Семен Лопато - Ракетная рапсодия Страница 7

— Ну и что ты думаешь обо всем этом?

Андрей секунду молчал. Безупречное внешнее дружелюбие он совмещал с полной внутренней закрытостью. Словно очнувшись, он невозмутимо поднял глаза.

— Ну, в общем, ситуация интересная, надо посмотреть, что мы реально можем сделать.

Сергей, удивленный этим тоном, непонимающе посмотрел на Андрея.

— В каком смысле?

— Ну, в плане этих работ, тематика-то новая.

— А ты думаешь, мы будем их выполнять?

— Ну, если послушать Сергачева, то да.

Сергей, нахмурившись, посмотрел на Андрея, пытаясь восстановить понимание происходящего.

— Погоди. Ты что, хочешь сказать, что мы выиграли тендер?

Андрей пожал плечами.

— Нет, конечно, но в принципе какая-то форма участия возможна, почему нет. В общем, это реально.

— Участия — коммерческого или технического?

— Ну, в таких делах одно без другого не бывает, так что, наверно, и то и другое. — Андрей на секунду задумался, словно что-то привычно прикидывая. — Процентов семьдесят нас обналичить заставят, это точно.

Сергей поморщился, соображая.

— А почему — нас? Я не пойму, мы-то им зачем нужны? У них что, своих коммерческих структур нет?

Андрей, опустив глаза, молча отрицательно покачал головой.

— У них ситуация не та. У них долго вообще никаких денег не было, еле-еле хватало, чтоб зарплату платить. Ну, начальство имело, конечно, но особенно обналичивать было нечего, так, по мелочи. Какие-то структуры у них есть — для разных мелких текущих надобностей, но их ведь тоже контролируют, может, им и удобней использовать кого-то со стороны. В общем, я не удивляюсь, что Сергачев подсуетился.

— Думаешь, получим субподряд?

— Трудно сказать. В принципе такая возможность просматривается. То есть все это, конечно, еще десять раз медным тазом накроется, но шансы есть. Я Сергачева сначала всерьез не принял, тем более что он, судя по голосу, как всегда, слегка поддатый был, потом только, когда тебя послушал, начал понимать. Но в общем все возможно. Так что сейчас главное не дергаться, а просто спокойно послушать, что нам предложат. А там посмотрим, стоит ли в это влезать. — Андрей озабоченно кивнул Сергею. — Ты, когда в министерстве будешь разговаривать, постарайся хоть какие-нибудь проекты документов получить, чтоб хоть примерно представлять себе, что чего. Ты ведь к Червеневу едешь?

— К нему.

— Ну, это нормально. Червенев вряд ли сам полностью в курсе, но что знает, расскажет.

Сергей усмехнулся.

— Бакланов все время напирал, что насчет технических деталей он не в курсе и что насчет этого мне Червенев все расскажет. Если это действительно сергачевский заказ, любопытно, что мне Червенев сможет рассказать про фрактальные методы компрессии.

Андрей знающе кивнул.

— После третьего стакана Червенев тебе расскажет все. Включая и новейшие сведения и по фрактальной компрессии, и по любой. Может, даже пару свежих идей подкинет.

— Насколько я помню, после третьего стакана свежие идеи Червенева в основном заключаются в том, чтобы послать за еще одной бутылкой «Пшеничной».

— Ну, так одно другого не исключает. Главное за ней послать. А там, может, ты от Червенева про фрактальную компрессию такое узнаешь, чего ты про нее и представить себе не мог.

— Что фрактальная компрессия — продажная девка империализма?

— А что, разве нет? — Провокационно взглянув на Сергея, Андрей упреждающе поднял руки. — Молчу, молчу. Извини. Затронул святое, больше не повторится.

