Леонид Бородин - Ловушка для Адама Страница 8

Тут можно читать бесплатно Леонид Бородин - Ловушка для Адама. Жанр: Проза / Современная проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Леонид Бородин - Ловушка для Адама

Леонид Бородин - Ловушка для Адама краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Леонид Бородин - Ловушка для Адама» бесплатно полную версию:
Молодой интеллектуал середины 90-х годов пытается найти свое место во враждебном ему мире, используя, как и многие вокруг, запрещенные средства. Повесть, написанная не без влияния традиций Достоевского, посвящена проблеме свободы, рискующей стать эгоизмом, произволом и жестокостью.

Леонид Бородин - Ловушка для Адама читать онлайн бесплатно

Леонид Бородин - Ловушка для Адама - читать книгу онлайн бесплатно, автор Леонид Бородин

В соответствии с избранным стилем Светланочка падает на колени Петру. В том же полном соответствии Надежда грациознейшим образом опускается на пол перед моим замызганным креслом и нежнейше прислоняется головкой к моей руке на ободранном подлокотнике. Слава Богу, пол у меня чистый. Другой рукой я бережно глажу ее волосы, в движения руки вкладываю всю нежность, на какую способен, и не без огорчения замечаю, что Петр в выигрыше, поскольку по условиям предложенной игры может позволить себе большую вольность в выражении чувств. Они попросту целуются. Я же вьшужден изображать из себя Онегина, снизошедшего до проблем Татьяны. Чтобы уравнять шансы, бережно отстраняюсь, на столике, что напротив нас, обеспечиваю полноту бокалов, раздаю оные персонально. Тост не произносится, потому что – пошлость. Теперь наши дамы-красавицы на полу промеж кресел, обнявшись, поют «Не пробуждай…». Светланочка, как положено, неумелым, но приятным и достаточно сильным первым, Надежда – вторым голосом. В этом давнем дуэте, отработанном еще во времена параллельных наших романов, Надежда в роли старшей сестры, поощряющей младшую. Своим красивым, поставленным голосом она как бы выправляет мелодию, обеспечивает ей ровное звучание и глубину, выказывая то редкостное чувство меры, что от природы присуще русскому голосу, когда голоса, сколько бы их ни было количеством, сливаются в нечто единое, объемное и пространственное… Впрочем, эту мысль я додумал тоже еще в те времена…

Дамы захотели потанцевать. Что поделаешь, вечер вырисовывался по полной программе. Поковырявшись в полураздавленном тройнике, я сумел-таки подключить корейский кассетник, и музыка нашлась подходящая, хотя не оказалось свеч, и пришлось довольствоваться ночником. Мы самозабвенно танцевали, если можно назвать танцем топтание и раскачивание.

– Ты сегодня подозрительно хорош, – шептала Надежда на ухо. – Тому есть причины?

– Есть, – отвечал я серьезно. – Очень важные причины, но ты не будешь спрашивать о них.

– Не буду. Я ведь тоже, согласись, сегодня в форме.

Я поцеловал ее в ушко и подумал, что потом, возможно, ближе к утру у меня может появиться желание кое-что рассказать ей, ведь не подозревает даже, на каком рубеже стою, за какой порог ногу занес. Но поймет ли?

Светланочка радостно взвизгивала от Петровых ласк, он тоже что-то там постоянно ворковал, и оба они, игриво возбужденные, даже несколько быстрым передвижением по комнате словно оттеняли глубокий минор наших с Надеждой чувств, их партия была неким легкомысленным фоном, на котором мы с Надеждой как бы отрабатывали сцену встречи и возвращения друг к другу, и система Станиславского торжествовала в нашей талантливой и искренней игре. В эти минуты я знал, что подруга моя – хороший человек и великолепная женщина, что едва ли мне еще когда-нибудь повезет сочетанием этих важнейших качеств, что по высшей справедливости она мне – подарок ни за что, а я ей – вовсе не подарок… И много еще красивых и правильных мыслей выстроилось в очередь, но одна, пришедшая последней, вдруг растолкала всех прочих и нарисовалась в моем мозгу с поразительной отчетливостью: я хочу эту женщину и в то же время никогда не хотел на ней жениться, и чем больше я ее хочу, тем абсурднее сама мысль о женитьбе. Через минуту-другую мы исчезнем с ней в летней комнате, где уже все готово для любовного торжества, но и в мгновение высшего земного счастья, что отпущено природой мужику, – даже в балдеже, когда – Бог мой! – чего только не наговоришь и не наобещаешь, – и тогда не пожелаю я продлить наше общение далее утра или полудня и, расставаясь, еще неизвестно, за что буду больше благодарен – за то, что пришла, или за то, что уходит.

Раньше плевал бы я на все подобные несуразицы в собственных ощущениях, раньше была реальность, которая всегда права. Теперь же, когда мысли мои и поступки, как перед кинокамерой – пред взором мамы моей, обреченной на мной сотворяемые для нее страдания, – явная извращенность, нечистота и пакостность поведения…

– Поднимем бокалы, содвинем их разом! Да здравствуют девы! Да скроется разум! – возвестил Петр, подтаскивая всех нас к столику.

– Налей! Выпьем, ей-Богу, еще! – басом согласился я.

