Александра Маринина - Ад Страница 8

— И что, ты не обидишься? — прищурившись, спросил Ворон.

— Да ни в одном глазу! Я тебе серьезно говорю: лети и отмечай свой праздник, а я пока отдохну малость.

— Слушай, раз такой разговор пошел… — в голосе Ворона появились воркующие интонации, — только ты мне дай честное слово, что не обидишься. Даешь?

— Даю.

— Я чего хотел сказать-то. — Он помялся немного. — Короче, меня белочка приглашала вместе отмечать. Я ей, конечно, ничего не обещал, для меня ты — главнее, а твоих планов я еще не знал, но если ты не возражаешь, то я бы…

— Да не возражаю я, не возражаю, наоборот, я только порадуюсь за тебя, если буду знать, что ты веселишься в хорошей компании. Ну честное слово, Ворон, вот чем хочешь поклянусь: все будет в порядке. Ты встретишь праздник, Ветер тоже порезвится, а я посплю, мне только в радость будет.

— Ну, тогда я полетел, что ли? — обрадовался Ветер.

— Стой! Куда?! — закаркал Ворон. — А елку украшать? Ты нам каждый год игрушки откуда-то притаскиваешь.

— Так Камень же сказал, что ему не надо… — растерялся Ветер.

— Ему не надо, а я что, не личность? — обиделся Ворон. — Мне надо. Я же только на одну новогоднюю ночь к белочке уйду, а остальное-то время я здесь провожу, рядом с Камешком, и мне красота нужна, ощущение праздника. Так что уж будь любезен, тащи сюда игрушки.

— Да ладно, не вопрос, — согласился Ветер. — Чего ты сразу орешь-то? Сказал бы спокойно, я бы понял.

Через час рядом с Камнем лежала внушительная гора елочных украшений. Ветер попрощался и улетел в Канаду, а Ворон принялся украшать высоченную старую ель, стоящую прямо рядом с Камнем. Закончив работу, он с удовлетворением оглядел результаты собственных усилий, кое-что подправил, перевесил самую красивую игрушку так, чтобы она была хорошо видна Камню, и начал протягивать между ветками всех стоящих вблизи деревьев длинные красные с золотом и синие с серебром нитки «дождя».

— Смотри, как нарядно, — радовался Ворон. — Кругом все сверкает и переливается, а ты в центре этой красоты, как попугайчик в золоченой клетке. Нравится?

— Нравится, — признался Камень, который, несмотря на всю свою философичность и рассудительность и невзирая на заявления о том, что Новый год — это сущая безделица и вообще полная ерунда, на самом деле очень любил праздники, скрашивавшие его однообразное неподвижное существование. Однако следовало делать вид, что он все равно собирается в новогоднюю ночь крепко спать, дабы Ворон ни о чем не догадался и спокойно улетел к своей новой пассии. — Только мне жалко, что ты столько сил на эту красоту потратил, а я же все равно буду спать, некогда мне будет порадоваться.

— Ничего, мы с тобой еще вместе порадуемся, это только кажется, что Новый год — одна секунда, на самом деле это длинный-предлинный праздник, его можно уже сейчас начинать отмечать, а закончить недели через две, как люди делают. А некоторые и дольше празднуют, аж до самого Крещения, если они православные, до девятнадцатого января. Я тебе от белочки какой-нибудь вкуснятины приволоку, и мы с тобой вместе поотмечаем, ладно?

— Договорились, — покладисто согласился Камень. — А сколько до Нового года осталось?

— Да один день всего. Сегодня тридцатое декабря. Слышь, Камешек… — Ворон снова засмущался и виновато запрыгал вокруг старого товарища.

— Говори уж, не тяни, — проворчал Камень.

— А ничего, если мы с тобой сегодня сериал смотреть не будем, а? Ну, ты понимаешь, я все-таки к даме в гости иду, в смысле — лечу, она, конечно, жуть какая хозяйственная, прямо как моя Любочка, но все-таки мать-одиночка с кучей ребятишек, негоже мне с пустыми руками к ней являться. Надо бы и к общему столу кой-чего раздобыть, и гостинцев деткам найти, и подарки всем припасти, чтобы было что под елку положить, а то как-то некрасиво выйдет.

— Конечно, конечно, — снова согласился Камень, стараясь по мере возможности не выказывать удовольствия от такого удачного расклада. — Лети, добывай все, что нужно, чтобы белочка на тебя не обижалась, она хорошая, добрая и помогает всегда, стоит только попросить, никому не отказывает. Даже если у вас на любовном фронте ничего не выйдет, все равно не стоит портить с ней отношения.

— Ты старый циник! — возмутился Ворон. — Добро надо делать просто так, от души, а не с дальним прицелом. И не стыдно тебе, философу, знатоку этики, такие вещи говорить?