— Да, смешно. — Сергей, стоически вздохнув, подпер голову кулаком. — Какую-то ерунду мы лепим. Не может быть, чтоб все было так, как мы предположили. Ты мне скажи, если это действительно сергачевский заказ, то это ж чисто оборонная тематика, при чем тут наше министерство? А если даже это межотраслевая программа, как Бакланов говорил, то при чем здесь Червенев? Червенев же начальник производственного управления, он же синус от косинуса давно не отличает, когда он курировал научные разработки? Ты это объяснить можешь?

— Нет, не могу.

— И я не могу. — Сергей покачал головой. — Ерунда какая-то. И техника здесь ни при чем. Тут вообще что-то другое. Сдается мне, готовится такое воровство, что мы себе даже представить не можем. Полетят щепки. Как бы еще крайними не оказаться.

— Крайними оказаться запросто можно. Ну опять же надо понять, чего от нас хотят. Вообще военным сейчас средства размораживают, так что покорешиться с ними заманчиво, вопрос, на каких условиях. В общем, соотношение риска и прибыли. Ну как обычно, мы же, в конце концов, коммерческая фирма.

— Коммерческая, да. Это понятно. — Сергей усмехнулся, вспоминая. — Как там у Маркса. Это еще часто цитировали. Насчет капитала. «При пяти процентах в глазах его появляется интерес, при десяти он становится оживленным, при двадцати он положительно готов сломать себе голову…»

Андрей с готовностью покивал.

— Голову себе сломать — это без проблем. Это у нас завсегда. Тут марксизм полный. Ну опять же вопрос, что тебе в министерстве скажут. Может, и колотиться не из-за чего.

— Бакланов говорил, сорок восемь миллионов.

— Ну, сорок восемь миллионов они не дадут, побоятся. Впрочем, не знаю. Если посмотреть, кто сейчас получает деньги и под какие работы, то чему-либо удивляться быстро отучишься. Я лично отучился.

Бухгалтер Лена, до того, казалось, не слышавшая их разговор, словно отреагировав на некий пароль, обеспокоенно подняла голову.

— А эти сорок восемь миллионов, они в этом квартале будут?

Сергей, опустив глаза, улыбнулся. Андрей, развеселившись, сделал успокаивающий жест рукой.

— Да нет, все нормально. Трудись спокойно, Лен, не отвлекайся. Все хорошо. Никаких сорока восьми миллионов нет. Это нас так, пугают.

Бухгалтер Лена, кажется обрадовавшаяся передышке, с облегчением откинулась на спинку стула.

— Вы, главное, меня не пугайте. Как я такую прибыль спрячу?

— Была бы прибыль, мы бы сами спрятали. Хоть под забором старой бани. Никто б сто лет не нашел. — Окончательно придя в хорошее настроение, Андрей, чуть помедлив, почти по-дружески посмотрел на Сергея. — Ну так что, в министерство сейчас поедешь?

— Поеду. Морально я уже готов.

— Только морально?

— Да, этого маловато, ты прав. Надо бы что-то еще. — Сергей, поднявшись со стула, мельком посмотрел на Андрея. — Парабеллум у тебя с собой?

Андрей похлопал по карманам.

— К сожалению, забыл дома.

— Вот так всегда. — Сергей повернулся к Лене. — Как правильно сказал Андрей, сорока восемью миллионами они с утра пугали. Бог знает, чем они будут пугать вечером. Не знаю, что с собой и взять.

Бухгалтер Лена, секундно отдыхая, с улыбкой смотрела на них.

— Люблю вас слушать, — сказала она. Она подумала. — Все-таки двух начальников лучше иметь, чем одного.

— Интересное замечание. — Андрей, улыбнувшись Лене, предупредительно тронул Сергея за плечо. — Пойдем, я тебя чуть провожу.

Они вышли в коридор.

С мгновенно изменившимся бесцветным выражением лица, словно никаких шуток только что не было, Андрей поднял глаза на Сергея.

— Если Сергачев будет звонить, что ему сказать?

Сергей усмехнулся.

