Екатерина Федорова - Около шеста Страница 7

Между Есениным и мной никогда не было никаких ссор, и мы никогда не были разведены. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием. Айседора Дункан». Она так и не смогла забыть Есенина и собралась вернуться туда, где, по ее словам, остались ее сердце и «страдания… стоившие всего остального в моей жизни, взятого вместе». Но вернуться в Россию ей было не суждено. Ее смерть была такой же странной и вызывающей, как и вся ее жизнь, даже в этом она нарушила все правила и все известные сценарии.

В тот теплый вечер в Ницце 14 сентября 1927 года она танцевала свой знаменитый танец с шарфом — тот, которым восхищался Есенин: «Держит она шарф за хвост, а сама в пляс. И кажется, не шарф — а хулиган у нее в руках… Хулиган ее и обнимает, и треплет, и душит… А потом вдруг — раз! — и шарф у ней под ногами. Сорвала она его, растоптала — и крышка! Нет хулигана, смятая тряпка на полу валяется… Сердце сжимается. Точно это я у нее под ногами лежу. Точно это мне крышка». В этот вечер она была в ударе, публика рукоплескала, несколько раз ее вызывали на бис. А у выхода, в машине ее уже ждал молодой итальянец — последнее увлечение пятидесятилетней Айседоры. Она села на сиденье автомобиля, эффектно закинула роковой шарф вокруг шеи и, обращаясь к провожавшей ее приятельнице Мэри Дести, произнесла: «Прощай, я еду к любви!», имея в виду красавца-водителя. Позже Мэри Дести, вероятно из ложной стыдливости, изменит свои воспоминания и будет утверждать, что Айседора сказала: «Я еду к славе!». Ее длинный красный шарф — символ нового начала в танцевальном искусстве — попал на ось колеса набиравшего скорость автомобиля и удавкой впился в шею. Голова Айседоры резко дернулась и повисла, как у сломанной куклы. Когда машина остановилась, толпа зевак бросилась рвать шарф на сувениры — согласно поверьям, веревка повешенного гарантирует долгую жизнь.

Не гляди на запястьяИ с плеч ее льющийся шелк.Я искал в этой женщине счастья,А нечаянно гибель нашел…

Сергей Есенин

Кем считать Айседору Дункан — стриптизершей иди балериной? Она выходила на сцену в прозрачном газовом платье, легко обнажала грудь, а ее ученицы и вовсе выступали «в чем мать родила», но она никогда не ставила перед собой цели возбуждать мужчин, а это уже совсем не про стриптиз. Так кто она? Нет ответа.

Был в СССР секс да весь вышел

— Дедушка, а вы эротику смотрели?

— Да, через щель в бане.

Секрет популярности Айседоры Дункан в России прост. С конца XIX на наших просторах параллельно социалистической революции назревала революция сексуальная. Ее запах буквально носился в воздухе. Сначала женщины отказались от корсетов, потом начали бороться за предоставление им избирательного права, а потом и вовсе захотели равных прав с мужчинами. Причем в России у суфражисток было явно больше шансов на успех, чем в других европейских странах. Несмотря на всю патриархальность русского общества, женщина у нас всегда была в авторитете, а в большинстве семей являлась кем-то вроде серого кардинала или неформального лидера. Оставалось сделать последний шаг и де-юре закрепить тс права, которые уже были у женщин де-факто. Этот шаг помогла сделать Великая Октябрьская.

Нс прошло еще и двух месяцев после революции, как молодая власть выпустила декреты: «О мире», «О земле», а та же… «Об отмене брака», «Об отмене наказания за гомосексуализм», «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния». Эти последние, кроме всего прочего, предоставляли женщине право на «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение», право легко заключать и легко расторгать «сексуальный союз» (он же «брачный союз»). В это же время появилась теория «стакана воды». Если коротко, то суть ее в том, что заняться сексом должно быть так же просто, как выпить стакан воды. Сейчас трудно в это поверить, но двигали эту теорию в массы исключительно женщины. В столицах радикальное раскрепощение шло с такой скоростью, что, узнай об этом американские хиппи 60-х, они бы, наверное, повесились от комплекса неполноценности. Но и провинция не отставала. В Рязанской губернии власти издали декрет «О национализации женщин», в Тамбовской — «О распределении женщин», в Вологде на законодательном уровне требовали: «Каждая комсомолка, рабфаковка или другая учащаяся, которой поступило предложение от комсомольца или рабфаковца вступить в половые отношения, должна его выполнить. Иначе она не заслуживает звания пролетарской студентки». Преподаватель московского университета, демограф пылкий коммунист Григорий Абрамович в 1923 году в своей брошюре «Сексуальная революция в Советском Союзе» писал: «Задачей сексуальной педагогики в СССР является воспитание здоровых людей, граждан будущего общества в полном согласии между естественными влечениями и великими социальными задачами, ожидающими их… Пролетарская коммуна с ее свободой отношений должна помочь им в этом». В школы спускались директивы о введении секспросвета начиная с 12–13 лет, курсы и лекции из серии «Раскрепостись или умри» проходили на каждом углу, в Петрограде проходили шествия лесбиянок, адепты движения «Долой стыд» маршировали по центральным улицам в чем мать родила, танцы нагишом устраивались на каждой вечеринке, пары сходились и расходились по пять раз на неделю, семьи никак не регистрировались, стали появляться союзы «две женщины + один мужчина», «двое мужчин + одна женщина», «двое на двое», «трос на трое» и т. д. Вы думали, что «шведскую семью» изобрели шведы? Нет! Ее придумали комсомольцы!

