Виктор Левашов - Сочинить детективчик Страница 7

Сосед был в брезентовом комбинезоне, надетом на голое тело. Лицо и руки загорелые, потные, а плечи белые, бабьи.

— Знакомься, Василий Петрович, — предложил Леонтьев. — Это Паша, мой соавтор. Пивка?

— Да нет, спасибо. Я на минутку. Не одолжишь краскопульт? Ободрал бочину, нужно подкрасить. У тебя, помнится, был хороший, итальянский. А то мой ни к черту, плюется.

— Без вопросов. Мне он, надеюсь, больше никогда не понадобится. Мы вот разговариваем на близкую тебе тему. Про трупы. Как они выглядят?

— Нашли о чем говорить!

— И все-таки?

— По-разному. Как и живые люди. Двух одинаковых не бывает. Вчера вот подняли одного. Ограбили и выбросили из электрички.

— Подняли? — переспросил Леонтьев.

— Нашли. Это мы так говорим: подняли. Никаких документов, а сразу видно — иностранец.

— По чему видно?

— Даже не знаю. По всему. Когда включаешь телевизор, ты же сразу видишь, наше кино или их? И в толпе никогда не ошибешься. Вроде и одеты все одинаково, а иностранца сразу заметно. Так и с этим жмуром. Лет семьдесят, а холеный, подтянутый. Усов нет, а борода от уха до уха, но не на подбородке, а снизу. Такая, шкиперская. Да что я вам рассказываю? Мне завтра в морг, на вскрытие. Могу и вас захватить, сами увидите. Но заранее говорю — зрелище не из приятных. Едете?

Соавторы переглянулись. Никакого желания тащиться в морг у них не было. Но отказаться было нельзя. Это означало расписаться в профессиональной ущербности. Настоящий писатель никогда не упускает возможности познать жизнь. Поэтому Леонтьев бодро сказал:

— А как же? Конечно, едем!..

Морг находился на территории больничного комплекса на окраине райцентра — приземистое одноэтажное здание из старого красного кирпича, словно бы специально запрятанное подальше от больничных корпусов. Чтобы своим видом не напоминать больным, да и здоровым тоже, о бренности их беспечного бытия. Когда Василий Петрович с соавторами подкатил к моргу на белых «жигулях»-пятерке со свежеокрашенным боком, на скамейке у входа, в тени тополей, уже покуривал молодой следователь районной прокуратуры. Судмедэкперт опаздывал. Но ни оперативник, ни следователь не проявляли никаких признаков нетерпения. Они были при деле, дело шло своим чередом, никаких неожиданностей от предстоящей процедуры они не ждали.

Причина смерти неизвестного совершенно ясна, мотив преступления тоже — ограбление. Перспективы раскрыть преступление равны нулю. Раньше такое бывало, но за последние три года — первый раз. Значит, случайность. Какие-то отморозки увидели хорошо одетого человека, может быть, — подвыпившего или пьяного, решили поживиться. Почему выбросили из электрички — тоже понятно. Чтобы их не опознал. Дело может получить развитие, если погибший будет опознан и у него обнаружатся сомнительные связи. Если же нет, уголовное дело так и зависнет в прокуратуре «глухарем», добавив к статистике еще одно нераскрытое преступление.

Ни молодой следователь, ни Василий Петрович, оперативник с двадцатилетним стажем, о деле даже не говорили, настолько все было ясно. Лениво переговаривались о каких-то мелких служебных новостях, а больше молчали, поддавшись обволакивающей лени знойного июльского дня.

Наконец, судмедэксперт появился, потный, запыхавшийся, начал многословно извиняться: автобус не ходит, маршрутка раз в час. Его не слушали. Неохотно поднялись со скамейки и вошли в морг. Здание было старое, вентиляция плохая. В нос резко ударил запах формалина. Судмедэксперт пошел за патологоанатомом, а Василий Петрович, как экскурсовод, провел соавторов в подвальный зал с низким потолком и с чем-то вроде большого эмалированного корыта посередине и сдернул простыню с того, что лежало в корыте. Объяснил следователю:

— Писатели хотят посмотреть, как выглядят трупы. Смотрите. Так вот они и выглядят.

Затылок погибшего был размозжен ударом о придорожный столб, все тело покрыто ссадинами с черной запекшейся кровью. Но белое, с легкой желтизной лицо почти не пострадало: холеное, породистое. Возраст чувствовался, но это была не дряхлость, а зрелость. Короткая борода с проседью, такая, какой ее описал оперативник, шкиперская, придавала лицу словно бы высокомерное выражение. Похоже, Василий Петрович был прав: иностранец. Леонтьев нашел этому подтверждение: ухоженные ногти. Погибший явно пользовался услугами маникюрши. В России это большая редкость.

