Эпоха больших надежд - Коллектив авторов Страница 7

Когда мы говорим про моду нулевых, мы должны понимать, что это не один пласт. Мы можем условно разделить нулевые на три сегмента. Первый — начало нулевых, которое было похоже на конец девяностых — там были минимализм, тесемочки, много тоненького, одноцветного. Например, если вы посмотрите красные дорожки (церемонии встречи звезд, например, на премьере кинофильма — прим. составителей) начала нулевых, вы увидите минимум деталей, там не было ничего лишнего. Сразу вспоминается Кейт Мосс в своих однотонных платьях на тонких бретельках и с мюлями на ногах.

Если же мы говорим про конец нулевых, то это время больше пересекается с началом десятых. А десятые уже уйдут в сторону практичности, там будет больший уклон к офисной одежде, все поменяют каблуки на кроссовки. А еще произойдет культ бренда Céline, потому что мода десятых — более социальная, она активно переосмысляет гендерный вопрос. Возникнет гендерная флюидность, появятся маскулинные тренды для женщин, женственные тренды для мужчин. Будет переосмыслена и роль женщины. Если женщина нулевых — это тусовщица, которая ходит на вечеринки, то женщина десятых — работающая женщина, в пиджаке или в костюме. В 2007—2008 годах случается большой кризис — и конечно, веселье, «жирные нулевые», про которые мы любим иногда вспоминать, заканчиваются. Это чувствуется и в моде, в ней происходит спад.

А еще есть третьи нулевые — и про них, мне кажется, мы говорим чаще всего. Вот эта самая серединка — где-то с 2003 по 2007 годы. Это то время, которое мы ассоциируем с клипами The Pussycat Dolls, Ферги и Гвен Стефани — и это время самых несуразных образов. Например, юбка в клетку, олимпийка Juicy Couture, на голове какой-нибудь платок, тонкий шарфик, на ногах угги. Сейчас мы, конечно, немножко ошалеваем, когда видим эти образы, а для дизайнеров в этом есть какая-то инспирация. И конечно, сейчас это большой тренд, один из основных. При этом необязательно пересказывать нулевые на сто процентов, можно что-то заимствовать и кусочками. Это тоже нормально для моды, потому что в принципе любая коллекция — это большое количество элементов, которые соединяются воедино.

2.2. «Берут за душу»

ЧЕСТНЫЙ И УЯЗВИМЫЙ ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ

Лиана Зиязова, в этом году закончила СПбГУ

Если мы говорим про песни на любовную тематику, то сейчас человеческие отношения в них как будто очень сильно обесцениваются — это очень расстраивает. И между треками, где поют «Я *бу свою суку» и «Я в глазах твоих видел снег в океане» — извините, я выберу второе. Просто потому что там все такое сказочное — как будто сейчас это уже невозможно.

Саша Милых, студентка 2 курса МГУ

Периодически мы с подружками собираемся за чаем, общаемся — и в конце вечера почти всегда кто-нибудь да включает песни МакSим. Мы начинаем слушать, подпевать, плакать — есть в них что-то, что берет за душу, чего сейчас днем с огнем не сыскать в песнях других исполнителей. Они поют про бесчисленное количество денег, алкоголя, женщин — это все неинтересно, не душевно как-то. А вот в песнях МакSим все по-детски, наивно, по-настоящему. И как будто в детство возвращаешься. Хотя я, честно говоря, в детстве МакSим еще не слушала.

Девушка в баре «Ровесник»

Люди, которые писали тогда — та же самая МакSим — они как будто лучше подбирали слова. Сейчас очень многие пишут на отвали. Музыка того времени более — чувственная, эмоциональная. Она настоящая, трушная, смелая. Сейчас точно не так.

Элеонора Алмазова, студентка магистратуры РАНХиГС

Буквально недавно нашла анкету, которую мы с друзьями составляли и заполняли в детстве, как раз где-то в двухтысячных. Столько забавных и теплых ответов прочитала. Отправила старым друзьям, посмеялись, пустили слезу, удивились с некоторых ответов, но на душе стало теплее. Еще наткнулась на старые альбомы с фотографиями — сразу нахлынуло множество теплых воспоминаний. Каждое фото подписано красивым почерком — «2004 год, Москва-река, наша малышка» или «на дне рождении Паши (Корни)». Да-да, тот самый кудрявый солист группы. Мы жили в соседней квартире, они с сестрой дружили, а я хоть и была совсем мала, но все же помню как мне давали «побренчать» на гитаре Павла Артемьева. Как раз тогда вышел их альбом «На века», и нам посчастливилось услышать его до релиза. Альбом получился действительно на века!

