Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты Страница 7

где их никто и ничто не тревожит. «Нехило!» — скажет кое-кто из читателей. Да, долговечность барсучьей крепости впечатляет. Но вообще-то барсуков на земле осталось немного. Нет таких крепостей у природы, которые человек не умел бы разрушить.

 Фото из архива В. Пескова. 7 июня 1996 г.

Умолкающий невидимка

(Окно в природу)

Слышали его многие, но мало кто видел. Для меня с детства он был самой загадочной птицей. Каждый вечер за гумном, в травах слышались странные крики: «Крэке! Крэке!»

И не в одном месте. Перекличка продолжалась до ночи и была, как и петушиные крики, частью деревенской жизни. Конечно, хотелось узнать — кто это прячется в травах и не боится подавать голос? Я крался, и казалось, вот-вот кто-то из травы вылетит. Иногда птица кричала в каких-нибудь пяти шагах. Я бросался в нужное место, но никто не взлетал. А крик минут через пять раздавался из другой, тоже недальней, точки.

Мне рассказали, что это коростель, что он бегает, а не летает и что даже на зимовку на юг «он ходит пешком». От этих рассказов интерес к таинственной птице рос. Но увидел коростеля я лишь в Подмосковье. Нехитрой тактикой птицу все же можно заставить взлететь.

Вдвоем, заметив место, откуда, как вызов, доносится «Крэке! Крэке», надо бежать в эту точку навстречу друг другу, и птица взлетает. Хорошо рассмотреть ее не удается. Летит низко, неуверенно, как бы нехотя. И скоро опускается в травы. Запоминаются рыжевато-красные крылья и свисающие вниз ноги.

Но однажды я все же увидел коростеля и на земле. На открытое место возле пруда из-под ног у меня покатились пушистые черные шарики. Птенцы. Но чьи? Трех я поймал. Их писк на ладони заставил мать выбежать из травы на открытое место. Она старательно привлекала к себе вниманье обычным для птиц приемом — прикинулась раненой. Короткое, сероватое, хорошо заостренное копьецо с крыльями! Крылья висели, как подбитые, и были сверху рыжевато-красного цвета. Это была коростель-мама. Я пощадил ее, спешно отпустив с ладони подвижных, как ртуть, птенцов, и заросли сразу же скрыли неосторожно оказавшуюся на открытом месте семейку.

Дома я стал листать книги с желаньем узнать подробности жизни таинственной невидимой птицы. Увы, в большинстве специальных книг коростель не упоминался, а если все же обойти его было нельзя, то говорилось о птице кратко одно и то же: живет в луговых травах — «шныряет в них, как шильце», в гнезде — до двенадцати птенцов, взлетает лишь в крайних случаях, но вопреки распространенному мненью на зимовку на юг добирается все-таки не пешком.

Стихия коростеля — мокрый луг.

Малые знания о голосистом луговом крикуне вполне объяснимы. Он очень редко кому попадается на глаза. Проследить за его жизнью непросто. Старина Брем в десяти томах своих замечательных наблюдений отвел страничку и коростелю. Но рассказал главным образом о наблюденьях за птицей в неволе. По Брему, коростель покладист, хорошо приручается. Но, посаженный в клетку с другими птицами, он показал себя не только заносчивым драчуном, но и охотником. Мелких птиц он ловко убивал долотом-клювом и поедал жертву, из чего Брем сделал вывод, что в природе коростель поедает не только семена трав, насекомых и слизняков — в травяных джунглях он при случае опустошает и гнезда птиц.

А на днях получаю пакет с письмами и картинками, посвященными коростелю. Союз охраны птиц России объявил коростеля «птицей 1996 года».

Дело в том, что в странах Европы некогда многочисленная голосистая птица катастрофически исчезает. За последние двадцать лет ее численность сократилась в десятки раз. Взят на учет сейчас едва ли не каждый голос коростеля. Во Франции птиц осталось не более тысячи пар, в Германии — 260 пар, в Великобритании — 487. (Обратите вниманье на скрупулезность учета.) В Испании насчитали пятнадцать пар, в Дании-десять. Это катастрофа. Коростель исчезает. Причина — интенсификация сельского хозяйства: птицы гибнут от сенокосилок и косвенно от применения химикатов.

И взоры свои орнитологи обратили к России.

Тут по разным причинам положение птицы не столь бедственное. По своим наблюдениям скажу: в предвоенные и послевоенные годы птица жила повсеместно. В 1953 году я с одной точки насчитывал до десяти — двенадцати криков. В особо благоприятных условиях (пойменные луга на Оке) в мае, пишут, «стон стоял» от коростелей — с одной точки насчитывали до сотни их голосов.