Комсомольские коммуны представляли собой семьи из 10–12 человек обоих полов. Они вели совместное хозяйство и перекрестную половую жизнь. Секс стал доступнее самогона! Любые сексуальные революции заканчиваются примерно одинаково — всплеском венерических заболеваний, массовыми беременностями среди несовершеннолетних, ростом количества брошенных и внебрачных детей и, как следствие, переосмыслением отношения к «свободной любви» и возвратом к традиционному пониманию морали.

В конце 20-х годов наступило тяжелое похмелье. Беспризорные дети, тотальная распущенность, массовые аборты (в том числе и с летальным исходом) и всеобщая усталость от бардака привели к тому, что общественное мнение стало склоняться к тому, что «семья — ячейка общества», а основа порядка — моногамность. Ленин, который вообще-то двумя руками поддерживал сексуальную революцию, уже умер, поэтому возразить не мог, и на партийных и комсомольских собраниях все чаще стали приводить цитату из беседы Ленина с Кларой Цеткин: «Хотя я меньше всего аскет, но мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи — а часто и взрослых — довольно часто кажется буржуазной, кажется разновидностью буржуазного дома терпимости». Революция закончилась. Декрет «Об отмене брака» был отменен, секспросвет для подростков закрыт, аборты запрещены, мужеложество признано преступлением.

Танцы с раздеванием? Ну что вы, это же отрыжка буржуазной культуры, эксплуатация женщины! Ни-ззз-яяя! Женщина, которая во время телемоста в конце 80-х сказала, что в СССР секса нет, разумеется, ничего плохого не имела в виду. Просто у наших мам и бабушек отношения с любимыми мужчинами назывались любовью, а секс — это что-то в лучшем случае про проституток. В сексуальной сфере женщины Советского Союза были весьма целомудренны, а мужчины — неприхотливы. Даже о сексе с включенной лампочкой большинство из них не мечтало, а что уж говорить о соблазнительных танцах. В деревнях в ходу были матерные частушки и танцы-топотушки, но о том, чтобы оголяться и речи не шло. В советское время стриптиз был для нашего соотечественника «запретным плодом» — все о нем слышали, но никто не пробовал. Увидели всего один раз, в 1968 году в фильме «Бриллиантовая рука», после чего Светлана Светличная стала культовой актрисой.

Просто бизнес

В Москве открылся новый эротический цирк! Чего только не кладет дрессировщик в пасть бедному льву!

Но пришли девяностые с их сексуальной свободой на грани фола. Первые видеомагнитофоны, журнальчики с картинками для скучающих одиноких мужчин, ночные клубы и, конечно, стриптиз. В смутные голодные времена женщины раздеваются с особой легкостью.

Первым распахнул свои двери для посетителей стриптиз-бар «Белый медведь». Это случилось в 1995 году, а к 2000 уже все основные игроки были на своих местах: «Распутин», Chou-Chou, «911», «Красная шапочка» и т. д. Сначала это было модно и круто. Сейчас, спустя почти 20 лет, это давно уже не модно, совершенно не круто, но по-прежнему выгодно. Просто бизнес.

Открыть стриптиз-клуб почти втрое дешевле, чем кафе или ресторан той же площади, а рентабельность может достигать 80 % годовых (для сравнения: рентабельность ресторана в среднем 20–25 %). Удивлять гостей стильным интерьером и изысканной кухней стриптиз-клубу нет никакой нужды — не за этим они сюда приходят. По большому счету, доход клуба зависит в основном от девушек — чем они привлекательнее и общительнее, тем лучше идет бизнес. А в девушек, как известно, вкладываться не надо — их, красивых, общительных, милых и не слишком избирательных в выборе способа заработка, на наших просторах полно. В период становления этой индустрии новый клуб мог окупиться за полгода, сейчас, в условиях конкуренции, вложения отбиваются за полтора-два года, что тоже совсем не плохо. Поэтому стриптиз-клубы продолжают расти как грибы после дождя. Крупнейший российский сетевой проект — томская сеть «Зажигалка» включает в себя 23 клуба и ежегодно открывает новые заведения. В столичных сетях клубов намного меньше, но они тоже прекрасно себя чувствуют: «911» (два клуба в Москве и один в Екатеринбурге), «Шпилька» (четыре клуба в Москве). Всего в одной только Москве около сотни клубов, баров и массажных салонов с женским стриптизом. Мужской стриптиз представлен всего четырьмя клубами, но есть еще сотни фрилансеров, которые готовы украсить своим присутствием девичники, корпоративы и прочие женские праздники или одинокие вечера платежеспособных дам. Никакой кризис и падение ВВП не способны обрушить эту индустрию, ведь источник ее дохода — основной инстинкт.