Саша Филипенко - Травля (сборник) Страница 8

Алиса. Безупречная, точная, как мечта. Безразличная ко всему. Всегда одна. Ни друзей, ни подруг. Никаких тебе «хи-хи» и «ха-ха» на переменах. Строгая одежда, темные цвета. Безусловная, восхищающая глаз, бесспорная красота.

В университет ее привозит машина со спецномерами. Я понимаю, что она дочь какого-нибудь министра или депутата. Принцесса в замке. Мне говорят, что она очень странная, что, в общем-то, далеко не умна, и это еще сильнее заводит меня. Мне нравится думать, что она ненормальная, что по-настоящему глупа. Я представляю, как буду переучивать ее, подгонять под себя. У Алисы есть врожденное чувство вкуса, и это единственное, что в этот момент по-настоящему волнует меня.

Я решаю проследить за ней. Когда она отъезжает, я выбегаю на набережную, торможу первую попавшуюся машину. Как в кино приказываю: «Езжайте за ней!». Я, конечно, не успеваю подумать, что Алиса может жить за городом… Поселок Ушково. Сразу за Зеленогорском. Шестьдесят, мать их, километров. У меня даже на электричку денег нет. Я возвращаюсь домой пешком. Хорошо хоть плеер с собой:

Как же это объяснить?Что делать дальше?Как жить?Может, мне у сердца узнать,Что оно мне сможет сказать?Мгновенье, стой!Вспыхни ярким светом,Если не любовь, так что же это?

Твой брат полностью меняет свое расписание. Я стараюсь попадаться ей на глаза, пытаюсь красиво одеваться, только что у меня есть? Старые вещи отца и шкаф накупленного в секонд-хэнде барахла. Каждый день я мечтаю повстречать ее. Я оббегаю весь университет: двор, этажи, здание Двенадцати коллегий. Однажды, во время поточной лекции, я дожидаюсь, пока она займет свое место, и сажусь рядом. Я думаю, что сейчас наконец познакомлюсь с ней, но Алиса цокает, встает и уходит. И не появляется до следующего сентября…

Я решаю так: буду писать больше – смогу заработать не только на твою дурацкую канифоль, но и на новую одежду. Я хочу купить себе несколько пар обуви, новые пиджаки, телефон и часы. Я с нетерпением жду осени. Я прекрасно понимаю, что новую машину не куплю, но несколько рубашек, надеюсь, приобрету. Важно, думаю я, доказать ей, что я на что-то способен. Где один шаг, там и два. В конце концов, она должна признать, что у всех нас разные обстоятельства. Да, у меня другая, нищая семья, только что с того? Ты только скажи мне, скажи, любимая, где та гора, которая ждет меня…

И я сижу на работе. Семь дней в неделю. Никогда не беру выходных. Напротив. «Кто там ходит по редакции? Все же ушли! А, это Смыслов…»

Я постоянно прошу дополнительные задания. У нас есть выработка – пятьдесят тысяч знаков в месяц. Все, что выше, – оплачивается дополнительно. И я пишу. Пишу про все: лыжи, футбол, гандбол. Я описываю чемпионаты мира по плаванию и вольной борьбе. Что там за баба с булавой? Отдайте Смыслову! Мне совершенно наплевать, о чем писать. Знаки, знаки, знаки – вот что по-настоящему тревожит меня. В моем маленьком телефоне есть калькулятор. Я все подсчитываю. Ни одна буковка не убежит от меня. Там, в бухгалтерии, любят обсчитывать. Я все про вас знаю, друзья!

Теперь на летучках шутят, что совсем скоро эта газета будет имени меня. Ну класс, я надеюсь, что это заметят. Я остаюсь ночевать в редакции. Это позволяет первым узнавать присланные «банком» новости. Кто-то, за спиной, конечно, шепчет, что парень окончательно сошел с ума. Я соглашаюсь на все задания, на любые командировки. Я летаю даже на матчи «Терека» в Чечню, впрочем, ладно, малой, что-то жарко здесь стало – давай выйдем на улицу, перекурим…

Связующая партия

Роль связующей партии – совершить переход от главной к побочной партии. Из этого отрезка мы узнаем о новой жизни семьи Славиных в России и о том, как Лев Смыслов потерял все.

Ничего не меняется. Семья по-прежнему остается в самой большой стране мира. Нарастает беспокойство. Легче других заточение родиной переносят младшие – Елизавета и Поль. О Толе судить сложно – мальчик постоянно в игре.

Мама и Александр обеспокоены. Саша уже был в клубе, но приступить к тренировкам все еще не решается.

Отец перманентно раздражен. Дважды он дал понять, что про возвращение во Францию можно забыть. Во всяком случае, пока. Владимир Александрович давным-давно знает про измены жены. Это многое осложняет. Татьяне Славиной приходится быть покорной. Треклятая служба внутренней безопасности. В доме постоянно ошиваются эти собаки. Нередко бывает Кало, цыганенок, который жил в их дворе в Купчине. Теперь его не узнать. Он хорошо одет, Лиза даже считает, что парень похож на солиста BB Brunes. Кало всегда вежлив. Кажется, он и есть правая рука отца.

