Джоди Пиколт - Девятнадцать минут Страница 8

— Давайте подумаем, что можно сделать, — сказала она.

Лейси понимала, что все дети разные, со своими капризами, привычками, недовольствами и желаниями. Но почему-то ей казалось, что ее второе материнство принесет ей такого же ребенка, как и ее первенец — Джойи, — золотой мальчик, на которого оборачивались прохожие, останавливали, когда она гуляла с коляской, чтобы сказать, какой у нее прелестный ребенок. Питер был таким же красивым, но определенно более сложным ребенком. Он плакал, у него болел животик, чтобы его успокоить, нужно было ставить его автокресло на вибрирующую стиральную машину. Он брал грудь и вдруг отворачивался от нее.

Было два часа ночи, и Лейси пыталась уложить Питера спать. В отличие от Джойи, который засыпал моментально, Питер отчаянно боролся со сном. Она гладила его по спинке круговыми движениями между крохотными лопатками, а он икал и ревел. Честно говоря, она тоже уже была готова разреветься. В течение двух часов она смотрела один и тот же ролик, рекламирующий набор ножей. Она сосчитала полоски на обшивке огромного диванного подлокотника, пока они не начали сливаться перед глазами. Она так вымоталась, что у нее болело все.

— В чем дело, человечек, — вздохнула она. — Что мне сделать, чтобы ты стал счастливым?

Как говорит ее муж, счастье относительно. Хотя люди часто смеялись, когда Лейси говорила им, что работа ее мужа заключается в том, чтобы оценивать радость, но ведь именно этим экономика и занимается — определяет стоимость нематериальных вещей. Коллеги Льюиса в колледже Стерлинга проводили исследования, пытаясь понять, какой толчок может дать образование, универсальное здравоохранение или удовлетворение работой. Направление Льюиса было не менее важным, но нетрадиционным. Поэтому он стал популярным гостем на Национальном общественном радио, на шоу Лари Кинга, на корпоративных семинарах. Дело в том, что разговор о финансовых кризисах становится занимательнее, когда речь заходит о долларовом эквиваленте хохота или анекдота о блондинках. Регулярный секс, например, равнялся (по уровню счастья) получению повышения зарплаты на $50 000 в год. Хотя увеличение доходов на $50 000 уже не доставит такого счастья, если и все остальные получат аналогичную прибавку к зарплате. Точно так же, многое из того, что когда-то делало тебя счастливым, может не доставить удовольствия сейчас. Пять лет назад Лейси все бы отдала за букет роз, подаренный мужем. Сейчас же, если бы он предоставил ей возможность вздремнуть десять минут, она была бы на седьмом небе от счастья.

Если не брать во внимание статистику, Льюис должен был войти в историю как экономист, который вывел математическую формулу счастья: Р/О, то есть Реальность, разделенная на Ожидания. Существует два способа стать счастливым: улучшить реальность или снизить ожидания. Однажды на вечеринке у соседей Лейси спросила мужа, что будет, если нет никаких ожиданий, ведь делить на ноль нельзя. Значит ли это, что если ты безропотно принимаешь все удары судьбы, то никогда не будешь счастлив? Позже, когда они уже возвращались домой, Льюис обвинил ее в попытке выставить его дураком.

Лейси не позволяла себе задумываться, действительно ли Льюис и их семья счастливы. Казалось бы, человек, создавший формулу счастья, определенно должен был быть счастливым, но почему-то это не срабатывало. Иногда она, вспоминая поговорку о сапожнике без сапог, думала о том, что его дети, очевидно, тоже ходят босиком, и спрашивала себя: «А как же дети человека, который знает, сколько стоит счастье?» Сейчас, когда Льюис задерживался в офисе, работая над очередной статьей, а Лейси так уставала, что могла уснуть, стоя в лифте больницы, она пыталась убедить себя, что они просто переживают тяжелый период и однажды к ним придут и удовлетворение, и радость, и духовное единение, и все остальные параметры, которые Льюис вводит в свои компьютерные программы. В конце концов, у нее есть муж, который ее любит, два здоровых мальчика и успешная карьера. Разве получить то» чего хочешь, не значит быть счастливой?

Она поняла — о чудо из чудес! — что Питер уснул у нее на плече, прижавшись сладкой персиковой щечкой к ее коже. Поднявшись на цыпочках по лестнице, она осторожно положила его в кроватку, а потом посмотрела в другой конец комнаты на кровать, где спал Джойи, обласканный лунным светом. Она по думала о том, каким будет Питер в этом возрасте. Она спрашивала себя, повезет ли ей во второй раз.

