Фридрих Горенштейн - Яков Каша Страница 7

Тут можно читать бесплатно Фридрих Горенштейн - Яков Каша. Жанр: Проза / Современная проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Фридрих Горенштейн - Яков Каша

Фридрих Горенштейн - Яков Каша краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Фридрих Горенштейн - Яков Каша» бесплатно полную версию:

Фридрих Горенштейн - Яков Каша читать онлайн бесплатно

Фридрих Горенштейн - Яков Каша - читать книгу онлайн бесплатно, автор Фридрих Горенштейн

Когда повзрослел Игоряха, начались у него с дедом противоречия, хоть и любовь осталась прежней. Начались насмешки, ибо Игоряха смешливым вырос.

— Ты, — говорит, — у меня, дед, Распутин. Бороду только побольше заведи.

— Это как же Распутин? Который такой?

— Распутин, — смеется Игоряха, — мужик, который при царе министров снимал и назначал… И ты здесь, в селе Геройском, бывшая деревня Перегнои, руководителей партии и государства снимаешь и назначаешь…

Недаром Ефим Гармата предвидел. Книжки дело хорошее, но книжки книжкам рознь. Начал Игоряха привозить какие-то другие книжки, не показывает их и что-то пишет, выписывает оттуда. А в последний раз с крестом на груди приехал.

— Ты что, верующий?

— Верующий.

— Как же так? Дед твой с молодых лет комсомолец, а ты, значит, другой путь выбрал.

— У каждого, дед, свой путь.

— Знаю я, — говорит Яков, — ваш Христос за что агитирует. Поцелуй врага своего… Так?

— Ну, допустим, — смеется Игоряха.

— А разве это реально? Кто же врага своего поцелует, кроме сумасшедшего? Меня хоть режь, хоть жги, я никогда американского банкира не поцелую.

— Ну, пойди, секретаря райкома поцелуй, — смеется Игоряха.

Задумался Яков. «Что-то мы в молодежи не поняли и где-то допустили ошибку», — поделился на рыбалке своими сомнениями с Ефимом Гарматой Яков.

— Сироты они у нас, — после долгого молчания, глядя на речную воду, ответил Ефим Гармата, — умер отец наш, Иосиф Виссарионович…

И заплакал вдруг, дыша свежей ухой и водкой, привалился к плечу Якова. Оторопело сидел Яков. Всегда его Ефим утешал, а тут Ефима утешать приходится. Слышал он, что какие-то неприятности у Ефима в райкоме. Новый секретарь райкома Клещ с Губко дружен и Таращука, выкормыша Губко, хочет в секретари партбюро протащить. А старую сталинскую гвардию на пенсию.

— Но мы еще поборемся, — доверительно сказал Ефим Гармата, — у меня повыше опора есть. Я на обком обопрусь… Я Алексею Степановичу, лично…

И они снова долго сидели, глядя на багровый закат.

— На живодерню скоро меня, — с горечью говорил Гармата, — как старую клячу… И шкуру обдерут… Теперь на партийной работе другие нужны… В спинжаках.

— Не простая стала жизнь, не простая, — ответил Яков, — но, может, так и надо… Чем выше в гору, тем тяжелей. А коммунизм ведь как называют — вершина… Я в профсоюзной санатории когда был — красота… Горы, как сахарные головки… Сахар в голубом небе… Не лизнешь, а во рту сладко от одного вида… Вот так, может, и коммунизм, рафинад наш небесный… Не лизнешь, а во рту сладко…

— Во рту-то сладко, да в животе урчит, — ответил Ефим Гармата, — давай-ка лучше ушицы… Хороша получилась ушица, с жирком.

Так ушицей и успокоился старый товарищ. Товарищ — дело хорошее, испытанное. Потому обрадовался Яков, когда Игорь приходит, говорит:

— Друг мой ко мне едет, товарищ мой.

— Какой товарищ?

— Валерка Товстых. Мы на исторический факультет в университет вместе намерены.

«Хорошо, — думает Яков, — сам я безграмотный, сын с дороги сбился, да внук радует… Хорошо».

Приезжает Валерка. Рыжий парень, увалень и спорщик. Ходят с Игоряхой по селу и спорят. Да как спорят, о чем? Про то, про что враги народа шептались на заре индустриализации и коллективизации, они в голос кричат. Игоряха, оказывается, за эсеров, а Валерка за монархию. Забеспокоился Яков, плохо стал спать. Как сказать Игоряхе, что дурной товарищ хуже татарина. Но само уладилось — поругались. Шли лесопосадкой, там хорошие молодые дубки вдоль узкой колеи, по которой гранит с карьера возят. И навалился Валерка на Чернова, покойного лидера эсеров. Игоряха хочет защитить, привести веские аргументы, а Валерка не дает, наседает и наседает, разгорячился. Тогда Игоряха останавливается и говорит:

— Можно, между прочим, разогнаться и удариться головой вон об то дерево.

Валерка тоже останавливается и отвечает:

— Раз ты так, то ладно… Мы шли по дороге, теряя друзей, а женщины наши ушли на панель.

А Валерка был, оказывается, не только монархист, но и крепкий бабник.

