Элизабет Гилберт - Последний романтик Страница 7

Друзей у Юстаса было немного. Он слишком отличался от других детей и даже в возрасте десяти лет это понимал. Глядя на своих ровесников, он видел ребят, которые часами просиживали перед телевизором, а потом обсуждали то, что увидели, и подражали телевизионным персонажам. А он не знал ни одного из этих героев.

Еще у других ребят были странные увлечения. В школьной столовой они играли в игру с непонятными правилами: надо было украсть у других мальчиков карандаши и разломать их надвое; кто сломает больше всего карандашей, получает больше очков. Эта игра вызывала у Юстаса недоумение и расстраивала его. Разве можно с таким неуважением относиться к чужой собственности? Ведь карандаши сделаны из дерева и стоят денег. Он также видел, как в классе мальчишки тратили целые семестры на то, что рисовали гоночные машины в тетрадках – причем каждую на новом листке! Даже тогда Юстас недоумевал: какая напрасная трата времени… и бумаги. Казалось, этим мальчишкам просто нечем заняться. Они умели лишь драться и ломать вещи. Но Юстас всегда мог найти себе полезное занятие; никаких часов в сутках не хватило бы, чтобы выполнить и изучить всё, что ему хотелось.

Многие соседские ребята знали его и участвовали в его жизни, но не были друзьями в обычном для детей смысле: они скорее уже тогда были его учениками. К примеру, Юстас шел по улице, обернув вокруг шеи черного гигантского большеглазого полоза, что не могло не привлечь внимания. Дети собирались вокруг Юстаса и задавали вопросы, а он рассказывал им о повадках и жизни змеи и поручал собрать еды для нее, а особо заинтересованных брал с собой в лес и учил ловить змей самостоятельно. Даже старшие ребята ходили с Юстасом в лес: он учил их строить крепости, следя за процессом, и ходить по болотам в поисках еды для ручных черепах.

Но в школе у Юстаса друзей не было. Без полоза на шее, который мог служить темой для разговора, и лесного пейзажа как свидетельства собственного авторитета он был совершенно безнадежен в общении со сверстниками. В столовой сидел с такими же изгоями, как он сам – умственно отсталыми школьниками, детьми с ортопедическими скобками на ногах и отпрысками беднейших семей Гасконии, на которых было грустно смотреть. Но и с этими детьми он не дружил. Они даже не знали его имени. Просто обедали вместе каждый день и с виноватым облегчением отводили взгляд, когда школьные задиры выбирали себе новую жертву.

Но был среди учеников один мальчик по имени Рэнди Кейбл, который переехал в Гастонию недавно. Его родители были горцами из аппалачской деревни. Они переехали в обеспеченный пригород, чтобы найти работу на местных фабриках. У Рэнди тоже не было друзей. И вот как-то раз в седьмом классе он как обычно играл один на перемене на самом краю детской площадки, где кончался асфальт и начинался лес. Другие дети затеяли шумную игру в бейсбол, но Рэнди Кейбл не умел играть в бейсбол. Он бродил на опушке леса и вдруг нашел черепаху. Едва он стал разглядывать ее и трогать палкой, когда к нему подошел Юстас Конвей – высокий, смуглый и серьезный мальчик.

– Любишь черепах? – спросил он.

– А кто их не любит, – ответил Рэнди.

– Я все о черепахах знаю. У меня на дворе живет больше сотни, – сказал Юстас.

– Да ладно.

– Правда. Хочешь, приходи ко мне домой, я тебе покажу. Рэнди Кейбл подумал: ага, как же.

Но после уроков приехал к Юстасу на велосипеде и собственными глазами убедился, что тот говорил правду. На его дворе действительно жила обширная и ухоженная колония черепах. Несколько десятков клеток и ящиков, в которых проживало более ста черепах разных пород, стояли в тени и были снабжены системой подвода и отвода воды. С шестилетнего возраста Юстас кормил их и ухаживал за ними по круговому графику, тщательно фиксируя всё происходящее в своем дневнике.

Юстас любил черепах. Ему нравился их характер, спокойствие и идеальное душевное равновесие, аура безмятежности и древности, которую они вокруг себя создавали. По части черепах у Юстаса был настоящий талант. Он мог найти черепаху где угодно. Заметить даже хорошо спрятавшуюся черепаху, у которой торчит из травы всего один квадратный дюйм панциря. В детстве Юстас даже пару раз слышал звук, который издают черепахи. Он молча шел по лесу, и вдруг до него донеслось это почти беззвучное шипение, когда черепаха быстро втягивает в панцирь голову и лапы. Юстас остановился, замер, оглянулся и увидел ее – маленькую коробчатую черепаху всего в трех футах. Она спряталась в зарослях, укрывшись в своем панцире.

