Александр Карелин - «Уткашея». Страница 7

Рассказывая, Марина раскраснелась. Было видно, что ей доставляет удовольствие делиться своими знаниями. Помолчали.

— Слушай, давай тебе анекдот еще расскажу. Вспомнила вот. «Вечером жена сообщает мужу:

— Дорогой, не ругайся: сегодня мне не хватило денег, я зашла к тебе на работу, тебя не застала, поэтому взяла из кармана пиджака пятьсот рублей.

— Ничего страшного, дорогая, я уже месяц работаю в другом отделе».

Посмеялись.

— Давай и я тебе расскажу: «Отец с дочерью разговаривают:

— Доченька, давай покажем, как мы выучили все месяцы в году. Ну!.. Ян..?

— Варь!

— Фев..?

— Раль.

— Ну, давай сама!..

— Арт, Рель, Юнь, Юль, Густ, Ябрь, Ябрь, Ябрь, Абрь».

Марина заразительно рассмеялась

— Ах, где теперь моя доча? Я так скучаю по ней! Мне трудно смеяться. А когда можно вставать?

— Завтра попробуешь — обвяжи полотенцем живот и походи немного.

— А у вас тут весело. Смех слышится, это же здорово!

В палату входили четверо — все подруги по комнате Марины. Они начали выкладывать гостинцы: пакеты с соком, фрукты.

— Доктор, а вы нас будете спасать, как Марину? — Спросила Олеся, подмигивая остальным подругам.

— Непременно. Но лучше в руки хирургам не попадать: обязательно что — нибудь лишнее отрежут. Ладно, развлекайте подругу. Мне пора.

Невский, шутливо откланиваясь, вышел за дверь.

10

Утром следующего дня Невский застал Марину уже на ногах — скрючившись крючком, она еле — еле, но уже ходила по палате. Помог ей лечь в кровать. Пришла Татьяна. Снова сменили повязку, удалили резиновый выпускник из раны. Все хорошо заживало. Это радовало. Марина, взяв обещание, что вечером непременно придет поговорить, отпустила Невского.

Вечером он вновь сидел у ее постели. И они говорили — говорили. Марина рассказывала о своей любимой дочке, 4–й годик уже пошел. Присылает ей рисунки с письмами бабушки. Невский рассказал о своей семье. Его дочери тоже идет 4–й год. Они, перебивая друг друга, рассказывали, какие это славные малышки.

— Знаешь, — призналась Марина, — с тобой интересно говорить. Я так стосковалась по речевой культуре. Хочу слышать красивую речь, а не мычание, мыкание, экание, пошлость. Спасибо тебе!

В палату ворвался Зыков:

— Привет, Уткашея! Как дела? Вижу, что хорошо. Уже улыбаешься, Сашке зубы заговариваешь! Да, ладно, все нормально.

— А когда швы снимите?

— Вот у Сашки и спрашивай, он тебя резал — мучил. А я пошел. — Он подмигнул Невскому при уходе.

— Если все будет нормально, то через семь дней и снимем, 22 октября. К своему дню рождения, в любом случае, будешь уже бегать. Ладно, тебе пора и на боковую. Пока.

Весь следующий день прошел в обычных хлопотах. Не было времени долго поговорить, на ходу перекинулись парой фраз. Марина уже не только по палате, но и по коридору прохаживалась. Упорная! К ней весь день приходили гости: соседки по комнате, подруги по работе. Часто теперь и медсестры заглядывали к ней «на огонек» чайку попить, «языком почесать». Даже заходил анестезиолог Амурский, «молча походил по палате, молча вышел. Точно, он с приветом! У него такой взгляд!» (делилась она позже впечатлениями с Невским).

Поздно вечером, когда Невский и Зыков (дежурный врач) обсуждали план предстоящей операции у поступившего на лечение офицера, прямо у дверей приемного корпуса остановился БТР. Двое солдат бегом занесли на руках в комнату дежурного врача раненого офицера. Положили его прямо на пол. Офицер истекал кровью — у него было ранение в голову и в ногу, с повреждением артерии бедра. Пуля попала в верхнюю треть бедра, не смогли наложить жгут прямо на паховую область — только давящую повязку, но кровь продолжала пульсировать из раны.

Зыков тут же бросился к раненому, срезал повязку и невероятно ловким движением руки наложил кровоостанавливающий зажим на сосуд прямо в ране. Кровотечение прекратилось. Оставалось только восхищаться его умением.