— Из всех видов спорта, — говорил он, — я предпочитаю бабенбол. По сути, это комплекс ГТО. Тренируется дыхание не хуже бега, пресс и мышцы спины не хуже гимнастики, есть борцовские захваты, есть ситуации, близкие к прыжку, есть как тактическое, так и стратегическое мышление, необходимое любому спортсмену от футболиста до шахматиста.

Не столько на почве политической дискуссии, сколько на почве эроса держалась дружба Игоряхи и Валерки. Ведь Дон Жуан любого калибра может обойтись без высокого роста, мужественной внешности, светлых, как лен, либо черных, как смоль, кудрей. Но он не может обойтись без мужского нахальства. Нахальства этого Игоряхе и не доставало, а у Валерки столько было, что мог бескорыстно поделиться. Однако в дубовой роще произошел разрыв на политической почве. Взял Валерка свой чемодан и ушел на станцию. Яков радости своей скрыть не может.

— По такому поводу, Игоряха, выпить надо… Плохой друг, как зверь лесной, — спиной не поворачивайся.

Но Игоряха сидит у стола мрачный, не отвечает. Выпил наливки, нехотя пожевал пирог. Вдруг через час примерно свист с улицы. Как встрепенется Игоряха, как вскочит, засиял весь и выбежал. Узнал Валеркин свист. Валерка у забора с чемоданом стоит, а рядом с ним две молодухи.

— Вот, — говорит Валерка, — арестовали они меня на станции, назад привели.

А молодухи: ха-ха-ха, — смеются дуэтом. О этот женский смех в полутьме, кто может устоять перед ним. О этот развратный смех незнакомых женщин в сумерках.

Стемнело уже, где-то на карьере ухала дробилка, за соседним забором мычала корова перед вечерней дойкой, и волнующе тянуло сыростью. Кто может помешать тому, что должно свершиться в вакхической тьме.

Яков выглянул из калитки, и Игоряха сказал ему грубо, как никогда ранее:

— Дед, чего лезешь не в свое дело?

Яков обиделся, но старался себя утешить: «Вырос Игоряха… Забыл ты, Яков, как сам молодой был. Про Полину забыл, бабку Игоряхи, и про Анюту, мать Игоряхи. Эх Анюта, Анюта…»

Бывают особые вечера, когда в воздухе растворено томление, сладко, как в горячей бане, ноют кости, и по животу скользит вниз от пупа та самая щекотка, застывая в напряжении.

Одна молодуха была соломенная вдова лет 23, тяжелая, грудастая, разведенная месяц с небольшим. Ее облюбовал для себя Валерка. Вторая была дважды разведенная Зинка Чепурная, которая своей подружке в матери годилась и у которой действительно подрастала пятнадцатилетняя дочь. Зинка Чепурная, благодаря миниатюрному сложению и чернявости, сохранила себя и казалась гораздо моложе своих лет. Впрочем, Игоряхе, как всякому девственнику, нравились женщины старше и опытнее его. Наконец должно было свершиться в жизни Игоряхи событие, равное второму рождению. Много раз не получалось, а сейчас, он понял, получится.

Мигом отнесен был чемодан Валерки, мигом надет был праздничный пиджак, а волосы, шея, подмышки сбрызнуты одеколоном «Шипр». Видя такое возбуждение и суету, Яков не препятствовал. Чем раньше Игоряха познает, тем раньше поймет, что жизнь обманывает нас сильнее всего там, где мы более всего ждем от нее удовольствий.

Вчетвером дошли до дома культуры, а там разошлись.

— Ни пуха, ни хера, — игриво крикнул Валерка вслед Игоряхе.

Зинка знала, чего не знал о ней Игоряха, знала, что это сын ее прошлого ухажора Емельяна. Гармониста, с которым у нее так все ладно получалось в молодости. Может, выйди она замуж за Емельяна, по-другому сложилась бы жизнь и у нее и у него. Говорят, спился где-то в Москве. Какой парень был. Сын, конечно, не то, хлипкий. Но и хлипкий, если разбежится да разойдется…

Зинка повела его к реке. Здесь стукались бортами и гремели цепями несколько рыбачьих лодок-плоскодонок и чернело какое-то строение. То был небольшой сарайчик, сколоченный рыбаками для своих нужд. У Зинки был с собой ключ, она отперла и сказала Игоряхе:

— Нагнись, головой треснешься… Штаны сюда, на жердочку повесь.

Она знала, что первый раз снять штаны перед малознакомой женщиной для девственника самое трудное. Действительно, Игоряха начал стаскивать штаны лихорадочно, стараясь быстрее от них освободиться и в то же время пугаясь этого.

— Что ты суетишься, точно я на тебя ружье навела, — сказала Зинка, шагнула к нему и помогла. И Игоряха ухватился за ее тело, как утопающий за умелого пловца. Пересохший рот вновь наполнился слюной, и к нему пришло ощущение человека, который первый раз поднимается в воздух. Он тщательно изготовился и вдруг понял, что уже давно летит… Было именно ощущение полета, но не во сне, а наяву… Такое чувство возможно только в первый раз в ранней молодости, почти мальчишестве и с умелой женщиной, не сверстницей. И был момент, когда никаких преград и углубление в самые кишки дьяволу…

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.