Паул Гласер - Танцующая в Аушвице Страница 7

Как-то, направляясь в Амстердам, я встречаю в поезде Лео Криларса. Мне доводилось сталкиваться с ним и раньше, год назад я даже немного поработала с ним в паре учительницей танцев. Заменяла его заболевшую партнершу. Тогда он показался мне приятным человеком, работать с ним мне тоже понравилось, к тому же удалось немного подзаработать. И вот теперь, проходя по вагону мимо моего купе, Лео видит меня, открывает дверь и говорит:

— Привет, Рози, рад тебя видеть!

Он и в самом деле рад, его голубые глаза приветливо улыбаются. На душе у меня становится легче. Лео заходит в купе и садится напротив меня.

— Ну, как поживаешь?

Я не улыбаюсь в ответ и, хотя не собиралась откровенничать, рассказываю ему о своем горе. Он выказывает искреннее сочувствие. Выслушав мою историю, он делается серьезен и только тихо шепчет: “Боже мой!” и “Какой ужас!” Некоторое время мы едем молча. Поезд покачивается в монотонном ритме. Лео обдумывает мой рассказ? Но тут он начинает осторожно рассказывать о своих танцевальных школах: одна — в Эйндховене и другая — в Ден-Босе. Заметив, что я с интересом слушаю, Лео продолжает, все более увлекаясь.

— Какая же у тебя замечательная профессия! — вздыхаю я. — В прошлом году я с удовольствием подменяла твою заболевшую партнершу.

— Видел-видел, как ты танцуешь, — отвечает он мне. — Стильно, легко и с хорошим чувством ритма. Мне кажется, у тебя получится давать уроки. Ты сумеешь заразить своим энтузиазмом учеников — даже самых стеснительных из них и деревянных.

Я улыбаюсь.

Он смотрит на меня, потом предлагает:

— А не хочешь поработать у меня? Давать уроки танцев куда приятнее, чем торчать в магазине. И получать у меня будешь больше.

Это неожиданное и приятное предложение, сделанное мне в амстердамском поезде, несказанно меня радует. Это ж просто здорово — сделать танцы профессией! Но я скрываю от Лео свою радость. Некоторое время мы молча слушаем перестук колес, потом я отвечаю:

— Спасибо, я подумаю.

Он по-прежнему смотрит на меня дружелюбно, но я заметила мгновенную тень разочарования на его лице и потому добавляю:

— Давай для начала я поработаю у тебя один вечерок: вдруг мне понравится быть учительницей танцев так же, как год назад, хорошо?

Мы договариваемся о первой встрече — и вот я уже выхожу на “пробное занятие” в танцевальную школу Лео. С ходу подхватываю все ритмы и очень скоро понимаю, что мне и в самом деле нравится обучать людей танцам.

Вечером, перед закрытием танцзала, Лео интересуется:

— Так ты выходишь ко мне на работу или нет?

Вместо ответа я предлагаю:

— Пойдем где-нибудь посидим и за ужином обсудим все наши дела.

Разговор за ужином вполне ладится. Я буду у него работать не только учительницей танцев, но еще немного администратором, а также мне предстоит вести всю деловую переписку. Тот опыт, который я приобрела у отца в маргариновой фирме, а потом в одежном бизнесе, здесь очень даже пригодится. Я уволюсь из своего модного магазина, перееду в Ден-Бос и сниму там квартиру…

…Мой новый мир красив. Все здесь крутится вокруг танцев и учеников. Мы организуем танцевальные вечеринки, принимаем участие в национальных и международных конкурсах. Мне кажется, что моя фамилия — Гласер — не столь уж подходит этому красивому миру, поскольку звучит несколько по-простецки. И чересчур по-немецки. Я меняю ударение, переиначиваю фамилию на французский лад и с тех пор зовусь Розой Гласэр. В таком звучании, на мой взгляд, больше шика, и выглядит фамилия более интернационально.

С новой работой меняется и ритм моей жизни. Теперь рабочий день начинается у меня после обеда и заканчивается далеко за полночь. Чаще всего мы расстаемся еще часа на два позже, поскольку сами хотим понаслаждаться жизнью, тем более что на следующий день выходить на работу нужно не раньше двенадцати. Так день и ночь у нас меняются местами.

Все чаще Лео приглашает меня танцевать в паре с ним. И не на одних лишь уроках, чтобы продемонстрировать ученикам танец, но и на конкурсах и вечеринках. Другие преподавательницы кипят от ревности, поскольку я все чаще танцую с “хозяином”. Скоро становится ясно, что Лео смотрит на меня не только как на свою сотрудницу. Мне он тоже нравится. Он приветлив и мил. Он помогает мне забыть о моей огромной утрате. Моя работа кажется мне очень приятной, я обожаю танцевать. Все чаще в танце он прижимает меня к себе. Это вызывает во мне приязнь и доверие — и я не протестую. Все чаще после уроков мы задерживаемся друг у друга дома. Поначалу только болтаем. За бокалом вина обсуждаем события прошедшего дня или обдумываем организацию предстоящего танцевального вечера. Мы регулярно ездим в Брюссель, Париж, Лондон и Берлин — на международные встречи преподавателей танцев. Там мы разучиваем новые танцы, а потом вводим их в моду в Нидерландах. Я становлюсь членом Брюссельской унии танцев и физической культуры и Парижского национального синдиката. Разумеется, вступаю в Нидерландское общество преподавателей танцев, равно как и в Нидерландский танцевальный союз. Обзавожусь множеством контактов с элегантными, интересными и красивыми людьми. Жизнь вновь начинает обретать краски.