Выяснили и обстоятельства ранения. Этот, совершенно седой капитан — сапер возвращался с боевого задания по установке минных заграждений. Его БТР сам наскочил на мину недалеко уже у расположения Бригады, потом начался обстрел из автоматов и пулеметов. В момент взрыва капитана сбросило с брони, а БТР, потеряв колесо, помчался дальше. Не сразу заметили падение офицера. Потом два других неповрежденных бронетранспортера вернулись за офицером, который вел бой с противником. Подобрали его. Он уже был ранен в голову, а когда залезал в люк, то еще одна пуля попала в ногу. Кое — как перевязали рану. Но к счастью, быстро довезли до Медроты, а — то еще бы больше крови потерял.

Требовалось срочное переливание крови. Невский быстро определил группу — третья, резус положительная (ВIII Rh+). Тотчас из числа солдат, подчиненных капитана, нашлись доноры с подходящей группой. Взяли у двоих по 400 г. Тут же в комнате дежурного наладили переливание крови раненому. Невский предупредил операционную сестру Татьяну, она побежала готовить все для операции. Оперировать решили втроем: Зыков, Невский, Сергеев — в две бригады по местам ранения. Поручили подготовку и доставку раненого начальнику приемного отделения капитану Васильчикову, а сами побежали готовиться к немедленной операции.

Николай Сергеев оперировал на голове, довольно быстро извлек пулю калибра 7,62, к счастью не пробившей кость, а застрявшей в мягких тканях головы и вызвавшей лишь сотрясение головного мозга. Сложнее пришлось двум другим хирургам. Пуля глубоко проникла в мышцы бедра, раненый к тому времени уже после второй перелитой порции крови пришел в себя, скрипел зубами от боли, но терпел. Решили использовать для обезболивания внутривенный кратковременный наркоз кеталаром. Дежурная сестра ввела лекарство. Раненый моментально «отключился», мышцы расслабились, Зыкову удалось нащупать зажимом пулю и извлечь. Сейчас же возобновилось сильное кровотечение — это пуля сама служила «затычкой» на поврежденном сосуде, а теперь, когда ее не стало… Кровотечение остановили зажимами. Теперь требовалось сшить крупный кровеносный сосуд. И Александр Зыков сделал это! Провел просто ювелирную работу. Невский восхищенными глазами смотрел на старшего коллегу. Сняли осторожно зажимы — кровотечения не было. Это победа! Все облегченно вздохнули. Рану зашили быстро, вставив трубочку для орошения раны антибиотиками. Тут и капитан очнулся от наркоза.

Встал вопрос, куда положить раненого? Несомненно, он нуждался в постоянном наблюдении. Невский предложил помесить в палату реанимации. Это был лучший выход, но там Марина. Он обещал, что сам с ней все уладит.

Так, уже глубокой ночью, когда женщина спала, у нее в палате на соседней кровати появился сосед — седой капитан.

11

Утром Невский первым делом отправился в реанимацию. Он сразу «натолкнулся» на рассерженное лицо Марины. Она немедленно «взяла быка за рога»:

— Доктор, объясните мне, что происходит? Я просыпаюсь, а на соседней кровати лежит голый мужчина. А я? Мне — то куда деваться?! Я же — женщина! Хоть бы мое мнение спросили. Еще приставать ко мне начнет…

Невский молча прошел к раненому, поднял упавшую на пол простынь, заботливо укрыл спящего, проверил подачу лекарства по капельнице. Потом повернулся к его соседке:

— Извините нас, Марина, но этого раненого офицера больше некуда было положить, мы закончили операцию уже ночью, вы спали. И потом, он не в том состоянии сейчас, чтобы к вам приставать. Очень много крови потерял. Я сейчас между вами поставлю ширму — он вас и не увидит.

Старший лейтенант вытянул из угла сложенную ширму, установил ее между кроватями. Ею практически не пользовались за ненадобностью. Марина сразу «сменила гнев на милость», буркнула благодарность.

Позднее капитана перевязали прямо в палате, сменили повязки на голове и бедре, вновь наладили переливание крови. Марина все это время напряженно прислушивалась к голосам за ширмой. Когда Невский проходил уже на выход, она позвала его шепотом:

— Александр! Как дела у офицера? Как его фамилия?

Невский не успел рта открыть, как услышал слабый голос:

— Привет, соседка! Я — Павел по фамилии Любимый, капитан.

У него, действительно, была такая красивая фамилия. Марина поспешно ответила:

— Марина. Очень приятно.

Невский решил удалиться:

— Пока, не скучайте тут вдвоем.

День и вечер прошел в обычных хлопотах на работе, не было даже времени, чтобы наведаться в реанимацию. Только на следующий день Александр забежал в палату реанимации. Марина сидела у постели Павла, они увлеченно беседовали, «пожирая друг друга глазами».

Невский хотел тихонько выйти, чтобы не мешать. Но в этот момент приехала каталка за раненым — Зыков решил его перевязать в чистой перевязочной, промыть как следует полость раны. Александр помог санитару переложить офицера и выкатить его в коридор. Услышал голос Марины, вернулся в палату.