Удивительно, как одна фотография может нести в себе целую историю и «телепортировать» тебя в тот день. Да, сейчас у всех есть телефоны, мы делаем множество фото, их не нужно проявлять. Но это не тот вайб. Раньше мы старались успеть четко запечатлеть момент, аккуратно подписать — ведь не исправишь, не отретушируешь и не сделаешь миллион кадров, чтобы все удачно получились. Эти фото имеют особую ценность, на них все по-настоящему — для себя, не для лайков.

Анна Виленская, музыковед

Сейчас лирический герой, от имени которого поет исполнитель, обязательно должен быть уверенным в себе. То есть все, что он переживает, он переживает через рамку «Я крутой, потому что жизненные события сделали меня крутым. Потому что я несчастный, но крутой». А в нулевые это было с позиции «Да, я такой честный, несчастный и очень в чем-то уязвимый». Действительно, вот такая эпоха искренности была.

А еще я замечаю, что не только музыка нулевых сейчас служит эмоциональным буфером. У зумеров гораздо больше тяги к классической музыке, чем у миллениалов — и это показывают исследования. Тридцатилетние миллениалы говорят, что молодежь нынче не та и классику не слушает — а на самом деле, они не слушают ее сами, а молодежь, наоборот, слушает. Это абсолютно точно, есть цифры. Зумеры находят что-то эмоциональное и у Вивальди, и у Чайковского — сейчас это перестало быть зазорным. Исчезла стеклянная стенка между жанрами, все сплелось, и классика туда органично вплелась. Так что да, зумерам в музыке не хватает эмоциональной искренности и уязвимости.

«КРИНЖОВЫЕ», НО «ТРУШНЫЕ» ЛУКИ

Яна Лукина, журналист

В нулевые звезды ходили в джинсах, в каких-то майках, которые были похожи на тряпки — и это было нормально. Тогда мода не была настолько коммерческой, как сейчас: еще не было понятно, что у нее такой большой коммерческий потенциал. Все одевались, кто во что был горазд, не работали со стилистами и свободно самовыражались. Соответственно, сейчас многим не хватает этого ощущения, что я могу одеться так, как я хочу. Сейчас очень многие ругают красные дорожки или другие мероприятия. Говорят: «Как же мы можем оценить, как одевается Зендея, если Зендея работает со стилистом?». В нулевые хорошо были одеты те, у кого был свой собственный стиль. Все говорили про стильную Кейт Мосс, стильную Сиенну Миллер — они были чуть ли не иконами того времени. Сегодня у всех есть стилисты — каждый знает на год вперед, в каком платье на какое мероприятие он пойдет. И это немного убило безмятежность и непредсказуемость в моде, которые были в нулевые. Может быть, это как раз одна из причин, почему мы это странное десятилетие вспоминаем с такой любовью. Оно было бешеное, но в хорошем смысле. Трушное, хоть и кринжовое.

Еще одна характеристика моды нулевых, которая проявляется сейчас, — сексуализированность. В моде долго продавал секс и считалось, что это главный двигатель индустрии. А потом это стало вызывать вопросы. Наступила эпоха #Metoo, и половину фотографов, которые работали в то время, обвинили в харассменте. И это заставило нас по-другому смотреть, например, на кадры, которые они делали с несовершеннолетними моделями. Секс исчез из моды на какое-то количество сезонов. А буквально пару лет назад, во время пандемии, он как будто вернулся. Но вернулся в другом прочтении — не в агрессивно-сексуальном и порнографическом, как это было раньше. Он вернулся как что-то очень чувственное, телесное. В пандемию людям не хватало близости, поэтому в моде и появился такой запрос. Например, в сериале «Эйфория» героинь одевают как раз в духе нулевых, условная Мэдди — яркий пример.