— Разве трупы в морге не замораживают? — спросил Леонтьев.

— Здрасьте, — отозвался следователь. — А как резать? Потом заморозят.

Акимов сначала рассматривал труп с таким выражением лица, что в нем читалось только одно желание: поскорее уйти. Но вдруг засуетился, забегал вокруг стола, рассматривая погибшего со всех сторон, как бы фотографируя в разных ракурсах.

— Что с вами? — удивился оперативник.

— По-моему, я знаю этого человека.

— Вот как? — насторожился следователь. — Кто же он?

— Знаменитый писатель Евсей Незванский.

— Паша, ты сдурел, — сказал Леонтьев, когда они оказались в больничном дворе после составления протокола опознания. — Какая муха тебя укусила?

— Но вы сами говорили, что хотите убить Незванского. Вот мы его и убили.

Глава четвертая. АВАНТЮРИСТЫ

Резоны, которые Акимов привел в объяснение своей совершенно идиотской, по мнению Леонтьева, выходки, выдавали в нем человека с очень живым воображением.

— Вы только представьте, как отреагируют на это газеты! — возбужденно говорил он, забыв про остывающий кофе. — Сенсация! Знаменитый автор детективных романов стал жертвой неизвестных преступников! «Она написала смерть» — был такой детектив, не помню автора. «Он написал смерть». «Смерть на полустанке». «Евсей Незванский накликал судьбу». «Смерть пришла из романа».

— Не спеши, — остановил его Леонтьев. — Как в газетах об этом узнают?

— По сарафанному радио. Вы видели, какая физиономия была у следователя? Это вашему соседу фиолетово, он книг вообще не читает, ему хватает телевизора. А следователь еще читает. По молодости. И кто такой Незванский, знает. Неужели не расскажет об этом жене, знакомым? А те — своим знакомым и знакомым знакомых. Вы сами знаете, с какой быстротой распространяются слухи. Через неделю об этом будет говорить вся Москва. Дойдет до какого-нибудь газетчика — тут же даст материал в номер.

— Не тут же, — возразил Леонтьев. — Сначала проверит. И твоей сенсации придется трындец.

— Проверит — как? Позвонит в райотдел или в прокуратуру? И что услышит? Труп есть? Есть. Некий гражданин Акимов опознал в нем Незванского? Опознал. Что и зафиксировано в протоколе.

— Гражданин Акимов опознал. А другие не опознают.

— Какие другие? Его никто не знает. Даже фото на обложках нет.

— Смоляницкий знает.

— Он-то, конечно, знает. Может, даже позвонит в этот Гармиш-Партенкирхин и убедится, что Незванский жив-здоров. По-вашему, он сразу побежит опровергать сенсацию?

— А нет?

— Плохо вы знаете мир бизнеса. Что такое для Смоляницкого смерть Незванского? Да еще жутко таинственная? Пиар такой, что ни за какие деньги не купишь. Спрос на его книги сразу подскочит. Что вы! Он будет молчать, как партизан. Пока ажиотаж не утихнет. А вот тогда и можно будет сказать, что произошла ошибка, немножко перепутали.

— Из милиции передадут данные в Зональный информационный центр, — предупредил Леонтьев. — Оттуда сообщат, что никаких заявлений об исчезновении гражданина Незванского не поступало. И что?

— Правильно, не поступало. Об исчезновении российского гражданина Незванского. А он уже давно гражданин Германии. Найти его можно только через Интерпол. А с какой стати нашим обращаться в Интерпол?

— Незванского никто не знает. Допустим. Эмигрировал он тридцать лет назад, друзей и знакомых в Москве не осталось. А ты-то откуда его знаешь?

— Случайно познакомились.

— Где?

— В поезде «Берлин — Москва». Нет, лучше на курорте в Турции, в Анталье. Года четыре назад страховая компания «Сейф-инвест» проводила там практикум для русских сотрудников. Мы жили в трехзвездочном отеле, а он рядом, в «Мажестике». На пляже однажды разговорились. Потом часто гуляли по вечерам, разговаривали о литературе. Очень интересный человек. И мысли у него интересные, глубокие. Я понятия не имел, как он такой. Узнал только в последний день, случайно. Потом локти себе от досады кусал. Что автографа не попросил. И ведь его роман у меня был, купил в аэропорту в дорогу. Но хорошо запомнил этого человека. Поэтому сразу узнал. Но не сразу поверил, что это он. Ну, как?

— Авантюрист ты, Паша. Ты в самом деле был в Турции?

— Обижаете, Валерий Николаевич. По мелочам не вру. Ваша школа: точные бытовые подробности удерживают вымысел на плаву, как понтоны тонущий корабль. Проверяйте. Запросите погранслужбу, у них в архивах сохранились данные, когда Акимов улетал в Анталью.