Александр Моралевич - ЭКСМО Страница 7

В Америку.

А теперь "Крокодилу" потребен главный редактор? Да вот же, по дедушке Крылову:"Забудем старое, уставим общий лад"… Возвращайтесь, Владимир Дмитриевич, из этих США, они без ваших развенчаний, сами по себе догниют. А вы возглавьте "Крокодил" кроме вас - некому.

Но анатомически коммунизм, даже рудиментарно, не был оснащен такими органами, как извинялка и признавалка, до невероятных размеров нарастив только один орган - употреблялку.

У Н.Гумилева есть такие стихи:"В красной рубашке, с лицом - как вымя"…В лиловой рубашке с зеленым галстуком конференц-зал "Крокодила" громовержецки пересек человек. Ниже своего достоинства он посчитал назваться коллективу: я, мол, Севрук, заместитель Яковлева по Агитпропу ЦК КПСС. А заспинно у меня стоит ваш новый главный редактор Алексей Пьянов.

После этого произошли гадания в коллективе: ху ист этот Пьянов? Какими искрометностями в сатире и юморе славен? Чем отраслево родствен "Крокодилу"?

Это только "Газпром" может найти нефть и газ хоть под Мавзолеем на Красной площади. Но мы за Пьяновым сопричастности к жанру не нашли. Сам родом из Калинина (не будем пятнать город Тверь урождением там Пьянова, именно он из Калинина). Однако, заветам и делу партии предан безмерно. И процвел под его водительством журнал-подранок? Здесь, как по Квентину Тарантино, просится:

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Долгие и долгие годы Свердловскую область возглавлял некто Е.Б.Н.Четырежды мои попытки встретиться с ним не имели успеха: а вдруг да его фамилия осквернится в "Крокодиле"? И всякий раз подставлялись мне то Лобов (впоследствии и безнаказанно оснастивший вертолетами японскую секту "Аум Синрикё" и Сёку Асахару и ныне, я уверен, безбедничающий на просторах России), то еще какой-нибудь областной партбонза. А дела в области обстояли геноцидально. Экологически область задыхалась от смрада оборонных заводов. Стояли десятки брошенных деревень, населенных единственным жителем - бюстом В.И.Ленина. И крестьянки, ввиду закрытия множества больниц (для удешевления) - рожали в мороз на тормозных площадках товарняков. А которым удавалось доехать - тех не принимали по районированию, так что они рожали в наиболее пышном близлежащем к приемному покою сугробе. А Б.Н.Ельцин тем временем возвел первое в СССР беломраморное циклопических размеров здание обкома партии.

А мы что, рыжие, что ли? И по примеру Е.Б.Н. все-то ЦК республик, множество обкомов и крайкомов вознамерились построить свои новые партийные хоромы. Но были сурово осажены Политбюро: вы что, заразы, в своем ли уме? Когда СССР произвел танков ровно столько, сколько есть во всем остальном мире, а надо еще больше - и вы строить миллиардные партийные замки?

Когда всего двадцать атомных подводных крейсеров догнивают на берегу, а надо хотя бы пятьдесят, по миллиарду долларов за штуку - и вы в это время?

Когда всего 28 тысяч тонн отравляющих газов и бактериологизмов произвела оборона, а надо 40 тысяч тонн, чтобы с гарантией два раза выкосить население Земли - и вы в это время…

Когда ядерных боеголовок произведено всего столько, чтобы раз пять на круг испепелить планету, а надо раз девять - вы…Отставить все строительства! Партократничать так, как и партократничали!

Вот об этом и был написан мною "Очерк к рождению младенцев Павла и Константина".

Но до чего умягчилось отношение к авторам в новонаступающие времена! Нет, автору грубо не отказали с применением оргмер и оргвыводов. Взамен этого очерк стали ЧИТАТЬ. Его читали полгода Потом восемь месяцев. Тогда автор пошел в почтовое отделение 113461 (теперь 117461) и вознамерился отправить четыре телеграммы. Их принять отказались. Тогда автор взял несколько коробок шоколадных трюфелей и снова пришел на почту. Телеграммы приняли: редактору журнала "Крокодил" Пьянову; парткому журнала; Главлиту (цензура); Агитпропу ЦК. Текст телеграмм был такой:"Уведомляю, что алфавит русского языка (кириллица) состоит из букв: А.Б.В.Г.Д.Е.Ё. (далее приводился весь алфавит). Надеюсь, что освоение вами алфавита, умение составлять буквы по слогам, а из слогов выстраивать слова - ускорит прочтение вами "Очерка к рождению младенцев Павла и Константина".

