Елена Сазанович - Прекрасная мельничиха Страница 7

Он знакомит меня со своими друзьями. Я люблю мужское общество. Поэтому откровенно кокетничаю. Строю глазки. И делаю круговые движения открытым плечом. Он меня тащит в ванную комнату. Обливает холодной водой. И обзывает. Но я радуюсь. Если злится, значит… И звоню на следующее утро. Но он отвечает, что нет ни секунды времени. Что он не может оторваться от дел. Прилипает он к ним, что ли? И просит перезвонить в установленное время. Я ему не нужна. Но он меня и не бросает. Держит при себе на всякий случай. А какой может быть случай?

Я перестаю болтать ногами. Заодно и языком. Смахиваю слезу. И подхожу к шкафу. Долго в нём роюсь. И ничего не нахожу. Надеваю свой свитер. На голое тело. Старуха машет безнадёжно рукой. С опущенной головой я толкаю дверь соседней комнаты.

Ступаю на мокрый песок. Кругом – море. Я ложусь на песок. Ветер усиливается. Волны ложатся на меня. И мне становится холодно. Я поднимаюсь. Смотрю на воду. В воде плавает солнце. Ныряет. И вновь плывёт по волнам. Я беру в ладони песок. Пересыпаю его из ладошки в ладошку. Протираю песком лицо. Шею. Меня окликают. Оглядываюсь. И вижу его. Он стоит в одних плавках. Худой. Загорелый. Белозубый. И машет мне рукой. Я краснею. Закрываю лицо руками. Мне почему-то становится стыдно. Сердце бешено стучит. Солнце ныряет в последний раз. Под воду. И больше не появляется. Совсем темно. Он не видит, что я покраснела. Я не двигаюсь. Он не двигается тоже.

– Зачем ты здесь? – шепчут мои губы. И хотя он находится за десять метров от меня. Он меня хорошо слышит.

– Я ждал тебя, – отвечают его губы.

– Ты меня никогда не любил.

– Зачем ты так.

– Холодно.

– Утром здесь всегда столько солнца.

– Я не умею делить день по частям. И жизнь тоже.

– Я хороший учитель.

– С тобой было всегда скучно.

– Но ты от меня не уходила.

– Я уходила от тебя тысячу раз. Открывала чемодан. Бросала туда свою пижаму. В которой спала с тобой. Свои открытые платья. В которых ходила в гости с тобой. Свои слова. Которые тысячу раз говорила тебе про себя. Но никогда – вслух. Свои слёзы. Свою бессонницу. Свои надоедливые звонки. Свои оправданные обиды. Своё унижение. Свою необузданную страсть. Я складывала в чемодан. И закрывала его на замок. И уходила от тебя. В очередной раз. И всегда возвращалась. Ну почему я всегда возвращалась? Не стоило этого делать.

– Ты не могла не вернуться.

– Ты думаешь – это любовь?

– Я думаю…

– Мне всегда казалось, что ты растрачиваешь себя не на то. Тебе кажется, что это надо. Но это надо на миг. На день. На один случай. И вовсе не тебе. Но потом… Потом пройдёт жизнь. И ты поймёшь. Что ты, оказывается, делал не то. Нет, не то. Работал не на близких. А на посторонних. Когда это поймёшь, ты испугаешься. Но уже… Уже…

– Иди сюда. Ты вся дрожишь.

– Мне всегда казалось, что ты очень одинок. И я бы могла. Я это чувствую. Могла бы тебе помочь. Но ты этого не хочешь. Боишься. Сторонишься. Почему…

– Я прошу тебя. Иди ко мне. Здесь так хорошо. Ты стоишь на мокром песке. У меня большие. И теплые руки. Иди. Не бойся…

Я иду к нему. Я плохо его вижу. Потому что темно. Я прислушиваюсь к шелесту его волос. И иду на этот шелест. Я подхожу очень близко. Глажу ладонями по его лицу. Закрываю ладонями его глаза. Касаюсь кончиками пальцев его губ. Он обнимает меня. И мы садимся на землю. Земля под его ногами удивительно сухая. Тёплая. Даже горячая. Из неё идет пар. И я быстро согреваюсь. С неба срывается звезда. И медленно приближается к нам.

Нет. Это вовсе не звезда. А маленький ангелочек. Кудрявый. Розовощёкий. Он невинно болтает крылышками. Кружит над нашими головами.

– Я ни с кем не буду тебя делить. И ни с чем.

– Кругом столько жизни.

– Ты забудешь мать и отца. Друзей и врагов. Ты никогда не будешь смеяться. Если не будет меня. Ты никогда не будешь биться головой об стену. Если я буду рядом. Ты больше не будешь работать на других. Ты будешь работать только на меня. И я тебе заплачу. Любовью. Это очень высокая плата. Не верь никому. Я умею любить. По-настоящему. Поверь мне. Пожалуйста, поверь.

– Я верю.

По берегу идет женщина. Она поёт песню. Улыбается.

– Идем со мной, сын, – говорит она моему возлюбленному.

– У меня один путь. С этой женщиной.

