Собиан Хайес - Девушка с зелеными глазами Страница 7

— Абсолютно, — проворчала я, чувствуя, как на меня волной накатывает прежнее сомнение. — И ты, конечно, права. Я была подавлена в тот день, возможно, даже немного взвинчена.

Нэт зевнула.

— Было бы глупо расстраиваться из-за такого. Какой вред может причинить обычная девушка?

Я не ответила и посмотрела на пол. Там поблескивал новенький пенни. Мне вспомнился детский стишок: «Увидишь пенни, подними, и тебе будет везти весь день». Но я постеснялась ползать по полу, чтобы его подобрать.

— Сейчас лучшее время в нашей жизни, — напомнила мне Ханна. — Не стоит принимать ничто настолько всерьез.

Я изобразила бесцветную улыбку.

— Ладно, я постараюсь не заморачиваться. Ты права. Какой вред может причинить обычная девушка?

Мы допили свои напитки и вышли из кафе, втроем пытаясь спрятаться от дождя под одним зонтом. Меня дождь никогда не пугал, но вот Ханна боялась, что от влажности ее уложенные волосы начнут завиваться, и жалась ближе к центру зонта, периодически сталкивая меня с тротуара. Небо потемнело, и вдалеке загремел гром, поэтому мы пошли быстрее.

— Она снится мне, — рассеянно объявила я, как будто мы не прерывали разговора.

Ханна взвизгнула, угодив в лужу.

— Не думай об этой… как бишь ее… жутковатой девчонке с кошачьими глазами. Возможно, она уже позабыла о тебе и предпочла погоняться за какой-нибудь звездой.

Только я хотела ответить, как дождь усилился.

Через несколько секунд ливень застучал по тротуару, водопадом зашумел по канавкам и решеткам. Мы пустились бегом и влетели в колледж запыхавшиеся, стряхивая капли с одежды и волос.

— Спасибо, что пришли, — шепнула я. — Мне не хотелось быть одной.

Большинство студентов были с родителями, которые стояли рядом с ними, светясь от гордости. Мысли о маме отозвались острой болью, но со мной были Нэт и Ханна.

Выставка должна была повысить престиж факультета искусств и дизайна, и в местной газете собирались сделать репортаж.

Нэт и Ханна были не менее творчески одаренными людьми, но относились к моим работам так, будто те были самыми лучшими на свете. Они подошли к моему стенду и стали восхищаться моими вышивками и аппликациями, а также раскрашенной вручную тканью, на которой я изобразила узор в виде листьев.

Я заметила Мерлина, возвышающегося над толпой, и выжидала момент, чтобы подойти к нему и поговорить. Подумав о том, что теперь он в какой-то мере принадлежит мне, я почувствовала прилив гордости.

Дальше все происходило, как при замедленной съемке. Через стеклянные двери вошла мама Мерлина, и она была не одна. Ее рука покровительственно лежала на плече девушки. Я видела ее только со спины, но смогла заметить восхищенное лицо Мерлина, и у меня внутри все сжалось от ревности. Мне хотелось уверенно подойти и прервать их разговор, но что-то удержало меня, и я осталась стоять на месте, разглядывая ее. У нее были прямые волосы, почти того же рыжего оттенка, что и мои, и одета она была в пиджак из мятого вельвета, похожий на мой, сшитый своими руками. Они были почти одинаковы по стилю, вплоть до подрубленных вручную краев. Я не слышала ни слова из того, что мне в тот момент говорили, и кто-то помахал рукой у меня перед лицом.

— Извините, кажется, я слишком задумалась.

— Она всегда витает где-то в космосе, когда видит Мерлина, — пошутила Нэт.

Я попыталась вести себя как ни в чем не бывало.

— Совсем нет. Ни один парень не встанет между нами, ведь так?

— Тебе высказали немало милых комплиментов, — сообщила мне Ханна. — Одна дама заявила, что не видела такой искусной вышивки с той поры, как была маленькой девочкой.

— Правда? Да, это действительно комплимент, особенно если ей лет сто.

— Тогда настоящие леди знали, как надо вышивать, — придуривалась Нэт. — А еще, как играть на фортепьяно, ходить со стопкой книг на голове и шелестеть нижними юбками.

Девушка явно флиртовала. Она действительно вышла на охоту, одной рукой кокетливо покручивая блестящий локон. Вот черт. Я только что сказала Ханне и Нэт, что они для меня всегда будут важнее любого мужчины, но сейчас Мерлина практически съедали живьем. Нужно было немедленно что-то сделать с этим.

— Я должна подойти и поздороваться с Мерлином. Большое вам спасибо за поддержку.

Ханна закатила глаза.

— Значит, ты бросаешь нас?

— Конечно же нет. Просто я обещала.

