Вильям Козлов - Поцелуй сатаны Страница 79

— Денек-то нынче какой, а? — остановился напротив стога Леонтий Владимирович. — Душа радуется!

— Как улов? — кивнул на корзинку, прикрытую березовыми ветками, Николай, — Белые?

— Сыроежки… Пяток подберезовиков. Белые, наверное, пойдут к концу августа, так говорят старики.

Катушкин присел на копешку по другую сторону дороги, снял шляпу, пригладил седоватые редкие волосы, далеко отступившие от морщинистого лба. Рукава рубашки в полоску закатаны, поблескивают светлые волоски на толстых руках. Средний палец завязан бинтом. Последние дни Леонтий Владимирович тоже стучит молотком и тюкает топором у своего дома, что-то мастерит. Несколько дней назад долго толковал с Чебураном, потом тот сказал, что московский дачник советовался, как лучше протекающую крышу рубероидом покрыть. Шиферу в магазинах нет. По примеру Снегова оборудовал в сарае мастерскую, сам сколотил столярный верстак, настругал рубанком досок.

— Я вот смотрю, как работает сессия Верховного Совета, — завел разговор Катушкин — Все-таки еще по старинке! Много протащили в начальники главков и в министерства старых, из застойного времени, закостенелых руководителей. Будет ли толк в них? Кто-то верно сказал, что таким людям трудно будет работать по-новому: инерцию не так-то просто сломать! Зачем их Николай Иванович Рыжков тянет? Есть ведь много молодых, энергичных, готовых горы свернуть, а их обходят. А старики, хоть и некомпетентные, забюрократившиеся, а цепко держатся за свои теплые места. Уж я-то знаю, от них только вред один, шли бы на пенсию, чертовы старперы…

Уланов знал, что теперь это надолго: Катушкин любил поговорить про политику, перемены. На пенсии он стал критически ко всему относиться… Лучше бы так рассуждал, когда занимал в Министерстве легкой промышленности ответственный пост! Нет, тогда он смотрел в рот начальству и говорил: «Бу сделано, шеф!». После сокращений в главках и министерствах много появилось таких критиков-пенсионеров. Послушаешь их, так будто бы они все знали, но им не давали развернуться и повести дело так, чтобы всем было хорошо… Может, оно и действительно со стороны виднее?..

— Крышу сами будете крыть или кого наймете? — попробовал перевести разговор на другое Николай, но Леонтия Владимировича было не так-то просто сбить с мысли.

— Крыша… Дожили, что говенного шифера не купить! Да и за рубероидом побегаешь. Опять без бутылки не обойдешься. Нет, что ни говорите, а порядка у нас нет в стране и, честно говоря, не знаю, когда он будет! Распустились за годы советской власти люди. Начальники думают лишь о том, как бы удержаться в своих креслах, а народ разучился работать, потому что настоящего хозяина над собой не чувствует. Кто-то на съезде очень правильно сказал: каждый хочет получать столько же, сколько рабочий на Западе, а вот работать так, как работают в капиталистических странах, никто не хочет! Да и не умеют. Вот где собака зарыта: до тех пор, пока наши рабочие не повысят свою квалификацию до мирового уровня, мы хороших товаров не получим.

— У нас сейчас и плохие расхватывают, — вставил Николай.

— Денег-то напечатали, как листьев на деревьях, вот люди и хватают все, что на полках лежит. До тех пор пока у нас рубль не конвертируют, не приравняют к валюте, ему цена — копейка! — Катушкин вытер пот со лба, почесал пальцем кривоватый нос с бородавкой — Как-то я был с группой писателей в Америке… Сидим в маленьком кафе, завтракаем, к нам подходит здоровенный негр и что-то лопочет по-своему. Подумали, что сувенир выпрашивает или милостыню. Ну, один писатель с бородкой, фамилия у него на «Ш», начисто забыл! Не читал ни одной его книжки, хотя он и подарил мне после поездки, что-то про Сибирь или БАМ пишет… Так вот, этот писатель достает из кармана червонец и протягивает негру, этакий широкий жест… Верзила закивал, заулыбался, схватил в свою черную лапищу десятку и к двери. Там, видно, разглядел, что это советские деньги, вернулся и врезал по бородатой харе писателю, бывшему сибиряку… Тот так со стула и покатился под стол. А десятку с Лениным в тарелку с салатам швырнул. Вот какое отношение к нашему рублю за границей, Николай Витальевич! С ним даже в туалет не пустят…

Алиса хихикнула и дернула Николая за рукав, мол, кончай разговоры. Но тот знал, что Катушкин сам не уйдет. Взглянув на облачное небо, он медленно сполз со стога, вслед за ним соскользнула вниз и Алиса. Леонтий Владимирович приложил два пальца к голове:

— Вас, девушка, я и не заметил… Хорошо здесь отдыхается? Вон как вы загорели, чистая негритянка!

— Пойду выкупаюсь, — поздоровавшись с ним, бросила Николаю Алиса и зашагала по дороге к озеру. На ходу она отряхивала с платья сено.

— Знаете, на кого похожа ваша жена? — проводив ее взглядом, сказал Катушкин. — На артистку Людмилу Касаткину. Вы, наверное, и не помните такую? Она гремела в шестидесятых…

Касаткину Уланов не помнил, в его время другие артисты и артистки гремели на всю страну. Это Кирилл Лавров, Папанов, Леонов, вечно молодая Гурченко, Соловей, Олег Янковский, Борисов, Леонид Филатов… А вот красивые лица наших артисток сливались в одно, не запоминающееся. Вспыхивали «звезды» и «звездочки» и вскоре гасли. У кинематографа свои жестокие законы: бездарная актриса может вмиг в удачном фильме прославиться и так же быстро исчезнуть из памяти.