— Людям его профессии стоит говорить только правду. Скажи, что я в министерстве, и спроси, как с ним связаться, когда я освобожусь. Не думаю, чтобы все это затянулось надолго.

— Ну, в общем, конечно. Если это ложная тревога, то выяснится сразу. Такие случаи уже бывали. — Андрей задумчиво пожевал губами. — Либо невязка, либо действительно, как Бакланов говорил — какая-то межотраслевая программа — расхищения бюджетных средств. — Он осторожно взглянул на Сергея. — В любом случае сразу ответа не давай. Хоть на день паузу возьми — может, успеем как-то сориентироваться. Скажи там, пару интегралов проверить нужно.

— И пару чисел в столбик умножить. Ладно, разберусь. Ты до скольких будешь?

— До трех. Потом уеду.

— До трех в любом случае позвоню.

— Ладушки. Ну тогда разбежались. Мне тут еще звонить должны.

— Давай.

Проводив взглядом Андрея и понаблюдав, как закрылась за ним черная дверь, Сергей секунду постоял посреди коридора. Больше его в институте ничего не удерживало. Поколебавшись, не подняться ли ему в лабораторию и не выключить ли компьютеры, он решил, что коллеги-программисты все равно скоро вернутся с выставки и суетиться нет надобности. Часы в конце коридора показывали двенадцать. Машинально проверив в нагрудных карманах рубашки наличие пропуска и записной книжки, Сергей направился в новое здание, к главной лестнице.

