Нагиб Махфуз - Дети нашей улицы Страница 78

Арафа схватился за перила и стал на коленях подниматься до входа в зал. Он снял сандалии, сунул их под мышки и добрался до боковой двери, которая, как рассказывают поэты, ведет в покои. Вдруг он услышал кашель! Арафа застыл на месте и уставился в сторону сада, откуда шел звук. Он увидел тень идущего к гостиной. Арафа затаил дыхание, и ему показалось, что стук его сердца гулко отзывается по всей округе. Тень приближалась. Арафа продолжал подниматься вверх по лестнице. Возможно, это сам аль-Габаляуи. И он поймает его на месте преступления так же, как застал когда-то Адхама в тот самый утренний час. Фигура остановилась на пороге на расстоянии вытянутой руки от Арафы, прошла в другой конец зала и легла, похоже, на кровать. Напряжение спало, и оцепенение Арафы прошло. Скорее всего, это был слуга, который выходил в сад по нужде и вернулся в постель, а теперь вот громко захрапел.

Прежняя смелость вернулась к Арафе, и он поднял руку, нащупывая дверную ручку. Отыскав, он решительно повернул ее, мягко толкнул дверь, приоткрыл, чтобы можно было пролезть, проскользнул и закрыл за собой. Он оказался в кромешной тьме. Поводив перед собой рукой, наткнулся на ступеньки и стал бесшумно подниматься. Лестница привела его на террасу, освещенную вделанным в стену фонарем. Повернув направо, можно было попасть во внутренние помещения. Левая часть террасы тянулась до конца по всей ширине дома, а прямо перед ним была закрытая дверь в покои деда. Вот за этим углом стояла Умайма. Сейчас он войдет в эту дверь, как вошел в нее Адхам. В груди нарастал страх, Арафа призвал всю свою волю и смелость. Возвращаться назад было нелепо. В любую минуту мог появиться слуга и положить конец этому безумию, схватив его за плечо. Нужно было спешить!

На цыпочках он приблизился к двери, повернул блестящую ручку, которая поддалась его руке, толкнул дверь и вошел. Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной и ничего не увидел в сумраке. Осторожно переведя дыхание, он напряг зрение, но напрасно. Спустя несколько мгновений он ощутил удивительный аромат благовоний, наполнивших его сердце беспричинной тревогой и необъяснимой печалью. У Арафы не было сомнения, что он в покоях аль-Габаляуи. Когда же глаза привыкнут к темноте? Как собраться? Был ли в такой же ситуации кто-нибудь до него? Если не обрести вновь решительность и силу, можно провалиться в пропасть. Его ждет гибель, если он не просчитает каждое движение. Арафе вспомнились бегущие по небу облака, которым он бессознательно придавал причудливые формы, представляя то горой, то могилой. Он дотронулся до стены, определил направление и, пригнувшись, сделал несколько шагов, пока не задел плечом кресло.

В дальнем углу комнаты послышалось неожиданное шевеление, от которого кровь застыла в его жилах. Он притаился за креслом, направив взгляд к двери, через которую вошел. Раздались легкие шаги и шелест одежды. Арафа ожидал, что сейчас зажжется свет и он увидит прямо перед собой аль-Габаляуи. Тогда он падет к его ногам, моля о милости, и скажет, что он его внук, что у него нет отца, что он пришел с благими намерениями и что он может делать с ним все, что пожелает. В темноте Арафа смог разглядеть, как открывается дверь, с террасы бьет свет, из комнаты выходит фигура и, оставляя дверь открытой, поворачивает вправо. В свете фонаря стало ясно, что это старая темнокожая женщина, с худым лицом и очень высокая. Служанка? Разве эта комната может использоваться прислугой?

В слабом свете фонаря с террасы он осмотрел место и различил очертания кресел и диванов. В центре, как ему показалось, стояла большая кровать с колоннами и москитной сеткой. К ней примыкала кровать поменьше. Наверное, отсюда поднялась старая женщина. А это роскошное ложе должно принадлежать аль-Габаляуи. Сейчас он спит на нем, не зная о преступлении Арафы. Как ему хочется взглянуть на него, хотя бы издалека! Если б не эта дверь, которую женщина оставила открытой, собираясь скоро вернуться!

Он посмотрел налево и заметил закрытую дверь кладовки, хранящую тайну. Именно сюда стремился попасть Адхам, да упокоит Всевышний его душу! Забыв об аль-Габаляуи, Арафа прополз за креслами до этой небольшой двери. Он не мог сопротивляться соблазну, протянул руку, вставил палец в замочную скважину и нажал вниз — дверь можно было открыть. Сердце его затрепетало в предчувствии победы.