— Стыдно, — признался Камень. — Я и сам чую, что сказал что-то не то, но при этом понимаю, что какая-то правда в моих словах есть, только никак не могу догадаться, какая именно. Что-то скребет у меня внутри, то ли мысль какая, то ли ощущение, а уловить не могу. Пока не могу, — уточнил он. — Но я еще подумаю над этим. Так ты сейчас насовсем улетишь или еще до Нового года вернешься?

— Наверное, насовсем. Ты же понимаешь, пока гостинцы найду, пока подарки подберу, потом сразу полечу к белочке, может, ей там помочь чего-нибудь надо, елку украсить или еще что, у меня-то быстрее получится. Ну и останусь уж с ней до самого праздника. Ничего? Ты не обижаешься?

— Птичка моя, ну сколько ж можно об одном и том же? Я ничуточки не обижаюсь, наоборот, я радуюсь за тебя, радуюсь, что у тебя протекает активная личная жизнь, что ты общаешься с другими особями, а не только со мной. Ты же мне потом все рассказываешь, ну, почти все, — деликатно уточнил Камень, — и меня это развлекает, и я вроде как вместе с тобой тоже общаюсь и живу полноценной жизнью. Что толку, если ты будешь просиживать рядом со мной целыми днями? Мы эдак с тобой со скуки протухнем. Ты — мои глаза и уши, вот и будь любезен летать, смотреть, слушать, чтобы было потом, что мне рассказать.

Камень очень напрягался в попытках не перестараться побыстрее спровадить Ворона, чтобы тот не почуял подвох, поэтому аргументы выбирал не самые убойные, а так, помягче. Ворон натуру своего друга знал отлично, и, если выдвинуть совсем уж неопровержимые аргументы, он может и забеспокоиться, ибо Камень радикализмом никогда не отличался и всегда в дискуссиях демонстрировал мягкость и умеренность.

Оставшись один, Камень набрался терпения и начал ждать. Он очень надеялся, что ждать слишком долго не придется, ведь сказал же Ворон, что Новый год уже завтра, времени-то практически не осталось, значит, Змей должен появиться если не с минуты на минуту, то по крайности с часу на час.

— Что-то под праздник тебя любопытные мысли начали посещать, — послышался свистящий шепоток.

— Ну слава богу! — Камень не скрывал своей радости. — Я уж стал бояться, что ты передумал и уполз в какую-нибудь веселую компанию.

— Да нет уж, я тут неподалеку отлеживался и от души веселился, глядя, как ты разгоняешь в разные стороны своих коллег по просмотру. Насчет Ветра я не беспокоился, ему трудно долго на одном месте сидеть, а вот наш летучий вещун вполне мог проявить свойственную ему жалостливость и добросердечие и остаться с тобой. Но ты молодец, чисто его спровадил, — похвалил Змей.

— А что ты насчет любопытных мыслей сказал? Ты что, собственно, имел в виду?

— Да то, что ты пытался, но так и не смог объяснить нашему крылатому телевизору. По поводу добра с дальним прицелом. Ты верно почуял, там есть разумное зерно, только с твоей этикой оно никак не согласуется.

— Вот я и понимаю, что не согласуется, — вздохнул Камень. — Я даже сформулировать толком свою мысль не могу. И не представляю, откуда она у меня в голове-то появилась.

— Зато я представляю, — прошипел Змей. — Это все от вашего сериала идет, а точнее — от Любы. Теперь слушай меня внимательно и не перебивай, даже если очень захочешь. Просто слушай и старайся вникнуть, потому что мысль сложная, с наскока ее не ухватишь. Никто никогда не делает добро просто так, от души. Это очередной миф, один из тех, которыми напичкана человеческая культура. Вы с Вороном, конечно, не человеки, но отношения строите по людским меркам, а ты вообще поклонник философии, которую, между прочим, люди придумали. Так что у вас с птичкой в головах те же самые ошибки живут, что и у людей. Но я отвлекся. Значит, возвращаемся к тому, что никто никогда не делает добро просто так. Более того, люди совсем ничего и никогда не делают просто так — ни добро, ни зло. У всего есть причина, и, самое главное, для всего есть цель. Вот о целях-то я и собираюсь вести речь. У каждого доброго поступка есть цель, каким бы бескорыстным он ни казался. Запомнил?

— Запомнил, — шевельнул бровями Камень. — Но не понял.

— Сейчас поймешь. Для начала запомни еще одну непреложную истину: ни одно существо, у которого есть мозг, не станет платить за то, что ему не нужно.

— Ну, это ты хватил! — не согласился Камень. — Мне Ворон сто раз рассказывал, когда мы сериалы смотрели, как люди, особенно женщины, мотаются по магазинам и делают дурацкие покупки, совершенно им не нужные. Приобретают вещи, которые потом годами валяются на полках, пылятся и только место занимают. У людей даже слово специальное для этого придумано, шопингомания или что-то вроде того.