Александр Щёголев - Как закалялась жесть Страница 77

Так и сделаю. Чего мудрил?

Но только я принимаю решение, как из подъезда выскакивает кургузый мужичок. Не в том смысле кургузый, что без хвоста, — просто очень маленького роста. В потрепанном бушлате. И — бегом ко мне.

— Видел в окно… — говорит он, запыхавшись. — Как эта сука… Пока одевался, пока то-се…

Рожа под стать бушлату — помятая, видавшая виды. Но спиртным не пахнет, ни сегодняшним, ни даже вчерашним.

— Извините, — продолжает он. — У нас район чистый. Что это за поц — хрен знает. Наверное, у Алки ночевал… Чего он от вас хотел?

— Это я от него хотел, — говорю. — Мне к Казанке надо, просил подбросить.

— К Казанке? Да тут топать два шага … — он вдруг осекается. — Извини, братан, ляпнул, не сообразил.

— Нормально. Вы правы, я сам доеду. Думал аккумулятор поберечь. Да еще пес у меня маленький, годик ему. Непривычный к таким прогулкам, не заболел бы.

— Подождите! — загорается мужичонка. — Сейчас все сделаем… — он шарит по своим карманам: перебирает ключи, документы, сигареты, еще какой-то хлам; и вдруг находит… дверную ручку.

— Вот! — показывает мне. — Хорошо, что с собой!

— Полезная вещь, — говорю осторожно.

— Вы не понимаете… Стойте здесь, я быстро! Нет, давайте лучше со мной, — он разворачивается и семенит к подворотне. — Догоняйте! Там и погрузимся!

Что за сюрпризы? Как я устал от сюрпризов… Как же я устал воевать… Очередная ловушка? Рисковать, не рисковать?

Я медленно вползаю во дворик. Мужичок суетится у старого раздолбанного УАЗа: открывает заднюю дверь. Причем, открывает при помощи той самой ручки. Поясняет:

— Чтоб не лазили. Вам, наверное, временно десантироваться придется. На переднем сиденье сможете ехать? А то с вами коляску не погрузить. Давайте-ка, пересажу.

«Десантироваться…»

— Не надо, я сам.

Его рабочая лошадка целиком приспособлена для перевозки грузов: все задние сиденья вынесены, в кузове — обрывки упаковок, мешковина, доски от ящиков, свитые в кольца веревки. Отлично видно, чем мужик зарабатывает на жизнь. Простой человек, как и я…

…Выезжая на улицу, он произносит с болью:

— У меня друган вот тоже… Из Гиндукуша — в цинке. Официальная причина гибели — погиб в бою при возвращении в район дислокации. А что там на самом деле — хрен знает… Я как увидел вас с этим жлобьем, так все перевернулось внутри. Был бы винторез — шмальнул бы, в натуре. Почему всякое дерьмо считает себя лучше нас, людей? Если ты дерьмо, то место твое — задница…

Я слушаю его, я смотрю на его уверенные руки, сжимающие штурвал УАЗа, и пл А чу. Давно не плакал — два месяца. Сегодня — можно. Есть же люди, думаю я. Ведь есть люди, есть! Не только звери, монстры и нечисть, вот же они — настоящие… Как же мне вас не хватало!

Он бросает на меня короткий взгляд и тут же отворачивается.

— Не кисни, братан. Все у нас еще будет…

Повесть о милиции (окончание)

Полковник ГООП, начальник отдела особо опасных преступлений Дыров Андрей Робертович стоял, как дурак, на углу Садово-Спасской и Большой Спасской, поблизости от родной конторы, и ждал неизвестно чего…

Именно что полковник! Не генерал-майор, не зам начальника своего Главка. Какой обман, какая вульгарная ложь… Обломал его друг Неживой. Обломал и кинул. Поманило генеральское звание, подмигнуло, — и растаяло в осеннем воздухе.

Вспоминаешь объяснения с шефом — и в жар от стыда кидает. («Я всех поднял! — орал генерал-полковник Соколов. — Включил „зеленый свет“! А вы… а твои… Опустили меня, сцуки ?!») Как выяснилось, деньги за Дырова никто и не думал собирать. Витюша сблефовал, и Дрюня повелся. Обычно как? Если «желтый» отдан — бумаги подписываются за полдня. Специальный гонец объезжает все казенные дома, и везде ему открыты двери. Только где он, этот их «желтый»?! («Тебе, Андрей Робертович, звездочки на плечи давить стали? Так я их облегчу!» — орал начальник…)

Не выгорело дело. Человеческая подлость не имеет границ.

