Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде Страница 7

— Ну что ж. Я по-прежнему говорю, что это хорошая идея и у нас есть абсолютно идеальный план. Это идея, которую я применю. Вместе с кем-то еще, конечно. Вы куда идете?

Наконец-то Гай вспомнил, что в купе есть и дверь. Он вышел и открыл еще одну дверь — на открытую площадку. Прохладный ветер ударил ему в лицо, словно в наказание, а гудок укоризненно загудел. Гай добавил сюда собственные проклятия в свой адрес. Ему захотелось, чтобы его вывернуло.

— Гай?

Гай обернулся и увидел Бруно, старающегося проскользнуть через тяжелую дверь.

— Гай, я приношу извинения.

— Ничего, всё нормально, — ответил Гай поспешно, потому что лицо Бруно напугало его: оно выглядело по-собачьи униженным.

— Спасибо, Гай.

Бруно нагнул голову и под мерный стук колес начал отключаться, так что Гаю пришлось поддержать его.

Гай очень обрадовался, что поезд останавливается. Он похлопал Бруно по плечу.

— Сойдем, подышим воздухом.

Они вступили в мир молчания и полной темноты.

— Темно, как в аду! — зашумел Бруно. — Почему нет огней?!

Гай поднял голову. Луны тоже не было. Прохлада придала ему некоторую бодрость. До него донесся шум закрывшейся деревянной двери где-то в доме. Впереди появилась точка света, она быстро выросла в фонарь, который нес мужчина, бежавший к хвосту вагона, где из двери последнего вагона появился свет. Гай пошел на свет, Бруно последовал за ним.

В далеком темном просторе прерий жалобно взвыл локомотив, еще и еще, потом опять, уже дальше. Этот звук он помнил с детства — красивый, чистый, одинокий. Ему в голову пришел образ дикой лошади, встряхивающей белой гривой. В приливе дружеских чувств Гай взял Бруно под руку.

— Не хочу гулять! — зашумел Бруно, вырываясь и останавливаясь: от свежего воздуха Бруно становился снулый, как рыба.

Поезд отправлялся. Гай подтолкнул тяжелое обмякшее тело Бруно на ступеньки вагона.

— На сон грядущий, а? — без энтузиазма предложил у своей двери, готовый от усталости упасть.

— Спасибо, я не больше могу.

Зеленые занавески приглушали их шепот.

— Не забудьте прийти утром. Я оставлю дверь незапертой, так что если не отвечу — входите, хорошо?

По дороге к себе Гай пошатывался, то и дело опираясь на стены с зелеными занавесками.

Привычка заставила его вспомнить о книге: он оставил ее в купе Бруно. Своего Платона. Ему не хотелось, чтобы она провела ночь в купе Бруно или чтобы Бруно касался ее или открывал.

Третья глава

Он позвонил Мириам сразу же, и она назначила ему встречу у школы, которая находилась между их домами.

И вот он стоит на углу асфальтированной спортивной площадки и ждет ее. Она, конечно, опоздает. А почему она выбрала для встречи это место? Потому, что это «ее поле»? Он когда-то любил ее, стоя здесь и ожидая ее.

Над головой сияло удивительно голубое и чистое небо. Раскаленное солнце, не желтое, а бесцветное, поливало землю своим жаром, пытаясь расплавить все вокруг. За деревьями он увидел верхушку узкого красноватого здания, не известного ему: оно выросло за два года его отсутствия в Меткалфе. Он отвернулся. В поле зрения не было ни души, будто жара вынудила всех покинуть школьное здание и прилегающие дома. Он взглянул на ступеньки, спускавшиеся из темноты под аркой у входа в школу. Он еще помнил потрепанные края ее учебника алгебры с запахом чернил и потных рук, карандашную надпись «МИРИАМ» на полях страниц и рисованное изображение Мириам с локонами на форзаце учебника, когда он открыл его, чтобы решить для нее несколько задач. Почему же он считал, что Мириам не такая, как все?

Он прошел через ворота в проволочной ограде и еще раз взглянул вдоль Колледж-авеню. На этот раз он увидел ее. Она шла в тени желто-зеленых деревьев, стоявших по краю тротуара. Сердце его запрыгало, но он постарался придать своему лицу флегматичное выражение и довольно спокойным шагом пошел навстречу ей. Вскоре он различил у нее на голове ореол в виде светлой широкополой шляпы. По ее фигуре перебегали пятна света и тени. Мириам небрежно помахала ему рукой, Гай тоже достал руку из кармана и ответил ей, после чего развернулся и пошел на спортплощадку. Внезапно он почувствовал мальчишескую скованность и робость. Она знает про его работу в Палм-Биче, подумал он, эта странная женщина под деревьями. Полчаса назад мать сказала ему, что обмолвилась об этом в телефонном разговоре с Мириам.

