Антонио Бенедетто - Рассказы Страница 7

Когда сыпал град, считал удары не по своей голове, а те, что долбили другого.

Поведение его было низким, приходилось это признать; но виной тому — злонамеренный надзор самозванца, оправдывался он перед собой.

Как бы то ни было, и тот и другой ждали, кто упадет первым. Каждый был начеку, ловя малейшие движения: не клонится ли другой набок во сне, не мутит ли его на солнце, не терзает ли страх…

«Может, белое пончо выигрышно придает ему вид блаженного…» — Абалай искал доводы, стараясь принизить превосходство древнего, получавшего больше подношений: те множились у подножия колонны.

После столетнего соперничества ни один не выиграл. Оба замерли ровнехонько в один и тот же миг, и высохли мало-помалу. Затем рассыпались, как пара черствых сухарей.

Эта ночная фантазия не прошла бесследно для всадника: подняла в душе тяжкую волну тоски и уныния.

Неустанно думает о мальчонке, вперившем в него взгляд. Проходят годы. Однажды встречается с этим взглядом. Знает, что ребенок, став мужчиной, пришел расквитаться.

Парень идет за ним следом. На добром скакуне. Его можно принять за молодого отшельника. Натыкается на Абалая в камышах. Глаза спокойные, решительные. Как и Абалай, он в лохмотьях.

Сообщает:

— Я вас искал.

— Долго?..

— Всю жизнь, как вырос.

Не спрашивает, утверждает:

— Вы знали моего отца.

Излишне спрашивать, кто он и кто его отец.

Просит:

— Сойдите с лошади, сеньор.

Абалай решает, что даже по такому поводу спешиться не может. Еще, размышляет, не следует объяснять причину: а то вроде как прячет свой страх.

Его раздумья затягиваются, и потому досадно, когда другой торопит:

— Сеньор, я пришел сразиться.

Абалай хладнокровно кивает в знак согласия, и юноша заявляет:

— Знаю, вы славитесь тем, что никогда не спускаетесь с лошади. Придется ссадить вас. Я предложил сойтись лицом к лицу, когда каждый стоит на твердой почве. Если не хотите, я подстроюсь под вас.

Неспешно вынимает он из ножен заткнутый за спиной нож. Легко и проворно Абалай нагибается как можно дальше и, метко подрубив, энергичным усилием срывает толстую, мощную камышину более метра длиной. Занимает позицию, держит трость наперевес, как копье, прежде сунув за пояс трехгранный ножичек.

Соперник удивляется:

— У вас нет стоящего ножа?.. Даже этим огрызком не воспользуетесь?

Но Абалай ни слова не проронил, ждет. Убивать он не собирается, но будет защищаться.

Сходятся. Абалай хлещет камышиной, царапает поверху. Старается ранить руку, сжимающую нож, надеясь обезоружить. Противник обходит его сбоку, бьет клинком плашмя, достигая цели, больно обжигая. Нападает снова, рубит, норовит рассечь лицо. Абалай уклоняется от удара, нож режет трость, идеально затачивая острие. Абалай инстинктивно держит трость наготове. Заточенным волей случая острием трость вонзается в неприятеля, раздирает ему рот, сбивает его. Тот сползает с коня, тщетно цепляясь за поводья.

Сверху Абалай изучает его секунду. Он не совершил недопустимого — не убил вновь. Сострадание и отвращение вызывает этот поток крови, в котором тонут стоны, захлебывается яростный крик.

Он соскакивает, спеша на помощь, тянется к поверженному, но замирает, вспомнив о непреложном законе, который нарушил, — не сходить на землю.

Удрученный, вопросительно смотрит вверх и сам для себя решает, что в этом случае правомерно оставаться на земле, сколько нужно.

Мига сомнений хватило, чтобы лежащий мститель взметнул острие клинка и вспорол Абалаю живот.

Абалай падает, стремительно теряя силы, резаная рана оглушает невыносимой болью. Понимает, что теперь тело его навеки соединится с землей. В помутившейся голове проносится нечеткое оправдание: «Не по моей воле случилось…».

Абалай, распластавшись в пыли, умирает, на губах его скорбная улыбка.

Ас

Надо брать служанку. Отец знает, в чем дело. Просто дочь больше не в силах делать работу по дому, от которой так пачкаются руки. Дочь называет другие причины, но отец не верит, хотя и не обсуждает их.

С тех пор как у отца отказали ноги, дочь сумела все организовать, чтобы обеспечить уход за ним, готовить обеды, убирать дом, присматривать за лавкой. Лавку, таким образом, можно было держать открытой с одним продавцом по восемь часов. С той поры прошло лет пятнадцать, в течение которых отец убедился, что дочь разочаровалась в мужчинах. Отец слышал от нее в их адрес только слова осуждения и перечисления банальных недостатков, которые она в них постоянно обнаруживала.