Нэт нежно взяла меня за руку.

— Мы не будем стоять на пути у настоящей любви. Иди к нему.

Они подтолкнули меня в сторону, где был Мерлин, и я произнесла про себя что-то вроде мольбы, чтобы он не пренебрег мною. Моя молитва была услышана. Он заметил меня до того, как я подошла, и протянул ко мне руки. Я оказалась в сильных объятиях, которые объясняли все: вот где мое место, Мерлин — мой молодой человек. Он провел ладонью по моей щеке и поцеловал прямо при всех.

Я даже приподнялась на цыпочки и начала шептать какую-то чушь ему на ухо, что выглядело довольно жалко, но я ничего не могла с собой поделать.

Можно было и не оборачиваться, чтобы увидеть лицо девушки: я чувствовала, как ее взгляд прожигает меня, даже ощущала острую боль между лопаток.

Я продолжала стоять спиной к ней, как полный сноб, взяв Мерлина за руку и глядя на него тем особенным взглядом, который означал «пойдем куда-нибудь только вдвоем». Он понял намек и распрощался со всеми. Мы были уже у двери, когда он встряхнул головой, как будто позабыл что-то, и развернулся на гладком полу.

— Кэти, я такой невоспитанный. Я забыл тебя представить. Познакомься, это Женевьева Парадиз, новая мамина протеже. Она поступает в колледж на следующей неделе.

Кровь застучала у меня в висках, и в ушах зашумело, как будто рядом прошел скорый поезд. Зеленоглазая девушка. Ее голос эхом разошелся по залу, отразился от сводчатого потолка и ударил меня прямо в сердце.

ГЛАВА

ШЕСТАЯ

Мерлин подхватил меня вовремя — казалось, меня не держат ноги. Я несколько раз глубоко вздохнула, изобразила широкую улыбку и сделала вид, что это была просто шутка, скрывая раздражение по поводу того, что зеленоглазая девушка так на меня действовала.

Я протянула ей руку.

— Привет. Мы уже встречались.

Она повернулась ко мне, широко раскрыв глаза.

— Неужели?

— Да, на ярмарке. Кулон, помнишь?

— Конечно, Кэти.

— А ты выглядела немного по-другому. — Я не смогла удержаться от комментария.

— Разве? — Она тепло улыбнулась мне, но я почему-то почувствовала себя неуютно.

— Твои волосы были другого оттенка, это точно.

Прежние темные локоны делали ее неестественно бледной, а теперь она выглядела свежей и сияющей, как этакая деревенская девчушка, и на ее фоне я казалась тусклой и безжизненной. То же самое случилось с пиджаком — он сидел на ней идеально, повторяя изгибы фигуры, мой же казался поношенным и мешковатым.

— Это мой натуральный цвет, — ответила она, с гримасой скромницы взъерошив свою шевелюру. — Мне надоело постоянно подкрашиваться, к тому же я ненавижу однообразие.

— Удачная перемена. — Я начала потихоньку раздражаться. — А я люблю придерживаться собственного стиля и быть неповторимой.

— Ничто не может быть полностью неповторимым и оригинальным, — возразила она. — И в моде, и в литературе, и в искусстве… все уже сделано до нас. Если ты посмотришь на мой стенд, я скажу, какие художники и дизайнеры вдохновили меня.

Я была уже не в состоянии скрыть досаду.

— Существует разница между влиянием и глупым копированием.

— Но Кэти, — елейным тоном ответила она. — Ведь имитация — это самая честная форма лести.

Это перебрасывание намеками начинало выводить меня из себя. Я поняла, что мне просто необходимо уйти.

— Извини, но нам с Мерлином пора. Было приятно встретить тебя снова, Женевьева.

Я пропустила мимо ушей ее прощальную реплику, которая прозвучала уже как вызов.

— Я надеюсь, что теперь мы будем видеться с тобой чаще, Кэти.

Некоторое время мы шли в тишине, и когда молчание уже стало неловким, Мерлин заметил:

— Ты какая-то притихшая.

— Я просто немного устала.

Он поцеловал меня в макушку.

— Не от меня?

— Что ты, конечно нет.

Мы присели в небольшом шалаше около лужайки в местном парке. Под дождем волосы Мерлина выглядели еще лучше; такие, наверное, были у Хитклиффа из «Грозового перевала». А мои стали похожи на заросли ежевичных кустов, что виднелись впереди. Я пыталась как-то уложить волосы пальцами, но безуспешно.

Брызги масляной краски и множество порезов на джинсах Мерлина выглядели красиво и так естественно — он напоминал богемного художника прошлого столетия. Каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной возникал кошмарный образ — Женевьева на софе в его студии, купается в его внимании, и он рисует ее.