Алекс Корниер оказалась моложе, чем полагала Лейси. Ей было двадцать четыре, но преподносила она себя так уверенно что люди считали ее лет на десять старше.

— Итак, — сказала Лейси, представившись. — Как прошло неотложное дело?

Алекс непонимающе посмотрела на нее, потом вспомнила об экскурсии в родильный зал, с которой улизнула неделю назад.

— Речь шла о соглашении признания вины.[4]

— Значит, вы адвокат? — спросила Лейси, оторвав взгляд от своих записей.

— Государственный защитник.[5] — Подбородок Алекс вдернулся, словно она приготовилась услышать от Лейси осуждение по поводу того, что она защищает плохих людей.

— Должно быть, у вас ужасно тяжелая работа, — сказала Лейси. — А на работе знают, что вы беременны?

Алекс покачала головой.

— Это не имеет значения, — прямо ответила она. — Я не буду брать отпуск по уходу за ребенком.

— Возможно, вы передумаете, когда…

— Я не буду оставлять себе этого ребенка, — объявила Алекс.

Лейси села обратно на свое место.

— Хорошо. — Не в ее компетенции судить мать, решившую отдать своего ребенка. — Тогда возможны несколько вариантов, — сказала Лейси. На одиннадцатой неделе Алекс еще могла бы прервать беременность, если бы захотела.

— Я собиралась сделать аборт, — сказала Алекс, словно прочитав мысли Лейси. — Но пропустила время, назначенное врачом. — Она подняла глаза. — Дважды.

Лейси знала, что можно сколько угодно выступать за разрешение абортов, но не хотеть или быть не в состоянии принять такое решения для себя — ведь именно в этом случае речь шла о праве выбора.

— Что ж, — произнесла она, — тогда я могу дать вам информацию об усыновлении, если вы сами еще не связывались с агентствами, занимающимися делами такого рода.

Лейси открыла ящик стола и достала стопку информационных листов агентств по усыновлению детей различных религий, адвокатов, занимающихся частными усыновлениями. Алекс взяла буклеты и держала их, как игральные карты.

— Ну а сейчас давайте все же поговорим о вас и вашем самочувствии.

— Со мной все в порядке, — спокойно ответила Алекс. — Меня не тошнит, я не устаю. — Она посмотрела на часы. — Но уже опаздываю на встречу.

Лейси поняла, что Алекс относится к тем людям, которые стремятся держать под контролем все сферы своей жизни.

— Ничего страшного не произойдет, если вы немного сбавите обороты во время беременности. Вашему телу это может быть очень нужно.

— Я в состоянии позаботиться о себе.

— А может, иногда стоит позволить делать это кому-то еще?

По лицу Алекс пробежала тень раздражения.

— Послушайте, я не нуждаюсь в сеансах психотерапии. Правда. Я ценю ваше беспокойство, но…

— А ваш партнер поддерживает ваше решение отдать ребенка? — спросила Лейси.

Алекса на секунду отвернулась. Пока Лейси подбирала слова, чтобы вернуть ее обратно, Алекс уже сделала это сама.

— У меня нет партнера, — холодно произнесла она.

В последний раз тело Алекс победило и сделало то, чего ее ум советовал не делать, — она зачала ребенка. Все начиналось довольно невинно. Логан Рурк, ее преподаватель судебной защиты, вызвал Алекс в свой кабинет, чтобы сказать, с каким профессионализмом она выступила в зале суда. Логан говорил, что ни один из присяжных не мог оторвать от нее глаз, как и он. Для Алекс Логан был Кларенсом Дэрроу, Ли Бейли и Господом Богом в одном флаконе. Престиж и власть могли сделать человека настолько привлекательным, что земля уходила из-под ног. Все это превратило Логана в то, что она искала всю свою жизнь.

Она верила ему, когда он говорил, что за десять лет работы преподавателем не видел ни одного студента с таким острым умом, как у Алекс. Верила, когда он говорил, что от его брака осталось только название. И она поверила ему, когда, привезя ее домой из университета, он взял ее лицо в ладони и сказал, что только благодаря ей он встает по утрам.

Юридическая наука имеет дело с фактами и подробностями, а не с чувствами. Роковой ошибкой Алекс было то, что она забывала об этом, когда речь шла о Логане. Она не заметила, как начала менять свои планы, ждать его звонков… А он иногда звонил, а иногда — нет. Она делала вид, что не замечает, как он флиртует с первокурсницами, которые смотрели на него так же, как когда-то она. А забеременев, она убедила себя, что они созданы для того, чтобы прожить оставшуюся жизнь вместе.