Алиса Истомина - Доза Страница 7

Холод, дикий холод, он-то меня и спас. Алиса осталась, позволила приготовить ей кофе; кушать, правда, отказалась. Если бы у меня не было наркоты, она, естественно, не осталась вовсе. Я привык к этому, она не скрывала: не будь наркотиков, не было бы нас. Честность — ценность, хотя о каких ценностях можно говорить с такой, как Алиса.

Сколько в тебе противоречий, подруга? Говорю как настоящий идиот, поначалу мы спали под разными одеялами, не обнимались, никакой тактильности. Сейчас я могу позволить себе многое. Она знает, когда я хочу её, знает, когда хочу поцеловать, когда хочу потрогать её, всё это так тонко для парнишки вроде меня. Но, признаюсь вам, я никогда её не трахал, хотя был бы не против, но только потому, что хочется увидеть её до самого конца, настоящую, когда она будет корчиться от удовольствия, кричать, что хочет ещё, царапать меня, я уверен, она делает именно так. Но я всегда представляю её с другими, не представляя вместе со мной. Это такое удовольствие, когда от любви больно, я уже говорил, как приятно ждать её и ждать, дольше, ещё дольше, а потом увидеть и ощутить всю полноту счастья.

Её родители обзавелись Алисой, когда им было больше тридцати лет, поздний и желанный ребёнок. Но в какой-то момент всё стало рушиться. И семья их пришла в то состояние, в котором находится по сей день. Мать держится за отца, потому что так принято, отец ненавидит Алису, потому что она ненавидит обоих родителей сразу. Несмотря на это, в комнате моей маленькой Лии всегда уютно и чисто, у неё куча каких-то странных вещей, некоторые из них ей оставляли друзья, приходившие в гости или коротавшие в её норке время перед переездом. Когда-то я очень любил туда приходить. Были моменты, когда в комнате пребывали я, Шалу и Лия. Это было что-то особенное. Мы говорили на разные темы, Шалу всегда рассказывала много историй. Как вот такая. После долгого отсутствия в родительском даже не доме, а городе, Шалу, стоя на вокзале, ловила лицом ветер и дождь, оба такие холодные, когда капли аж колют кожу, набрала номер Кирилла, который забрал её на машине, предложил, как следует покурить гашиша перед визитом к папе и маме. Отец Шалу всю жизнь проработал психотерапевтом. Наркоманов он называл одноклеточными. При встрече с Шалу полчаса спустя (после того, как она уже приняла лекарство с Кириллом), когда его чадо находилось на пороге, он сказал: «Да, похудела, дочка, лицо осунулось, а глаза… пустые-пустые»…

Можно представить весь ужас, охвативший её, ужас осознания, что ты полное ничтожество, что ты настоящее дерьмо, приехать домой после долгого отсутствия в таком состоянии! Осознать, что ты и есть — одноклеточное. И при этом сдерживать себя, чтобы не просто не засмеяться, а не заржать.

И снова комната — цветные очки, ароматические палочки, трубки для курения гашиша, переливающиеся камни, маленькие забавные копилки, подушечки для иголок, покрывала, статуэтки, много книг, разбросанные фотки, компьютер, заставленный множеством кружек с недопитым фруктовым чаем и имбирём, магнитола, а рядом стопка разбросанных коробок и пакетиков от дисков, сами диски. Прокуренные шторы и лак для ногтей и много-много всего другого, из чего была сделана эта комната, эта Алиса. Теперь она бывала там редкими набегами — искупаться и переодеться. И всё идеально. Как будто идеально чисто. Может, пришло время рассказать немного о себе? Или вам неинтересно? Что вам важно обо мне? Понимая, как я люблю Алису, можно ничего не говорить больше. Это главная моя характеристика. Я рад любить её. Когда-то у меня были шашни с Килой, но теперь всё прошло. Она по-прежнему питала ко мне что-то там. Но что-то там она питала почти ко всем мужчинам, которые хоть как-то когда-то входили в её жизнь. Слишком много «то», сплошная неопределённость, жизнь в прошлом и думки о будущем, Кила пропускала настоящее слишком стихийно.

И что она сейчас чувствует, стоя на морозном незастеклённом балконе, перебирая мысли в голове. В один момент, когда Кай хлопнул дверью, а Лия осталась в комнате одна, за пределами комнаты всё стало разваливаться, безмолвно уходить под землю или просто превращаться в прах. Весь мир перестал существовать для неё в эту секунду. Но она такой человек, она всегда идёт дальше. Там, где у обычных людей заканчивается смелость, Алиса только начинается. У неё за окном всегда своя осень.

Алиса, ты сводишь меня с ума! Грязная девчонка!