Мало-помалу становится ясно, что окружающие воспринимают нас с Лео как пару. Это получилось само собой, сознательно я к этому не стремилась. Мы вместе танцуем в школе, вместе ездим за границу и иногда, когда уроки в школе заканчиваются совсем поздно, я остаюсь ночевать у него. С каждым днем я чувствую себя все лучше. И когда Лео однажды спрашивает меня: не хочу ли я остаться у него навсегда и выйти за него замуж, я просто отвечаю: да. В моем решении нет ничего особенного. Это не более чем подтверждение сложившейся ситуации.

С родителями я практически не общаюсь. Они не были в восторге, когда их единственная дочь сбежала из дома и не пожелала больше работать на предприятии своего отца. Как и все наше окружение, они не одобрили того, что мы с Вимом стали жить вместе, не будучи официально женатыми, во всяком случае, это очень не нравилось моей матери. Оглядываясь назад, я понимаю, что мой внезапный побег должен был причинить им немало боли, но тогда мне так не казалось. У меня, собственно, нет контактов и со всеми прочими членами нашего клана. Я слишком поглощена своей собственной жизнью и никаких угрызений совести не испытываю. Напротив, я чувствую лишь облегчение и радуюсь своей свободе. Друзья стали для меня куда важнее моей семьи. Подобно мне, Лео тоже не общается ни с кем из своей родни, кроме брата Маринуса. Поэтому мы тихо обручаемся и вскоре после этого женимся в Ден-Босе, с одним-единственным другом в качестве свидетеля. И никого больше. Мои родители и брат на церемонию тоже не приглашены. Отмечаем событие рюмочкой и легкой закуской в кафе. Идет 1937 год, мне — 23 года. В тот вечер мы, как обычно, даем уроки в школе танцев. Теперь я танцую как мефрау Криларс.

Танец с Лео

Поскольку у нас нет своего дома, а комната Лео слишком мала для нас двоих, мы на время переезжаем в Валвейк к брату Лео — Маринусу. Он женат на очень симпатичной женщине, Бетси. Маринус работает художником-декоратором, и у них с Бетси пока еще нет детей. У него довольно большой дом, где нам предложено занять целый этаж. Безо всякой арендной платы, естественно. Нас встречают очень сердечно, и я стараюсь придерживаться здешних устоев. По воскресеньям вместе со всеми хожу в католическую церковь. Там царит очень приятная атмосфера. Католичество — это дружелюбная и оптимистичная религия, в ней есть прощение и отпущение грехов, она полна человеколюбия. А если ты оступился — можно исповедоваться, и грехи твои спишутся… Несмотря на хорошее начало, душевная обстановка в доме скоро разлаживается.

Брат Лео с восторженным энтузиазмом встречает ветер национал-социалистических идей, дующий из Германии. В Нидерландах растет число их сторонников. Маринус постоянно говорит об этом с Лео, посещает собрания Национал-социалистического движения[6], читает газету “Шторм” и является членом Нидерландской службы народа и Нидерландского рабочего фронта[7]. Лео смотрит на своего старшего брата немного снизу вверх и находится под его сильным влиянием. Бетси всегда и во всем согласна с мужем. В стране — экономический кризис, бедность и безработица. Жизнь большинства тяжела и сурова. В национал-социализме многие видят перспективы. Национал-социализм предлагает людям то, чего им не предлагает правительство, которое погрязло в демократическом позерстве и вялых полумерах, вытекающих из бесконечных компромиссов с нулевым эффектом. В трудные времена с таким правительством, по мнению многих, невозможно построить будущее.

Я же думаю иначе. Я жила в Германии, когда был убит Ратенау[8] и нацистское движение набирало обороты. Я знаю позитивную созидательную силу нацистов, но знаю также и их расистские идеи. В доме быстро нарастает напряжение. Я принимаю участие в спорах и говорю то, что думаю. Это не нравится Маринусу, а Лео не понимает, что со всем этим делать. Его брату куда проще с его послушной женой. Я оказываюсь в трудной ситуации. Лео — мой муж, но он любит и своего брата. От Бетси я тоже не получаю никакой поддержки. Она мила со мной, не более того, в остальном же она горой стоит за своего мужа. Маринус угрожает нашему с Лео счастью. Лео никогда не порвет с ним, да я и сама этого не хочу, но мне как-то нужно покончить с напряжением, которое сгущается вокруг меня.