На позорный выплеск эмоций: «Ты же обещал, мудила!», — Неживой издевательски пожал плечами: «Единственное, что я мог тебе обещать, вонючка — это что я тебя извиню как-нибудь»…

И вот сегодня, в понедельник, ровно через неделю после взрыва на Чистопрудном, Дырову позвонили. По служебному телефону. Странный был звонок: неизвестная женщина, назвавшись знакомой Саврасова и еле сдерживая слезы, сообщила: у нее есть документы, оставленные покойным. Саврасов просил их передать в случае его смерти. Дыров, моментально сориентировавшись, дал ей свой мобильный. Трубка у полковника была с закладкой, защищавшей от прослушки. Далее говорили по мобильному и не в кабинете (он предусмотрительно вышел коридор). Женщина пояснила: именно Дырову, единственному порядочному человеку, Саврасов доверял. Перед тем, как договориться о встрече, она не выдержала, заплакала.

Подстава? В любом случае Дыров ничего не терял и ничем не рисковал…

Таинственная незнакомка, где ты? Ау!

Подбежал мальчишка, протараторил, запыхавшись:

— Это вы… Андрей Робертыч?..

— Он самый.

— Вот… вам…

Протянул заклеенный пакет.

— От кого?

— А вона тетенька, — он показал в сторону Сухаревской.

— Где?

— А вон там… вон там стояла, блин…

Нет, никого там уже не было.

…Дыров прогулялся до Сухаревской площади, сел на лавочку в скверике и только тогда вскрыл пакет. И очень быстро понял, что рисковать, оказывается, есть чем. От такого горячего материала запросто сгореть можно — как тот особняк на бульваре. А то даже дополнительным участком обзавестись… два квадратных метра — с фотографией на дешевом памятнике…

* * ** * *

…Вечером того же дня, возвращаясь к себе домой на Профсоюзную улицу (рядом с метро «Академическая»), полковник Дыров силой был усажен в автомобиль. Вместительный джип с тонированными стеклами.

— В чем дело? — задал он дежурный вопрос.

Ответа, естественно не было. Вообще, не было произнесено ни одного слова. С двух сторон его крепко поджимали спортивные молодые люди. Водитель, насвистывая, следил за дорогой, а пассажир на переднем сиденье даже не оглянулся.

Началось, понял Андрей Робертович, обмирая от ужаса, смешанного с холодным азартом. Надеюсь, новые друзья не упустили момент похищения, думал он. Взяли машину, повели ? Не могли не взять, иначе нет никакого смысла в этой охоте на живца…

Живцом был он. Причем, по собственному желанию.

Ехали долго, нарочито кружа по вечерним улицам. Это, как прекрасно понимал Дыров, оказывало сильный психологический эффект на клиентов. Даже ему, видевшему все трюки насквозь, знавшему, что группа ловцов его страхует, было весьма не по себе. Особенно когда вернулись на Профсоюзную и помчались к Калужскому шоссе, удаляясь и удаляясь от центра. А потом, за Кольцевой, Москва вдруг кончилась. Джип все ехал и ехал во тьме, увозя пленника подальше от цивилизации, и, не доезжая до реки Десны, свернул на проселок.

В леске их ждал другой джип.

Свет фар был вместо софитов. На сцену вылез тот самый «яйцевик», прогнавший два месяца назад группу Дырова из особняка… как там его… полковник Цыпляк. «Соседи». Что и требовалось доказать…

— Где документы? — спросил представитель ФСБ.

— А вы по ночам работаете? — вопросом на вопрос ответил Дыров. — Странно вы как-то работаете. Зачем так сложно? Вызвали бы в кабинет, я бы сам пришел. Или ко мне в гости…

— Как положено, так и работаем. Не я инструкции придумываю, — Цыпляк изобразил улыбку. — Положено могилу вырыть — выроем. Уже начали рыть — там, метрах в пятидесяти от дороги.

— У дороги?! — срывающимся голосом крикнул Дыров. — Это вы мне говорите — у дороги?!

— Пока не докопана. Земля мерзлая, долбить надо. Может, ты сам и додолбишь…

Пленник лихорадочно вглядывался в темноту, ожидая, что вот-вот налетит подмога — скрутит мерзавцев… где же они, обещанные Ястребовым охотники? Кремлевский спецназ — это круче ниндзя. Это сливки, отборные кадры из ГРУ, из моряков, из «Альфы»… Небось, подползают потихоньку, боясь спугнуть «коллег», — все в черном. Или в белом по случаю зимы. Ждут команду «фас». Ждут, когда эти козлы начнут творить глупости… только не опоздайте, братишки, отчаянно думал Дыров.

— Мне кажется, вы что-то нарушаете. То ли УК РФ, то ли закон о Федеральной службе безопасности…

Один из бойцов его ударил. Несильно, для порядка. В печень.

Пленник проглотил остаток фразы, вдруг задохнувшись. Сильная опоясывающая боль сдавила туловище.

— Какой, нах, «ук А »? — возмутился Цыпляк. — Подотрись своим «ука»! У нас логика, ло-ги-ка! А не твой сраный «ука»! Закон ему… Кому он нужен, кроме тебя и уже ненужного тебе адвоката?