— Привет, Гай, — поприветствовала его Мириам, и ее губы, покрашенные розово-оранжевой помадой, разошлись в улыбке. Но лишь на миг. Гай припомнил: это из-за зазора между двумя передними зубами.

— Как поживаешь, Мириам?

Он невольно окинул взглядом ее фигуру, полненькую, но без признаков беременности, и у него мелькнула в голове мысль, что она лжет. На Мириам была яркая юбка в цветочек и белая блузка с короткими рукавами, в руках она держала белую плоскую плетеную сумочку из хорошей кожи.

Она с официальным видом опустилась на одну из каменных скамеек, спрятанных в тени, и с тем же видом задала несколько ничего не значащих вопросов на тему о том, как он доехал. Лицо ее прибавило в полноте там, где имело склонность к этому — в нижней части щек, поэтому подбородок казался более торчащим. Под глазами появились морщинки, заметил Гай. Что ж, она за свои двадцать два успела прожить куда более длинную жизнь.

— В январе, — ровным голосом ответила она на его вопрос. — Ребенок должен быть в январе.

Значит, прошло два месяца.

— Я думаю, ты хочешь выйти за него.

Она слегка повернула и опустила голову. На ее маленькой щеке солнце высветило самые большие веснушки. Они вызвали в нем воспоминания, не посещавшие его с момента женитьбы. Когда-то он владел ею, владел ее даже самыми ничтожными помыслами. Ему вдруг показалось, что вся эта любовь была сплошной мукой, ужасным ожиданием новых открытий. Теперь он ни в малейшей степени не представлял себе, что может сидеть у Мириам в голове. Может ли такое повториться у него с Энн?

— Так да или нет, Мириам? — настаивал Гай.

— Не теперь. Понимаешь ли, есть осложнения.

— Какого рода?

— Ну, мы не можем пожениться как можно скорее, хотя нам и хочется.

— О-о. — Значит, «мы». Он представлял себе, на что он может быть похож. Высокий брюнет с вытянутым лицом — как Стив. К таким Мириам всегда тянуло. Только с таким она может завести ребенка. И он мог бы сказать, что ей хотелось этого ребенка. Что-то случилось такое, не связанное, возможно, с тем мужчиной, что заставило ее захотеть ребенка. Он понял это по той сдержанной манере, с которой она садилась на скамью, по отрешенности, какую он привык видеть на лицах беременных женщин.

— Но из-за этого нечего откладывать развод, — я полагаю.

— И я так считала — до позавчерашнего дня. Я думала, Оуэн будет свободен и мы сможем пожениться.

— А, так он женат в данный момент?

— Да, женат, — ответила она с легким вздохом, почти с улыбкой.

Гай в растерянности уперся взглядом в землю и сделал несколько медленных шагов по асфальту. Так он и знал, что тот будет женат. Он ожидал, что у того не будет никакого желания жениться на ней, если его не заставить.

— А где он, здесь?

— Нет, в Хьюстоне, — ответила Мириам. — Ты, может, сядешь?

— Нет.

— Ты никогда не любил сидеть. — Гай промолчал. — Все еще носишь перстень?

Она спрашивала о памятном перстне группы, в который учился Гай. Мириам очень нравился перстень, потому что показывал, что Гай — человек с колледжем за плечами. Она смотрела на перстень с самодовольной улыбкой. Гай сунул руки в карманы.

— Пока я здесь, — заметил он, — дело надо закончить. Можно сделать на этой неделе?

— Я хочу уехать, Гай.

— Чтобы заняться разводом?

Ее ладони с короткими, словно обрубленными пальцами, разошлись в непонятном жесте. Гай тут же вспомнил руки Бруно, которого он начисто забыл, после того как оставил его сегодня в поезде. Вместе со своей книгой.

— Я вроде как устала здесь.

— Если хочешь, мы можем устроить развод в Далласе. — Гай подумал, что дело в ее друзьях здесь, которые всё знают.

— Я хочу подождать, Гай. Ты не против? Ну немножко.

— Я подумал бы, что ты против. Он собирается жениться на тебе или нет?

— Он может жениться на мне в сентябре. Он тогда будет свободен, а…

— Что «а»?

В ее молчании, в том, как она по-детски облизывает верхнюю губу, Гай увидел, что она попала в западню. Она так хочет ребенка, что согласна на такую жертву, чтобы ждать в Меткалфе до сентября, когда отец ее ребенка готов будет жениться на ней. Несмотря на собственные переживания и проблемы, Гай даже почувствовал жалость к ней.

— Я хочу уехать, Гай. С тобой.

В ее лице в этот момент было столько искренности, что Гай даже не осознал, о чем она просит и зачем.

— Чего тебе именно нужно, Мириам? Денег, чтобы куда-то уехать?