла выпить жуть сколько виски с содовой, ни одна из приятельниц Лоис не решилась бы с ней тягаться. Когда все трое получили наконец свидетельства о разводе, Бетти Уокер устроила вечеринку в Рено. В ресторанчик, кстати, очень миленький, были приглашены и знакомые парни, соседи по ранчо, и Ред, жутко симпатичный, здорово приударял за Лоис, причем без всяких там глупостей. А она ему вдруг как рявкнет: «Отцепись!». Лоис единодушно осудили и обозвали воображалой. Ведь никто не знал, что она попросту боится высоких и жутко симпатичных кавалеров.

Естественно, она не могла не столкнуться в один прекрасный день с Биллом. Месяца через два после того, как она вернулась из Рено, Билл подсел к ней за столик в «Сторк-Клубе».

— Ну здравствуй, Лоис.

— Ну здравствуй, Билл. Мне кажется, тебе лучше пересесть за другой столик.

— Знаешь, я ходил на прием к психоаналитику. Он говорит, что у меня все будет тип-топ.

— Я очень рада. Билл, у меня тут свидание. Уходи.

— Могу я иногда пригласить тебя на ленч?

— Билл, они сейчас придут. Пожалуйста, уходи.

Билл встал.

— Так я позвоню?

— Нет.

Билл ушел, и они действительно тут же появились, Мидди Уивер и Лиз Уотсон. Лоис заказала виски с содовой, выпила, потом заказала еще и снова выпила, и третий стакан, и четвертый. Только потом, уже на улице, она почувствовала, как здорово ее развезло. Она шла, и шла, и шла. Добрела до зоопарка и там наконец уселась — на скамейку перед вольерой с зебрами — так там и сидела, пока не выветрился хмель. А после отправилась домой.

Домой, то есть туда, где имеются родители, где по радио день-деньской треплются комментаторы, где вечно мельтешат перед глазами накрахмаленные горничные, сующие тебе под нос «стаканчик холодного томатного сока»

После обеда Лоис позвали к телефону. Когда она вернулась в гостиную, мама тут же подняла голову от книга:

— Кто это? Карл Керфман?

Карл Керфман, этакий коротышка с плотненькими ляжками, носил исключительно белые носки, потому что от всяких других у него чесались ноги. Голова его до отказа была набита жуткой ерундой. К примеру. Соберешься в субботу поехать на стадион, Карлуша тут как тут: «По какому шоссе поедешь?» Ты ему: «По Двадцать шестому, наверное», он сразу начнет тебя уговаривать ехать только по Седьмому, обязательно вытащит блокнотик и карандашик, все тебе нарисует, чтобы убедить тебя ехать именно по Седьмому. Ты, конечно «стра-а-шно благодарна», а он быстренько кивнет и дальше нудит, что там-то и там-то никакого поворота нет, хоть знак и висит. Почему-то его всегда немножко жаль, когда он вытаскивает этот свой блокнотик.

Месяца через три после поездки Лоис в Рено Карл сделал ей предложение. Вернее, поставил перед ней вопрос. Они возвращались из «Уодорфа», с благотворительного бала. У их седана заглох мотор, и Карл сразу засуетился, просто из кожи вон лез, чтобы завести. Лоис сказала:

— Да брось ты, в самом деле. Давай лучше сначала покурим.

Ну сидели они и курили, и вот тут он и выдал ей этот свой вопросик.

— Не хотела бы ты выйти за меня, а, Лоис?

Лоис смотрела, как чудно он курит. Не затягиваясь.

— О господи. Я страшно тронута. Карл.

Лоис давно уже предчувствовала, что Карл задаст его, но почему-то никогда не задумывалась о том, как она будет; на него отвечать.

— Будь спок, Лоис, со мной не пропадешь. Я ради тебя в лепешку расшибусь.

Он резко повернулся, и из-под задравшейся брючины стал виден белый носок.

— Я страшно, страшно тронута, Карл, — снова сказала Лоис, — но пока мне о замужестве и думать тошно.

— Конечно, конечно, — поспешно пролепетал он, понимающим таким тоном.

— Ты знаешь, — Лоис повернулась к нему, — на Пятнадцатой и на Третьей есть гаражи. Так и быть, схожу с тобой туда…

На следующей неделе Лоис пригласила на ленч Мидди Уивер — в «Сторк», естественно. Говорила одна Лоис, а Мидди кивала и время от времени стряхивала пепел со своей сигареты. Лоис призналась, что поначалу Карл ей казался редким занудой. То есть, не совсем жутким… ну, в общем, понятно, что она имеет в виду, да? (Мидди кивнула и стряхнула пепел.) Но никакой он не зануда. Он очень чуткий, и застенчивый, и вообще ужасно милый. И ужасно умный. А известно ли Мидди, что Карл уже работает в семейной их фирме «Керфман и сыновья»? Да, да. И между прочим, он классно танцует. А какие у него чудные волосы! Они же у него вьются — ну, когда он их не прилизывает. Нет, волосы у него чудо, просто чудо. И совсем он не толстый. Просто солидный. И страшно милый.

— Мне Карл всегда нравился, — сказала Мидди. — Да, Карл — это наш человек.

Пока Лоис ехала в такси домой, Мидди не выходила у нее из головы. Мидди замечательная. Такая умница, ну надо же. Умных людей не так уж много, по-настоящему умных, без трепа. Нет, Мидди настоящий друг. Лоис очень надеялась, что Боб Уокер все-таки женится на Мидди. Но если честно, она слишком для него хороша. Для этого самовлюбленного козла.