Прошло лет одиннадцать. Очерк читают до сих пор. Так продолжалась длительная агония журнала, по длительности сравнимая разве с геологическими процессами или процессами прощания с эстрадой Пугачевой и Кобзоном. А Пьянов меня воодушевленно известил:

-Александр Юрьевич, вы подозреваетесь в совершении тяжкого преступления на территории республики Дагестан. Служебное расследование поручено товарищу Белявскому. (Стр. 187 антологии "ЭКСМО", рассказ (рассказ?) "Муза и Булыжников")

Ах, Дубровин и сменщик его Пьянов! Каким только страннолюдьем не населяли они редакцию. Москва гордится тем, что были у неё 28 панфиловцев, но человек 15 архаровцев одновременно в одном журнале…

Откуда взялся этот Белявский, чем славен, что написал когда-либо? Да, пианист Петров блистателен и неподражаем, но, наверное, "Крокодилу" маловато того, о чем всюду вещает Белявский, что он неразливанен с Петровым и ажно вхож к нему на дачу.

И данный Белявский предъявил мне даргинца тяжелоатлетической наружности, поросшего черным, даже отчасти как бы кабаньим и граненым волосом. И даргинец нутряным басом закричал, даже делая поползновительные попытки меня душить, что я, при его-то уповании на защиту журналом, схватив у министра внутренних дел Дагестана колоссальную взятку - не препятствовал министру упрятать за решетку двух безвинных братьев данного даргинца.

Ох, любимый мною Дагестан! А уж в Ахтынском районе затеешь помочиться и подойдешь к обрыву - так погляди вниз, как бы тебе не осквернить мочеиспусканием летающих много ниже орлов. Ах, Кумух и лакский народ, о котором сочинен мною памятный до сих пор в Дагестане очерк "Лаки"! Кумух, где на гранитной тысячелетней надгробной плите с древними и ныне не читаемыми письменами сидят четыре старика уже не с желтыми -- с зелеными от древности бородами по пояс и яростно полемизируют не о том, что. допустим, дорсетская овца тонкоруннее романовской, а о том, что механико-математический факультет МГУ, уважаемый Кюри Асхабович, где учится твой правнук - говно против МВТУ им. Баумана, где уже на пятом курсе с отличием учится мой пра-пра-правнук. А Билар Ямазаевич Даниялов по кличке Маленький, спасший от сталинской высылки народы Дагестана? Преломлял я хлебы с Маленьким. А самый прославленный тамада СССР (о поэтике уже и не будем) Расул Гамзатов? Говорил я ему: Расульчик, это же кто-то из твоих московских поэтических злопыхателей сочинил жуткой скабрезности эпиграмму, чтобы поссорить тебя с достойнейшей Фазу Алиевой. Помирись с дамой, Расульчик! А Сабирчик Кехлеров, следователь районной прокуратуры, давно уже не Сабирчик, а Сабир Гаджиметович Кехлеров, заместитель нескольких подряд Генеральных прокуроров России. Да что там: многих кавказских овчарок республики знал я лапопожатно, и они относились ко мне лойяльно и с узнаванием даже после пары-тройки лет разобщения. Но - Бог отвел! - ни с одним министром внутренних дел Дагестана никогда я не был знаком, равно и с заместителями, не знал телефонов этого ведомства и здания не посещал. И по всем этим причинам сказал Пьянову:

-Значит, так (две страницы "дальстроевского" мата и четыре слова "беломорканальского" опускаются). - Внутриредакционное расследование полномочиями припьяновской шпаны Белявского? А знаешь, как Шуйский обращался к Курбскому? Он обращался к нему так:"Выблядок от семи родов". Через пять минут ты дашь Белявскому от семи родов свою персоналку, он домчится на ней с представлением редакции о тяжком преступлении Моралевича на Пушкинскую улицу, в Генеральную прокуратуру. Если этого не произойдет - через десять минут я поставлю Генеральную прокуратуру в известность о попытке Пьянова скрыть неким внутриредакционным расследованием тяжкого должностного преступления Моралевича.

Через пять минут даргинец, поросший кабаньим волосом, из редакции испарился. А вскоре канул в нети и друг пианиста Петрова Белявский.

Да, не без того, многие сравнивали меня с "чистильщиком" Виктором, которого в фильме "Никита" играет актер Рено. Марка Захарова, режиссера театра "Ленком", вычистил я, поскольку рассказы, приносимые им в "Крокодил", вызывали разве что чувство сострадания. Сашеньке Кикнадзе, сердечному другу своему, чьи кикнадзята правят нынче бал в спортивных передачах телевидения, сказал опять-таки я: золотой мой, десять партий подряд безоговорочно продую тебе на бильярде, но сочинений своих в "Крокодил" не носи, не пятнай свое доброе имя. Тож малоформисту Кривину деликатнейше дал отлуп: ну, Сократ, ну, Ксантиппа… Побаловались, Феликс - и будя. Может, и еще ста человекам перегородил я дорогу в "Крокодил", выжив из штата даже двух более чем подозрительных при Дубровине и Пьянове заместителей главного редактора. Но последними, господа издатели из "ЭКСМО", я вышвырнул из совсем уже завонявшегося "Крокодила" двух тяжеловесных товарищей. А уж к ним -то экое трепетное отношение имел составитель вашей антологии Пьянов!