На Алисе узкие голубые джинсы и она чертовски красива. Ещё не приблизившись к ней, я вижу, она под кайфом. Ренат трётся возле неё. Кая нет, да и откуда этому дураку тут взяться. Он сидит где-нибудь в углу и размышляет о том, как в жизни всё дерьмово, у Алисы тоже всё дерьмово, но она улыбается. Я люблю её ещё и за то, что она искренняя. Она всегда такая, какая есть. Просто хорошая девочка. Терпеть её не надо, в отличие от большинства… Искренность и лёгкость — это Алиса, это так редко находишь в людях. Все как будто в театре — играют роли, только актёры хреновые! Она либо хорошо играет, либо живёт. Невозможно объяснить эту сущность под именем Алиса. Единственный человек, который меня понимает, по которому я скучаю. Можно действительно радоваться, а не улыбаться, думать, а не грустить. И опять, никак не могу точно сказать, кто она? Или они? — Эти два человека — Лия и Алиса. Как они уживаются в одном теле? Как одна читает мои мысли, и говорит моими словами и заставляет питать к ней нежные чувства и умиление, а другая распутно смотрит на меня, зазывает своими пухлыми губами, тем, как держит сигарету, превращая тебя в похотливое животное, когда я хочу просто засадить ей и трахать, трахать её несколько часов подряд? Может, это любовь в любви? Я и сам не знаю.

И вот она подходит, здоровается со мной, как и положено в этом месте — довольно скромно.

В этот вечер ничего особенного не происходило, полночи мы нюхали скорость, бегали, курили, курили, бегали, всё обычно. В какой-то момент Алиса подошла ко мне:

— Звонит Адам, это парень один, короче, ему нужно немного, он возьмёт по хорошей цене.

— Понял.

Совсем забыл рассказать — помимо дружбы и наркотиков, нас с Алисой связывают партнёрские отношения. Ренатовскую дрянь мы частенько продаём за хорошие деньги плохим мальчикам, которые нас с Алисой знают, как надёжных помощников по лечению страшной болезни — наркомании. Иногда к нам присоединяется Шалу, она тоже не прочь.

Пока Алиса висит на телефоне, пытаясь решить какую-то проблему (что-то в духе — «никуда не поеду, вам надо, вы и приезжайте, это беспредел»), я наблюдаю за Ликой и Филом, странная парочка. Сейчас Фил сидит за компьютером и пытается прирезать какого-то дракона, а Лика дёргает его за рукав с воплями: «Дорогой, прекрати играть, ты сидишь уже два часа!» Фил в узких очках, чтобы лучше видеть жертву, не отрывая глаз от монитора, пытается стряхнуть Лику. Это всё очень смешно, потому что она подходит к нему уже не первый раз, а заканчивается всё одним и тем же. В итоге Лика смахивает все диски, разбросанные на столе, теперь они разбросаны на полу. Фил всё-таки поворачивается к ней с озлобленным взглядом: «Оставь меня в покое!»

Вся наша компания в какой-то момент начинает сходить с ума. Вокруг все закатываются смехом, несут какую-то чушь: врач-проктолог, педопроктолог, олени-чукчи, просто кошмар! Моя голова разрывается. Притащился Дёма, хотя мне точно казалось, что он был всё время где-то здесь, поэтому, откуда он пришёл, я точно не могу сказать. Все ходят туда-сюда, динамика убивает. Под мышкой у Дёмы пьяная Ева. Он ехидно и по-голливудски улыбается, его серые маленькие глазки то и дело заглядывают между сисек Еве. Ренат говорит ему про перспективный вечер в обществе трёх подруг, Дёма довольно кивает, снова смотрит в сиськи. Ренат приносит Дёме серебряный поднос с СП и трубочку. После недолгой процедуры оба явно веселеют. Процесс развития событий, их нелогичная последовательность напоминают мне действия японской пьесы. Всё выглядит очень жестоким. Фил рассказывает Лии о путешествии к какому-то мифическому другу, про сорок восемь часов дороги под ЛСД и гашишем, про глюки и то, что в каком-то городе на запланированной остановке, он сумел за час пробить грибов, которые его торкали оставшееся время до приезда домой.

— А ты не думал бросить? Это уже перебор, Фил! — отвечает ему Лия, хотя мне кажется, всё это она говорит просто так.

— Господи, да ты на себя посмотри! Я забыл, когда видел твои глаза, Лия!

Она движется в мою сторону, цепляет по пути Дёму, гладит его по голове, пританцовывает и снова вспоминает обо мне.

Пока мы с Лией общаемся в очереди за новой порцией СП, она просит подержать меня её попу. Мило. Лучше убей меня, детка!

Дёма трахает Еву, ползает по ней, как червь по асфальту после затянувшегося дождя, лижет ей бёдра, кончает на живот и слизывает свою сперму с него, то ли в порыве страсти, то ли в бреду, он кричит: «Ева! Я люблю тебя»! Это лучший конец для такой сумасшедшей ночки.