Во время семейного обеда Кало за столом. Всегда. Он молчалив. Если и говорит, то только по делу. Когда обращается к отцу – всегда на ухо. После одного такого поклона, зачем-то постучав вилкой по ножке бокала (здесь и так гробовая тишина), Владимир Александрович Славин объявляет семье, что под него копают. Вот тебе новость! Будто и так непонятно.

– Кто именно? – не сдержав любопытства, спрашивает пристыженная жена.

– Мы пока не знаем, – отвечает не муж, но Кало.

– Да какой-то сопляк! Наверху ко мне претензий нет. Я с папой в ладу. Папа меня уважает и любит. Другие семьи против меня тоже ничего не имеют. Есть напряженные моменты, но там так, конфликты интересов. Так что это какой-то самодур…

– Все будет хорошо, – холодно добавляет Кало.

Первую неделю Александр не тренируется. Пьет вино, читает книги. Форму поддерживает сам, в семейном спортивном зале. Во время тренировок не без интереса, с улыбкой и недоумением смотрит федеральные каналы. Отец постоянно в кадре. Настоящий Фигаро. По вечерам, если только не идет дождь, Саша выбирается в Москву. Лишь спустя четырнадцать дней новичок наконец решает заявиться на базу.

К этому времени мама, Татьяна Славина, вымаливая прощение мужа, становится героиней светской хроники. Она появляется на всех более-менее важных мероприятиях и учреждает фонд помощи жертвам пластической хирургии. По совету семейного политтехнолога Татьяна Славина заводит Инстаграм. Вместе с новым приложением появляется и молодой мальчик, первокурсник филологического факультета, который получает двадцать тысяч рублей в месяц за подписи к фотографиям. Как правило, это цитаты из русской поэзии. Много Полозковой, чуть меньше Мандельштама.

По дороге на базу Саша продолжает посылать сообщения Себастьяну. Французский друг не отвечает, но Александр настойчив – он отправляет не только смс, но и письма.

Здравствуй, милый друг!

Ты все еще не отвечаешь, но… Вот уж не думал, что когда-нибудь буду писать тебе из России.

Надеюсь, ты не будешь вечно дуться, тем более за дела моего отца. Кстати, он сегодня опять выступал по телеку. На этот раз предложил приговаривать к уголовной ответственности всех геев. И знаешь, судя по всему, здесь это прокатывает, народу нравится. Интересно, пойду ли я по списку первым номером?

Если серьезно, кажется, папенька окончательно сошел с ума. Сейчас, говорит он, во что бы то ни стало следует помочь лидеру. Отец уверен, что настал час показать преданность. Удивительная страна! Патриотизм здесь измеряется не поступками, но готовностью поддержать даже самое идиотское начинание вождя. Того и гляди, завтра будут ходить по квартирам и предлагать совершить какое-нибудь жертвоприношение… Большое? Маленькое? Не важно! Нам для протокола.

Вчера я был в церкви. Да-да, не смейся. Пока только на репетиции. Отец заставил. Говорит, это важно для дела. Он участвовал в каком-то хождении вокруг храма – я смотрел. Никаких хоругвей – на репетиции в руках зонты. Первым идет человек, который изображает патриарха, вторым, четвертым и восьмым – сотрудники безопасности, которые затем облачатся в рясы и будут изображать священнослужителей. В потоке и отец с зонтом. Я смотрел на него, едва сдерживая смех, затем спросил, зачем он все это делает. Отец повторил, что сейчас так надо. Хорошо, спросил я, ну а я-то тут при чем? «Пусть все знают, что теперь и ты рядом».

Я пишу тебе по дороге на базу. Еду на первую тренировку. Я был в Москве уже несколько раз, а сегодня вот наконец познакомлюсь с одноклубниками.

Что я думаю про город? О, впечатлений масса! Кажется, нечто подобное я испытал, когда впервые побывал в Каире! На пешеходных переходах здесь никто никого не пропускает. Все сигналят, что-то кричат. Меня дважды чуть не сбили, представляешь?! Чувствуется, что в обществе очень много агрессии. На улице куча борзого бычья. Все прохожие почему-то толкаются! Никакого личного пространства! Более того, задев тебя, никто не спешит извиниться. Для них это норма. Я даже не знаю, что бы со мной было, если бы я ходил без охраны. Все эти люди так озлоблены друг на друга, будто являются не гражданами одной страны, но сербами, боснийцами, евреями и арабами, которых насильно заставили гулять по одним и тем же местам. Люди в массе своей выглядят как литовцы или румыны в Лондоне, впрочем, время от времени встречаются и приличные. Много безвкусных богачей, вроде тех, которые сидят по утрам в «Кафе де Пари» в Монако.