Кадзуо Исигуро - Погребённый великан Страница 8

Когда лодочник выговорился, повисло молчание. Позже Акселю вспоминалось, что тогда у него возникло смутное желание ответить, и в то же самое время — чувство, что тот человек говорил с ним во сне и что на самом деле ответа вовсе не требовалось. По-видимому, Беатриса тоже не чувствовала потребности ответить немедленно, потому что, не отрываясь, смотрела на старуху, которая успела убрать нож от кроличьего горла и теперь чуть ли не с нежностью гладила мех зверька краем лезвия. Наконец Беатриса заговорила:

— Госпожа, умоляю, позвольте моему мужу помочь вам с кроликом. Нет никакой необходимости проливать кровь в таком месте, и здесь нет подходящей посудины, чтобы её собрать. Вы навлечёте несчастье не только на этого честного лодочника, но и на саму себя, и на всех путников, которые забредут сюда в поисках крова. Отложите нож и забейте эту тварь милосердно где-нибудь в другом месте. И какой вам прок в том, чтобы так гнобить человека, как вы — этого работящего лодочника?

— Давай не будем торопиться упрекать эту женщину, принцесса, — тихо сказал Аксель. — Мы не знаем, что произошло между ними. Лодочник кажется честным человеком, но пусть даже так, у неё могут быть свои причины приходить сюда и делать то, что она делает.

— Вы выразились как нельзя лучше, сэр, — откликнулась старуха. — Нравится ли мне коротать свои последние дни подобным образом? Я бы предпочла быть далеко отсюда со своим мужем, с которым разлучена из-за этого самого лодочника. Мой муж был мудрым и осторожным человеком, сэр, и мы с ним долго обсуждали это путешествие, говорили и мечтали о нём много лет. И когда мы наконец подготовились и собрали всё, что было нужно, то отправились в путь и через несколько дней нашли гавань, откуда можно было переправиться на остров. Мы стали ждать паромщика и через какое-то время увидели, что к нам плывёт лодка. Но вот незадача — в ней был этот самый человек. Видите, какой он высоченный. Лодка качалась на воде, а он стоял в ней со своим длинным веслом на фоне неба — ни дать ни взять скоморох на ходулях, такой же худой и высокий. Он пристал к скалистому берегу в том месте, где стояли мы с мужем, и привязал лодку. И я до сего дня не могу понять, как ему это удалось, но он нас обманул. Мы были слишком доверчивы. Ведь до острова было рукой подать, и лодочник забрал мужа и оставил меня ждать на берегу, а ведь мы сорок лет прожили супругами и ни дня не провели порознь. Не знаю, как он это сделал. Наверное, его голос нас убаюкал, потому что я и опомниться не успела, как он уже грёб прочь с моим мужем, а я осталась на берегу. Но даже тогда я ничего не заподозрила. Кто стал бы подозревать лодочника в такой жестокости? Я принялась ждать.

Я сказала себе, что всё дело в том, что лодка не может взять за раз больше одного пассажира, потому что в тот день море было неспокойно, а небо почти такое же тёмное, как сейчас. Я стояла на скале и смотрела, как лодка становится всё меньше, пока она не превратилась в точку. А я всё ждала, и вот эта точка стала расти — лодочник возвращался. Вскоре я уже могла рассмотреть его гладкий, как галька, череп, и видно было, что лодка пуста. И я вообразила, что пришёл мой черёд и что скоро я воссоединюсь со своим возлюбленным. Но когда он подплыл к тому месту, где я ждала, и привязал верёвку к шесту, он покачал головой и отказался меня перевозить. Я спорила, рыдала, кричала на него, но он меня не слушал. Вместо этого он предложил мне — какая жестокость! — предложил мне кролика, которого, по его словам, поймал в капкан на острове. Он привёз его мне, полагая, что из него выйдет отличный ужин в мой первый одинокий вечер. Потом, видя, что никто больше не ждёт переправы, он уплыл прочь, оставив меня рыдать на берегу с его гнусным кроликом. Я тут же выпустила его в вереск, потому что, говорю вам, в тот вечер у меня не было аппетита, да и потом он нескоро появился. Вот почему каждый раз, как я прихожу сюда, я приношу ему свой подарочек. Кролика на рагу в обмен на доброту, которую он в тот день проявил.

— Тот кролик предназначался на ужин мне, — прозвучал голос лодочника с другого конца комнаты. — Мне стало её жаль, и я отдал его ей. Просто решил сделать доброе дело.

— Мы ничего не ведаем о ваших делах, сэр, — сказала Беатриса. — Но бросить женщину в одиночестве на берегу — это жестокий обман. Что заставило вас так поступить?