2

Привычно придержав тяжелую, с дребезжащим стеклом дверь, которая тем не менее гулко грохнула у него за спиной, Сергей вышел в институтский двор. Влажный ветер, солнечные блики на изрезанном трещинами асфальте, два ряда припаркованных машин. Проход, однако, был закрыт — посреди двора натужно ревели, пытаясь разъехаться, две огромные иномарки. Пролавировав между машинами, за рулем одной из которых, кажется, сидел новый замдиректора по хозяйственной части, Сергей вышел в тенистый переулок. До тоннеля под железнодорожным полотном, ведущего к входу в метро, было рукой подать. Вспомнив, что ничего еще сегодня не ел, Сергей остановился у киоска, чтобы купить «сникерс». Листья шелестели над головой, над домами сквозило голубое небо. Сунув батончик в карман, Сергей двинулся дальше, сбавив шаг. Был прекрасный весенний день, легкий и солнечный, с летящей свежестью и солнечными бликами взболтанной дождевой воды в лужах, и с ним не хотелось расставаться. Навстречу, смеясь и переговариваясь, шли студентки геодезического института, видимо возвращаясь с обеденного перерыва, ветер путал их волосы, трепал пальто и распахивал плащи. Как всегда весной, у женщин вновь появились ноги. Сергей вдруг ощутил, что в министерстве, куда он направлялся, он может появиться пятью минутами раньше или пятью минутами позже, и от этой задержки ничего не произойдет. Сейчас по чистой случайности он был сам себе хозяином, такие минуты выпадали редко. Сергей миновал темно-коричневое, еще дореволюционной постройки здание арматурного завода, впереди выстраивались два ряда ларьков, между ними бегали собаки. Собак здесь было много, целая стая. Как всегда при виде этой картины, Сергея тронуло какое-то странно-щемящее чувство. Все началось с полгода назад, когда среди ларьков, торговавших сигаретами, пивом и кексами в упаковке, вдруг развернулась красивая мясная лавка на колесиках, с которой торговали сардельками, ветчиной, рулетами и прочей пахнущей продукцией, разложенной за стеклом в железных лоханях. Первые собаки появились почти сразу, потом их стало больше, и вскоре как будто какая-то пружина стала раскручиваться здесь но своим собственным законам, которые уже ничто не могло отменить или остановить. Собаки бегали и ходили, озабоченно принюхиваясь друг к другу, между ними возникали какие-то отношения, вскоре суки заходили беременные, появились щенки, новый уклад и миропорядок образовались на этом пространстве сами собой, независимо ни от чьей воли, новая жизнь мгновенно складывалась здесь, со своими заботами, сложностями, правилами, серьезными и важными, так, как будто они всегда были и будут тоже всегда. И причиной всему была мясная лавка, случайно закатившаяся сюда и которой при другом раскладе здесь запросто могло бы и не быть. Вся жизнь этих собак, значительная, многообразная и, как им, наверно, казалось, вечная — все это было из-за нее. Мясная лавка была их солнышком, дающим жизнь и тепло; убери ее отсюда — и солнце погаснет, и ненужной и лишней окажется вся пестрота жизни, вся важность и значительность отношений, сложившихся здесь. Хрупкость того, что составляет жизнь, самое ее основу, была здесь как на ладони, что-то беспокоящее и важное было во всем этом, и когда Сергею приходилось видеть по телевизору или читать об угасших доменных печах и остановившихся заводах, об опустевших и вымерших рабочих поселках, он всегда вспоминал этих собак. Ясно было, что мясная лавка когда-нибудь уйдет отсюда, и тогда все рухнет, и непонятно было, что делать тогда, разве что взять жизнь нескольких из этих собак на себя и принести костей из дома. Бросив прощальный взгляд на черную, клоками линявшую шавку, которую он, кажется, знал, Сергей вошел в тоннель, ведущий к входу в метро. Зная по опыту, что лучшее средство избавиться от тянущих сердце ощущений — это прочитать газету, он купил свежий «Комсомолец». На чтении второго абзаца экономической рубрики все его сентиментальные настроения надежно затянулись. Проехав одну остановку на метро и выбросив на выходе газету в урну, Сергей вышел на широкую центральную улицу. До министерства было недалеко. Миновав несколько старинных реставрируемых зданий в лесах, с деревянными заборами и щитами, возвещавшими, какому банку каждое из них принадлежит, он съел «сникерс», прошел мимо нового здания «Макдоналдса» и наконец приблизился к цели своего путешествия — грозно-серому имперской архитектуры зданию, сложенному из неотесанных гранитных глыб. Зайдя в один из боковых подъездов и оформив пропуск, он вернулся к главному входу и, оттянув на себя дверь, за рукоятку которой, как за двуручный меч, можно было браться только двумя руками, по широким ступеням поднялся в огромный зеркальный вестибюль. В высоком без окон зале было немноголюдно. Охранники и несколько посетителей, ждавших, когда к ним спустятся, смотрели сериал «Умная и красивая». Отдав пропуск вахтеру, сидевшему за столом, и пройдя в спрятавшуюся в углу зала неприметную двустворчатую дверь, он оказался на маленькой, по контрасту узкой площадке с ведущей вверх лестницей. На старом, но ухоженном лифте он поднялся на шестой этаж. Узкие с высокими потолками коридоры, ковровые дорожки, густо насаженные двери, на каждой из которых была табличка с указанием должности и фамилии. После недавней реорганизации и сокращения штатов число сотрудников министерства в полном соответствии с законом Паркинсона увеличилось в полтора раза, и теперь даже крупному начальству приходилось ютиться в небольших кабинетах. Свернув за угол, Сергей оказался у апартаментов Червенева. Маленькая комнатка для секретарши была пуста, дверь в кабинет открыта. Там тоже никого не было. Судя по свежести окурков в пепельнице и валявшемуся в кресле кейсу, хозяин был где-то в здании. Выйдя из кабинета, Сергей секунду постоял под жужжащей лампой дневного света. Ситуация была неопределенной. Червенев мог вернуться через пятнадцать минут, а мог и через два часа. Делать, впрочем, было нечего. В любом случае Червенева следовало дожидаться. Сунув руки в карманы, Сергей неспешно двинулся вдоль коридора.