– Какой обед там подавали! Каким вином нас угощали! – слегка фальшивя, пропела Светланочка.

– Хочу произнести речь! – неожиданно громко заявила Надежда, и все притихли. – Я утверждаю, что мы с вами – хорошие люди. Хо-ро-ши-е! Потому мы должны хорошо жить, мы обязаны хорошо жить! Достоевский считал, что нужно хорошо жить, потому что есть Бог. И неправильно! Если Бога нет, то тем более нужно жить хорошо, если после жизни – ничего… Какой ужас!

Она схватила мою руку, обхватила ее, прижалась… Глаза – космические блюдца!

– Страшно! Где-то жизнь, и ее так мало. А где-то – «ничего»… Я не хочу об этом знать, но откуда-то знаю и вынуждена жить с этим знанием, как с приговором. Мальчики, Светка, ну чем бы таким заняться, чтоб не знать и не думать, чтобы жить, а не двигаться в никуда…

– Ну, чего это ты вдруг? – не без досады прошептал я ей.

– Для себя лично, – нерешительно откликнулась Светланочка, – я придумала, это ерунда, конечно, то есть невозможно, конечно…

– Поделись, милая, ведь проблема одна на всех!

Петр влепил ей в щечку звончайший поцелуй.

– Я бы, – потупясь, продолжала она, – ушла бы в монастырь… Только в мужской…

Петр аж присел от хохота. Надежда гневно зыркнула глазами, прикусила губу – знакомый признак обиды. Но Светланочка бросилась к ней, обняла.

– Нет, нет, я серьезно. Ведь в монастыре не умирают с голоду, а едят, хотя и умеренно. Потому что так природой устроено. А мужчина… Это же тоже для нас от природы так… Я бы встречалась, ну… раз… во сколько-нибудь дней, как бы от голода, ведь если от природы… главное, чтобы не злоупотреблять, как обжорством… А все остальное время молилась бы, а есть вообще могу мало… А молитва, это я точно знаю, она что-то такое дает, когда становится нестрашно, а совсем наоборот. Я пробовала, честное слово!

Мы с Петром упали на пол и, дрыгая ногами, заходились хохотом. Надежда в кресле сотрясалась так, что начала крушиться ее великолепная прическа. Над нами стояла Светланочка, преподаватель великой русской литературы и великого, могучего, того самого, что в дни тягостных раздумий… и показывала нам язык, точнее, язычок, затем топнула ножкой и, нагнувшись над нами, дурнями, закричала:

– Я имею право предположить, что в монастырских уставах допущена ошибка? Имею право или нет? А может, из-за этого все и происходит не как надо! Религиозный кризис, и революция, и перестройка эта дурацкая!..

– Я за! Стопроцентно за! – орал Петр. – Но поскольку в чужой монастырь со своим уставом ни ни! – создаем свой! Берусь подыскать место и обеспечить первоначальный капитал. Ой, девочки, на севере нашего озера процветает такая глушь, самолетом не долететь, сесть некуда…

Смешливость из меня, как метлой.

– Это точно, что есть такое место? Ну да! Конечно! А почему мне ни разу не захотелось смотаться туда в отпуск…

Мы лежали с Надеждой в уже несвежих, уже мятых простынях и молчали. Светало, и мы больше не были нужны друг другу. Ничто нас больше не интересовало друг в друге, и в этом факте не было ни добра, ни зла, был один голый факт, более голый, чем мы оба. Где-то там, в черных или светлых провалах ненашего измерения тихо плакала моя мама…

Глава 4

«Подстрахуйся,– сказал я Васе,– мало ли что, если ключи в замке, три минуты в кармане». Вася колебался…

Бугристая, укатанная проселочная дорога и фары с галогенными лампами, мотор, как часики, тормоза – хват, и музыка на полную мощность, так, что вибрация в ушах – бесовской ритм, ахающий и чвакающий, а сквозь ритм штопором или шампуром сакс – мировая тоска, опережающая движение, забегающая дорогу. Но когда она мировая, то все наоборот, она – как рожа паяца, ржать над ней до животных колик и бесноваться от восторга, потому что на мировую-то как раз наплевать, на рожу нарисованную – наплевать, количество – в качество и нет тоски, но только лихость и счастье внутри стального коня поперек пространства…

Вековая мечта человечества – движение поперек, наискосяк, куда глаза глядят, куда душе хочется, и чтоб лихо, и чтоб дыхание вподзахват, и чтоб мысли всякие – куда, мол, и зачем – кубарем на обочину и с глаз долой…

Вековая мечта человека по имени Я – нестись вот так средь ночи по хорошей дороге в хорошей машине в какую-нибудь очень хорошую сторону, о которой ничего не знаешь, кроме того, что она хорошая. Ах, если бы еще можно было на подъемах не терять скорость, но взлетать и опускаться по желанию, не тарахтеть колесами на дощатых мостах, а перепрыгивать через речки и ручеечки, и лес матерый по сторонам, луна бычьим пузырем над головой, в голове сквозняк оздоровительный, освежающий, в руках колесо поворотов налево, направо, налево, направо, и не потому, что дорога так диктует, а потому что сам стопроцентно согласен с ней, с дорогой, именно так и хочу – налево, направо, налево, направо!

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.