— А почему бы вам не стать депутатом? — вдруг задал вопрос Катушкин.

— Депутатом? — удивился Николай.

— Вы молоды, активны, образованы. Если бы вы несколько раз выступили хотя бы на митингах, привлекли к себе внимание молодежи, наобещали бы им что-нибудь такое… И вас избрали бы. Разве мало таких попало в Верховный Совет? Помните телевизионные дискуссии? Чего только не обещали людям, вплоть до нелепостей… А как выбрали их депутатами, сидят себе на заседаниях и помалкивают. Ну, кто поживее, тот нет-нет, да и напомнит о себе избирателям, выскочив на трибуну с каким-нибудь незначительным замечанием… А есть нахалы, которые на дню по нескольку раз пробиваются на трибуну…

— Но зачем мне все это нужно? — покосился на него Уланов.

— Говорят, депутатам, заседающим в Москве, платят большую зарплату и такие суточные, которые командированным и не снились.

— Я не понимаю вас, Леонтий Владимирович, — сказал Николай — Наверное, кто рвется к политической жизни, есть к этому способности, наконец, просто желание… у меня ничего подобного нет. Мне не хочется нигде заседать даже за большую зарплату, выскакивать на трибуну, покрасоваться перед телезрителями… Кстати, я убежден, что в Верховном Совете наряду со случайными людьми много толковых, способных. А случайных, залетных со временем отзовут избиратели. Они ведь тоже следят за своими избранниками, пишут им, звонят, посылают телеграммы. Не думаю, что ловкачи и карьеристы долго просидят в Верховном Совете Обязательно отзовут.

— Дай-то бог, — улыбнулся Катушкин — Я думал, теперь у молодых образованных людей взыграло тщеславие, мол, как же, менее способного выбрали депутатом, а меня обошли?..

— Я думаю, вы ошибаетесь, — ответил Николай. — Я, например, считаю, что нужно как можно больше сокращать безмерно разросшийся командно-бюрократический аппарат, ужимать разбухшую надстройку. И это касается всех без исключения систем нашего хозяйства. Сколько у нас никому не нужных научно-исследовательских институтов? Да и сам Верховный Совет ни к чему раздувать. И я не очень уверен, что нужны эти многочисленные комиссии, которые растут, как грибы… Над нами же весь мир смеется: только в нашей стране такое огромное количество бюрократов! А какой мертвой хваткой они держатся за свои кресла? Не оторвать! Так кенгуренок в сумке не держится за материнский сосок, как иной начальник за свою должность.

— Разводить образованному молодому человеку кроликов в деревне. — покачал головой Леонтий Владимирович, — Это тоже не выход…

— И все равно это принесет больше пользы, чем сидеть на шее трудящихся… в уютном кабинете! И потом, я не только кроликами занимаюсь.

— Показали бы хотя одну книжку, которую вы издали, — поддел Катушкин.

— Обязательно покажу, — пообещал Уланов. Первая отредактированная им книга должна выйти в сентябре, если… чего-нибудь не случится. Может, типография отодвинет заказ, в бумаге откажут. Пока к кооператорам отношение плохое.

— Ну, идите, догоняйте свою милую жену… — улыбнулся Леонтий Владимирович, — А я в березовую рощицу загляну, может, подосиновик срежу.

2

Уланов с трудом удержался, чтобы не обругать продавщицу сельмага. Мало того, что полки в магазине были пустые, так и хлеба не отпустила.

— Вы у нас не прописаны, — заявила продавщица, толстая черноволосая женщина с грубым красноватым лицом. На халате — ржавые пятна неизвестного происхождения — мяса-то в сельмаге сроду не бывало, — волосы неряшливо вылезают из-под косынки. Николай не первый раз заходит в магазин, и продавщица его знает, но вот нынче чего-то заартачилась. Видно, с утра не с той ноги встала или с мужем поругалась. Кооператоров-арендаторов здесь не любят: на Снегова опять пришли в правление колхоза две анонимки, пишут, что без спросу запахал клин под корма для кроликов, под пасеку намеревается оттяпать кусок заливного луга у озера. Странный народ крестьяне! Земли тут полно, десятки гектаров пустуют, а вот если кто взялся ее обрабатывать, не нравится. Точь-в-точь по пословице: ни себе, ни людям. Пишут на Геннадия давно, вроде бы, перестали сети воровать и совершать набеги на крольчатник, так теперь взялись писать во все инстанции. Председатель колхоза изредка заезжает к ним на «Ниве», показывает письма, вроде бы сочувствует, но не скрывает, что на него на правлении здорово давят, дескать, укороти развернувшихся «заломно» арендаторов! Председателя можно понять он ведь от арендаторов ничего не имеет, хоть и не должен им чинить препятствий, наоборот, обязан помогать, но ведь не будешь ссориться со своими колхозниками, которые против?.. Если раньше на правлении было решено завести колхозную пасеку, за которой будет наблюдать Снегов, то теперь и против пасеки стали возражать, мол, пчелы дело ненадежное, часто погибают, все зависит от погоды, а городские, за все берутся, но опыта в этих делах у них мало… В этом, конечно есть здравый смысл. Гена горячо взялся за кроликов, много книг прочел, а вот первый приплод почти весь погиб. Или рано случил самок — у них не оказалось молока — или с кормами что-то не так. У большинства не сохранилось ни одного крольчонка, хотя каждая самка принесла не менее семи-восьми детенышей. Брат бросился в город за ветеринаром, повез на обследование крольчих и погибших крольчат. Пока результат неизвестен. С пасекой дело затянулось, когда можно было взять пчел, не оказалось домиков, а теперь предложили домики, но не было пчел…