– Я тебе подарила жизнь.

– Теперь мне дарит жизнь только эта женщина.

– Она обманет тебя. Как обманула многих. Это злая. Пустая женщина.

– Уйди, мать. Тот, кто посмел сказать грубое слово о моей любимой. Не увидит больше меня.

По берегу идут молодые люди. Они громко смеются. Бросают в море пустые бутылки. И непогашенные сигареты.

– Идём с нами, старик, – говорят друзья моему возлюбленному.

– Это моя женщина.

– Не глупи. Мы тебя познакомим с тысячами женщин. И ты поймёшь, что любить можно каждый день. Другую.

– Я хочу любить всю жизнь. Одну.

– У неё порочные глаза. Они излучают предательство. Как ты не видишь!

– Вы больше мне не друзья. Вы посмели обидеть мою любимую.

По берегу идёт человек в галстуке. В его руках – дипломат. Заполненный исписанными бумагами.

– Идём со мной. Это самый верный путь.

– Самый верный путь – к этой женщине.

– Тебя ждут большие деньги. И большая слава. Ты всё это можешь бросить к ногам этой женщины. Но для этого ты должен на время забыть её.

– Я не забуду её ни на миг. Мне не нужны деньги. И слава. Мне нужна она.

– Нищего она тебя бросит.

– Уходите.

Я прижимаю его голову к своей груди. И плачу. Мои слёзы падают на его волосы. Запутываются в них. Волосы блестят. Словно их посыпали конфетти.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу. Я осыпаю твои волосы конфетти. Потому что сегодня – праздник.

Над морем своими белыми зубами смеётся ангелочек.

– Он похож на чайку.

– Мне с тобой ничего не страшно.

– Неужели это когда-нибудь кончится?

– Хочешь, я стану самой красивой? И тебе все позавидуют?

Здесь действительно много света. Утром. Он ослепляет меня. Я щурюсь. И смотрю на солнце. Мой возлюбленный обхватывает ноги руками. И прячет голову в свои колени. Наверно, ему больно смотреть на солнце. Он в этот момент похож на страуса. И мне почему-то становится неприятно. Я встаю. И иду к морю.

– Почему ты уходишь?

Я пожимаю плечами. И иду дальше.

– Я тебя обидел? Так быстро случилось утро. Я не виноват. Что так быстро прошла ночь. Разве этим можно обидеть? Если любишь?

Я иду, не оборачиваясь.

– Подожди. Ну. Ну, скажи что-нибудь. Так нельзя. Это нечестно. Пойми. Молча нельзя уходить.

Он подбегает ко мне. Трясёт за плечи. Я прячу свои глаза.

– Ты пойми. Как тебе сказать. Да пойми ты! Ну, в общем. В общем, ты зря от всего отказался. Ну, как ты не понимаешь. И мать свою прогнал. И друзей. И что нам с тобой теперь делать. Ночи всегда кончаются. И всегда наступает утро. А я люблю бывать в обществе. Ты же знаешь. Ты мог бы неплохо заработать. Конечно, я плохо разбираюсь в деньгах. Но я знаю, что на них можно купить вещи. А я люблю вещи. И, как бы тебе сказать. Ну… Постоянство – это что-то застывшее. Холодец напоминает. Съедаешь. А чувство голода остаётся. Я не люблю постоянства.

Он размахивается. Со всей силы. И бьёт меня по лицу. И уходит. Я смотрю ему вслед. Худой. Загорелый. Белозубый. И мне кажется, что я любила его по-настоящему. И никого так не любила. Я облегчённо вздыхаю. Под моими ногами валяется тельце умирающего ангелочка.

– Почему? – спрашиваю я у него.

– Самая большая любовь – неосуществлённая. Но этим она обрекает себя на смерть. Это замкнутый круг. Неосуществлённое желание – самое сильное. Но и самое короткое.

Ангелочек покорно закрывает глаза. Совсем ребёнок. Я бережно беру его за крылышки. Как бабочку. И несу перед собой. Старуха открывает дверь. Крестится. Вздыхает.

– Синяк на щеке. Откуда?

– Он меня ударил. Представляешь? Посмел поднять руку на женщину!

Старуха не отвечает. Несёт ангелочка на кладбище. Сквозь стену я слышу, как она что-то бормочет про себя. Молится, наверно. Всхлипывает. Ей искренне жаль этого розовощёкого крепыша.

Старуха возвращается. И смотрит на меня с ненавистью.

– Ты его…?

– Что ты! Как можно! Он сам! Честное слово, сам… Я детей не обижаю. Дети – цветы жизни…

– Цветы, цветы, – передразнивает меня старуха. – Не пойму, что тебе надо?

– Посмотри. Вон идёт он. – Я подзываю старуху к окну. – Тебе он нравится?

Мой возлюбленный шагал мимо старухиного окна. Размахивал весело дипломатом. И что-то мурлыкал себе под нос. Можно предположить, что сегодня у него дела на службе идут как нельзя лучше.

– Так себе, – морщится старуха.

– Он идёт на службу. Со службы он придёт домой. И станет есть жареные котлеты.