Когда наняли нового продавца, который не произвел на отца хорошего впечатления, поскольку не казался очень уж работящим и выглядел чересчур лощеным и франтоватым, дочь вдруг стала отказываться от работы по дому.

Теперь надо брать служанку.

В объявлении на витрине указана солидная сумма, за полный день. В конечном счете берут Росу Эстер. Ее привел отец, старый креол, это может служить гарантией.

Возможно, все эти пятнадцать лет дочь мечтала пойти в кино сама, после ужина.

— Теперь, когда с ним сидит служанка, — говорит она по вечерам и каждый раз находит интересную кинопрограмму, которую, естественно, не может пропустить.

Возвращается рано, чуть за полночь. Только однажды задерживается.

— Я встретила Мануэля. Пригласил меня на чашку шоколада. Он вроде ничего. Даже если ты хозяйка, это не повод вести себя высокомерно.

В другой раз она предупреждает заранее, что вернется поздно. Говорит так, словно просит разрешения:

— Мануэль пригласил меня в казино. Папа, я ни разу не была в казино. Если я откажусь, когда еще представится возможность? Кто меня туда сводит?

Отец понимает. Но ему это не нравится: дочери сорок семь лет, работнику двадцать три.

Роса Эстер кротка и пассивна. Безмолвно заботится о хозяине. Если тот коротает часы в отсутствие дочери, слушая радио, она принимает классическую музыку без малейшего намека на личные предпочтения. Хозяин изучает девушку: та поглощена чем-то помимо музыки и полностью игнорирует звуки, доносящиеся из приемника. Если он двигает шахматные фигуры, тщательно сосредоточившись на поединке с воображаемым противником, она тихонько сидит в своем углу, то ли поглядывая на хозяина, то ли разглядывая бог знает что. Тогда он, взглянув на нее, думает: «Отдыхает». Порой говорит про себя: «Отдыхает бедняжка. Работает не покладая рук».

Она ни разу не подходит посмотреть, во что играет сам с собой хозяин. Наверняка не догадывается, о чем речь, и считает это делом сугубо личным.

Как-то вечером хозяина навещает такой же, как он, старик, разница лишь в том, что гость ходит сам. Они играют партию. Роса Эстер смотрит издали, не отрываясь.

Следующим вечером, когда они остаются одни, она решается спросить:

— Сеньор, что это?

— Ты не знаешь?

Он удивляется и при этом гордится, что возбудил ее любопытство. Когда-то, «когда досуг молодежи, как он порой замечает, был более интеллектуальным», его трудно было обыграть.

Он отрывается от чтения. Объясняет Росе Эстер, что такое шахматы: это игра, но игра научная.

— Понимаешь? Она не похожа на другие игры. Как карты или кости. Для игры в шахматы требуется развитой мозг, напряжение мысли.

Девушке врезалась в память первая часть наставлений: это игра.

— Я тоже могла бы играть?

— Нет, нет, — заявляет он с аристократической высоты своего опыта; но раскаивается в порыве, принижающем девушку, и смягчает ответ: — В общем, не думаю, что у тебя получится, учитывая твой юный возраст.

Роса Эстер не возражает. Ни о чем не просит. Неужели и с этим смирится?

Хозяин не хочет отказываться окончательно:

— Есть выход. Игра попроще. Сгодится шахматная доска.

«Поищи-ка там», — велит он, и Роса Эстер по его подсказке находит коробку с деревянными фишками, красными и зелеными.

Он объясняет технику игры. Девушка быстро схватывает. Лицо хозяина расплывается в довольной улыбке. Он сможет чередовать свои шахматные пасьянсы и игру в шашки с кем-то, способным делать ходы.

Роса Эстер быстро учится. На следующий вечер она выигрывает три партии из четырех.

Дочь объявляет:

— Мануэль снова приглашает меня в казино.

— Да-да. Хорошо, — отвечает отец поспешно, пока дочь не передумала.

К назначенному времени он замечает, что она оделась не для посещения роскошного игорного зала, а гораздо проще, в легкое платье, которого он у нее раньше не видел. Это его несколько удручает. Но он не считает себя вправе высказываться.

Роса Эстер вновь у него выигрывает, партию за партией, вечер за вечером. Хозяин понимает, что игра потеряет привлекательность, если результат заранее предсказуем.

— Тебе очень везет, доченька. Посмотрим, как тебе повезет в шахматы. Ведь шахматы, — и он вздымает палец в жесте уверенности и превосходства, — это игра научная, и здесь везение не поможет.