Внезапно слабый свет погас, и комната снова погрузилась во мрак. Арафа услышал ту же легкую поступь и скрип кровати: видимо, вернувшаяся женщина легла. Стало тихо. Арафа терпеливо ждал, пока старуха заснет, и продолжал всматриваться в большую кровать, но ничего не увидел. Он убедился, что мысль поговорить с дедом безумна, поскольку старуха вскочит раньше и поднимет крик.

Он не мог не думать о книге, где были записаны условия наследования и чудеса, с помощью которых дед в давние времена овладел пустыней и подчинил себе людей. Никто до Арафы не догадывался, что эта книга волшебная, поскольку никто до него не занимался волшебством. Он снова поднял руку, сунул в скважину палец, потянул дверь и заполз внутрь, прикрыв дверь за собой. Он осмотрительно остановился и глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы. Почему дед скрывал тайну книги от собственных сыновей? Даже от любимого его сердцу Адхама! В ней, несомненно, тайна, и через несколько секунд он ее узнает. Надо только зажечь свечку. Когда-то Адхам зажигал здесь свечу, а теперь он, Арафа, сын неизвестного отца, зажжет свечу на том же месте. Его история тоже будет воспеваться в веках поэтами.

Когда свеча вспыхнула, Арафа увидел глаза, уставившиеся на него. Несмотря на охватившую его панику, он понял, что это глаза чернокожего старика, лежавшего в кровати напротив входа, и что старик еще не совсем очнулся ото сна, который он нарушил, чиркнув спичкой. Ничего не чувствуя и не сознавая, Арафа набросился на него и сдавил ему шею правой рукой. Старик задергался, схватил его за руку. Арафа ударил его ногой в живот и сдавил сильнее. Свеча выпала из его левой руки и погасла. Снова стало темно. Старик недолго сопротивлялся, прежде чем затих. Но обезумевший Арафа продолжал сжимать его горло, пока не онемели пальцы. Прерывисто дыша, он отступил и прижался спиной к двери.

Прошло несколько секунд, в течение которых Арафа молча терпел адскую пытку. Ему казалось, что силы покидают его, а время тянется, что он вот-вот упадет на пол или рухнет на мертвое тело, если тотчас же не овладеет собой. Не покидала мысль бежать. Он не мог переступить через труп к заветной книге. Эта злополучная книга! Не было смелости снова зажечь свечку. Лучше уж оставаться в темноте. Он почувствовал боль в руках, где остались следы от ногтей старика, отчаянно боровшегося за свою жизнь.

Арафа вздрогнул от своих мыслей. Преступление Адхама заключалось в неповиновении. Его же преступление — убийство. Он убил незнакомого человека, и оправдания его поступку не было. Он пришел сюда, чтобы обрести силу для борьбы с преступниками, и, сам того не желая, стал одним из них. В темноте он повернул голову туда, где, по его предположению, к стене была прикреплена книга. Он толкнул дверь, выполз и закрыл ее за собой. Вдоль стены он прокрался к двери, помедлив за крайним креслом. В этом доме только слути. Где же господин? Совершив это преступление, он отдалился от деда.

Всем своим существом Арафа ощущал неудачу и крах. Он мягко открыл дверь, и, как удар молнии, его ослепил свет. Он закрыл дверь, встал на цыпочки, спустился по лестнице и через гостиную выбрался обратно в сад. От горя и растерянности Арафа потерял чувство бдительности. Слуга, спавший в гостиной, проснулся с криком: «Кто здесь?». Арафа застыл и, скованный страхом, прирос к стене. Слуга крикнул еще раз. Раздалось мяуканье кошки. Арафа стоял на месте, боясь совершить еще одно преступление. Когда опять стихло, он прокрался к стене позади дома и нащупал лаз. Арафа ушел тем же путем, что и пришел. Когда он уже практически выбрался, то натолкнулся на чью-то ногу и, ничего не успев сообразить, получил удар по голове.

102

Арафа прыгнул на ударившего его, и они схватились.

Но их потасовка быстро закончилась. Противник закричал, и Арафа узнал его голос.

— Ханаш, — растерянно проговорил он. Они помогли друг другу выбраться, и Ханаш сказал:

— Тебя так долго не было, и я полез выяснить, что случилось.

Отдышавшись, Арафа смягчился:

— Ты, как всегда, ошибся. Ну, пойдем!

Они вернулись в спящий квартал. Увидев Арафу, Аватеф вскрикнула:

— Боже!.. Что за кровь у тебя на руках и шее?!

Арафа вздрогнул, но ничего не ответил. Он пошел умыться, но тут же потерял сознание. Через некоторое время Аватеф и Ханаш привели его в чувство. Он присел с ними на диван, понимая, что ему не заснуть. Он был уже не в силах хранить в себе эту тайну и рассказал им о своей необычной вылазке. Закончив, он увидел, что Ханаш и Аватеф смотрят на него с ужасом и отчаянием.