Юстас разработал целую систему по отлову хитрых расписных черепах, которые обитали в прудах и озерах. Притаившись с удочкой на лесистом берегу, он закидывал в воду приманку – большой кусок жирного бекона – в паре футов от греющейся на солнце черепахи. Затем он медленно проводил приманку мимо черепахи, пока та не улавливала запах и не сползала в воду. Тогда Юстас осторожно подманивал ее к берегу, а потом выскакивал из кустов, прыгал в воду с сетью наготове и хватал черепаху, прежде чем та успевала в испуге нырнуть на дно.

Дома он сажал пойманную черепаху в один из фанерных ящиков: каждый такой ящик был изготовлен специально с учетом нужного для животного количества тени, воды и травы. У Юстаса жили замыкающиеся черепахи, иловые черепахи, коробчатые и расписные. Он кормил их раками, овощами и червями (последних разводил сам под бревнами, аккуратно разложенными в лесу за домом). Черепахи Юстаса были так довольны жизнью, что размножались в неволе. Еще у него на заднем дворе жили змеи и осиротевший детеныш лисицы по кличке Спутник. (Местный житель нашел животное и принес в музей, чтобы там о нем позаботились, – а мистер Стаут отдал его Юстасу.) Это была империя Юстаса, где царил полный порядок; именно такой ее увидел Рэнди Кейбл в тот день. Деревенскому парнишке вроде Рэнди всё это показалось раем. И мальчики стали друзьями.

«Сегодня впервые ходил к Рэнди Кейблу домой, – написал Юстас в своем дневнике вскоре после того, как показал Рэнди черепах. – Он показал мне свой лес и ручей. Видели следы ондатры, енота, птицы и кошки. Рэнди показал мне ондатровую нору в глинистом берегу ручья. Сделали птичий силок из длинной веревки и положили приманку – кусок хлеба. Дрозды всё ходили и ходили вокруг нее, но ни один не зашел внутрь петли. Еще мы наделали кольев для ямы-капкана. А я снял шкуру с кролика, чтобы сшить из нее телогрейку».

Так шли месяцы и годы. Юстас запомнился Рэнди странным и любопытным ребенком: он много знал и смотрел на окружающий мир с несвойственной большинству двенадцатилетних ребят восприимчивостью. Видел даже мельчайшие детали. Например, однажды он сказал Рэнди: «Любишь шоколад? Знаешь, как лучше всего его есть? Положи маленький кусочек под язык, и пусть там растает. Тогда вкус останется надолго, и ты научишься его ценить».

Юстас обожал Рэнди Кейбла и его отца, который вырос в горах и знал всё об охоте, рыбалке и съедобных дикорастущих травах, которые можно собрать на берегу реки. Юстас бегал к Рэнди при любой возможности. А вот Рэнди заходил к Конвеям намного реже. Там было не очень уютно. Мать Юстаса была милой женщиной, но вот мистера Конвея Рэнди побаивался. Особенно жутко было ужинать в доме Конвеев. Во время еды дети и мать почти всегда молчали. Мистер Конвей сидел во главе стола, мрачный и саркастичный; чтобы вывести его из себя, достаточно было пошевелиться. Казалось, всё его внимание было направлено на Юстаса. Стоило мальчику заговорить, как отец принимался его передразнивать. Если Юстас рассказывал что-нибудь о случившемся с ним за день, мистер Конвей насмехался над сыном, называл все его увлечения «глупыми детскими играми». Когда он спрашивал, как Юстас написал последнюю контрольную работу по математике, и получал ответ, который ему не нравился, – на мальчика обрушивался град оскорблений и насмешек.

– Ты идиот, – говорил Юстасу отец. – Никогда не встречал такого тупицу, как ты. И как у меня мог родиться такой придурок? Что мне прикажешь думать? Ты просто ни на что не годен и никогда ничему не научишься.

И мистер Конвей призывал других детей вместе с ним посмеяться над невиданной тупостью их никчемного старшего брата. И они с охотой соглашались – как те непопулярные дети с ортопедическими скобками на ногах из столовой, которые всегда были рады, что издеваются не над ними, а над кем-то другим.

Еще Рэнди Кейбл заметил, что отец Юстаса постоянно придирается ко всем насчет поведения за столом. Прежде ему никогда не приходилось бывать в «приличном» доме и сидеть за столом, где соблюдались столь строгие правила. Если Юстас ел слишком быстро или брал не ту вилку, отец готов был его буквально затоптать за «нелепые и примитивные» манеры. Поэтому Рэнди боялся даже взять вилку; у него дома его никогда не стали ругать бы за что-то подобное. С тех пор прошло тридцать лет, а Рэнди до сих пор не может понять, почему мистер Конвей был так зациклен на столовом этикете. «У нас за столом, – говорит он, – каждый занимался своим делом и помалкивал».