Звук — основное средство коммуникаций коростелей. Звуком обозначается территория птицы в травах. По голосу коростели знают друг друга. Можно думать, что в голосе птицы закодированы характеристики, помогающие самкам идти не на всякий призывный крик, а выбирать «суженого». Соперничество между самцами большое — «Я тут, территория занята!».

Этим и объясняются непрерывные переклички.

Магнитофон оказался надежным средством прослеживать жизнь скрытной птицы. Транслируя звук «чужака», можно заставить всех коростелей на участке немедленно встрепенуться. Тот, чья территория подверглась «экспансии», бежит выяснять отношения. Не понимая, в чем дело, забирается на магнитофон, потом отлетает и начинает наступать на него с криками «с тыла». Но довольно скоро коростели устают реагировать на голос магнитофонного соперника и как бы мирятся с его присутствием.

При возможности подманить птицу нетрудно ее и поймать, как следует рассмотреть.

Коростель формой похож на дрозда, но крупнее. Тело его исключительно приспособлено для быстрого передвижения в травах. Оно сильно плющено с боков и представляет собой челнок, легко раздвигающий стебли растений. Опустив голову и приняв как бы горизонтальное положение, птица движется с большой скоростью, причем так, что трава не качается. Брем пишет о ходах-тоннелях в траве, что весьма вероятно — у всех животных на своей территории есть излюбленные пути и убежища.

При появлении хищника (болотного луня, например) птица способна делать фигуры высшего пилотажа, однако неизменно стремится возможно скорее опуститься в траву. В ней она чувствует себя в безопасности.

На зимовку в Африку коростели направляются, конечно, на крыльях. Летят начиная с середины августа в одиночку, а у Черного моря образуют, как и перепела, «высыпки» до сотни голов. Вместе кормятся — нагуливают жир для перелета над водным пространством.

Самочка и самец по виду схожи. До сих пор не решен спор — моногамы они (однолюбы) либо страсти самцов продолжают кипеть, когда подруга уже сидит на гнезде? Интенсивные крики до половины июля, возможно, подтверждают «неверность» коростелей. Между тем две самочки могут класть яйца в одно гнездо.

Коростель-мать очень заботлива. Алексей говорит, что с гнезда ее иногда можно взять руками. А мой друг Сергей Кулигин на Оке однажды подползал с фотокамерой к куртине травы, оставленной косцами, — в ней было гнездо коростеля. Сидевшая на яйцах птица не убежала, а вытянув шею, стала шипеть, изображая змею.

Сейчас в лугах матери водят, воспитывают быстро взрослеющих малышей. На зимовку они улетят порознь. А в начале нового лета мы сможем услышать их крики.

Крик коростеля песней не назовешь. Но, так же как крик кукушки и крики перепелов, он радует человека. Три эти птицы являются символами природных зон. Перепела — это поле, кукушка — лес, а коростель — луг. «Крэке, крэке!» — знакомая деревенская музыка.

 Фото из архива В. Пескова. 26 июля 1996 г.

Кто как уходит…

(Окно в природу)

Смертно все, что живет. Этот закон никому никогда не удалось обойти. Перед ним равны и царственный владыка, и свинопас, и исполинские великаны морей — киты, и малые мыши, и то, что даже и глазу не видно. Все рождается, отцветает и умирает.

Для человеческого сознания этот конец драматичен. И неслучайно все религии мира сулят надежды житья «по ту сторону». Увы, это лишь утешенье. В Венеции, во Дворце дожей, я видел самое большое в мире живописное полотно «Воскресение из мертвых». Неисчислимое количество людей выходит из моря. У редкого человека перед этой картиной не возникнет вопрос: «А что же они будут на Земле делать, эти воскресшие?»

Нашим братьям по жизни — животным — человеческие муки «зачем живу?» неведомы. Они «просто живут». Инстинкт сохранения жизни и притертость, приспособленность к ней помогают и слону, и козявке до последнего вздоха за жизнь бороться.

* * *

Как животные умирают? Редкий, особый, экзотический случай — на этом снимке. Коррида. Повержен сильный, выращенный на богатых горных лугах бычок. Его и растили, чтобы вот так на большом стадионе нарядный, осыпанный блестками человек пронзил быка шпагой. Человек рисковал. Тем слаще победа, тем громче гул стадиона. Зрелище наших дней, заставляющее вспомнить арены Древнего Рима. Одни это зрелище осуждают, другими оно воспето (Хемингуэй).