— Добрая госпожа, остров, о котором говорит эта старая женщина, не простой. Мы, лодочники, за долгие годы многих туда перевезли, и по его полям и лесам бродят уже сотни жителей. Но это место обладает странным свойством: тот, кто туда попадает, обречён бродить по полям и лесам в одиночестве, не встречая ни души. Иногда, в лунную ночь или накануне шторма, он может почувствовать присутствие соседей. Но большую часть времени каждому путнику мнится, что он — единственный его обитатель. Я бы с радостью перевёз туда эту женщину, но когда она поняла, что расстанется с мужем, то заявила, что такое одиночество ей не нужно, и отказалась ехать. Я уважил её решение, как и должен был, и отпустил её восвояси. Кролика же я отдал ей по доброте душевной. И вы сами видите, как она меня отблагодарила.

— Лодочник хитёр, — заявила старуха. — Он смеет обманывать вас, невзирая на то что вы пришли из чужих краёв. Он заставит вас поверить, что всякая душа бродит по тому острову в одиночестве, но это ложь. Стали бы тогда мы с мужем столько лет мечтать о подобном месте? Правда в том, что многим венчанным мужьям и жёнам дозволяется переплыть море вместе и вместе жить на острове. Многим выпадает бродить по тем лесам и тихим берегам рука об руку. Мы с мужем об этом знали. Знали с самого детства. Добрые родичи, если вы пороетесь у себя в памяти, вы тут же вспомните, что это правда. Дожидаясь в той гавани, мы даже не подозревали, насколько жесток окажется лодочник, который к нам приплывёт.

— То, что она говорит, правдиво лишь отчасти. Иногда мужу с женой разрешается переправиться на остров вместе, но очень редко. Для этого их должны связывать исключительно сильные узы любви. Такое бывает, не стану отрицать, и поэтому, если в очереди на переправу оказываются супруги, пусть даже и невенчанные, мы обязаны тщательно их допросить. Потому что именно мы решаем, настолько ли сильна их любовь, чтобы отплыть в одной лодке. Эта женщина не хочет признаться, но её привязанность к мужу была слишком слаба. Пусть она заглянет себе в душу, а потом посмеет сказать, что в тот день я рассудил не по совести.

— Госпожа, — обратилась к той Беатриса. — Что вы на это скажете?

Старуха молчала. Она не поднимала глаз, продолжая насупленно водить лезвием по меху кролика.

— Госпожа, — произнёс Аксель, — когда дождь перестанет, мы вернёмся на дорогу. Почему бы вам не уйти отсюда вместе с нами? Мы с радостью разделим с вами часть пути. А на досуге сможем развлечь вас беседой. Пусть этот добрый лодочник спокойно насладится тем, что осталось от этого дома, пока он окончательно не развалился. Зачем вам здесь сидеть? А прежде чем наши дороги разойдутся, я аккуратно забью для вас кролика, если пожелаете. Что скажете?

Старуха молчала, не подавая виду, что услышала слова Акселя. Через какое-то время она медленно поднялась на ноги, прижимая кролика к груди. Старуха направилась к разбитой стене, и, поскольку она была крошечного роста, плащ волочился за ней по полу. Сквозь дыру в потолке её обдало водой, но она не обратила на это внимания. Дойдя до дальнего конца комнаты, она посмотрела на льющий снаружи дождь и подступающие к дому зелёные заросли. Потом, медленно согнувшись, опустила кролика на пол у своих ног. Поначалу зверёк, явно оцепеневший от страха, не двигался. А потом юркнул в траву.

Старуха осторожно выпрямилась. Повернувшись, она, судя по всему, посмотрела на лодочника — её странно запавшие глаза не позволяли определить точно — и сказала:

— Эти странники отбили у меня аппетит. Но он вернётся, не сомневаюсь.

С этими словами она подобрала полы плаща и медленно шагнула в траву, словно в пруд с водой. Оказавшись под сплошной пеленой дождя, она поглубже натянула на голову капюшон и направилась в высокие заросли крапивы.

— Обождите чуток, и мы пойдём с вами, — крикнул ей вслед Аксель. Но тут же почувствовал, как ему на плечо легла рука Беатрисы, и услышал её шёпот:

— Не нужно с ней связываться, Аксель. Пусть себе идёт.

Когда через несколько секунд Аксель подошёл к месту, откуда шагнула вниз старуха, он почти ожидал увидеть её где-нибудь, заплутавшую среди растительности и не способную двигаться дальше. Но той и след простыл.

— Спасибо, друзья, — сказал стоявший у него за спиной лодочник. — По крайней мере сегодня мне будет позволено без помех вспомнить детство.

— Скоро мы тоже перестанем нарушать ваш покой, — ответил Аксель. — Как только утихнет гроза.

— Вам нет нужды спешить. Ваша речь была исполнена благоразумия, и я благодарен вам за неё.