Анхель де Куатьэ - Исповедь Люцифера (шестая скрижаль завета) Страница 8

Краем глаза Саша ловит лампы зарешеченных светильников — больших, похожих на гигантские металлические желуди. Пространство кажется туннелем, где светлые зоны последовательно чередуются с темными. Здесь от фонаря свет ярок, чуть дальше, наоборот, темно — свет смешивается с тьмой, создавая зловещий сумрак. Свет, тьма, свет, тьма...

«Литер Б, № 63-22, распоряжение № 119-23Р» и две фамилии — Сашина и ее сопровождающего. Эту фразу Юрий Анатольевич механически повторяет перед каждой новой дверью-решеткой, что разделяет здесь коридоры, этажи и внутренние блоки. Охранники молча сверяются с документами и пропускают следователей на территорию, за которую они отвечают.

Саша совершенно забылась, пытаясь уложить в голове события этого дня. А тем временем они уже стояли перед камерой номер 63-22. Охранник поворачивал ключ в замке меленой металлической двери.

— Нам нужны доказательства. Хотя бы по пяти умершим женщинам. У него на счету и два мужчины-следователя, но с этим — ладно. На суд мы эти дела все равно представить не сможем. Очень на вас все надеются. Не обманите ожиданий, — Юрий Анатольевич расплылся в гнусной улыбке, протягивая Саше пустую папку с единственной надписью — «Дело». — Добро пожаловать в Ад, дорогая!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Саша и опомниться не успела, так быстро за ней захлопнулось дверь. В последнюю секунду она заметила ужас на лице охранника. Казалось, он и не сомневался, что отворяет двери в лабиринт Минотавра. И только сейчас Саша поняла, что охранник предварительно не сделал обязательной вещи — он не посмотрел в глазок и не дал заключенному никакой команды. Впрочем, к охраннику у Саши имелись теперь и более серьезные претензии — в камере было абсолютно темно! Только мертвый свет звезд, мерцающих на черном небе

в маленьком окошке под самым потолком камеры, давал хоть какое-то ощущение пространства.

*******

— Потрудитесь включить свет, — громко сказала Саша, пытаясь сохранить хотя бы видимость самообладания.

Как она могла войти в камеру, видя, что свет не включен?! Господи, о чем она думала?! Саша мысленно выругала себя за глупость и опрометчивость.

— Ах да, свет... — из-за дверей послышался якобы сочувственный голос Юрия Анатольевича. — Конечно-конечно, сейчас дадим свет. Подождете минутку?..

После этого он неспешно обратился к охраннику:

— Пойди, братец, к рубильнику. Включи молодым людям свет. Темнота их почему-то не устраивает.

По коридору раздались быстрые шаги охранника, бегущего к выключателю на посту дежурного.

Саша стояла в темноте камеры, прижавшись к двери, едва сдерживая дрожь в ногах. Раньше она и не понимала, что значит «ни жива ни мертва». Она часто чувствовала себя «мертвой», очень редко «живой», но так, чтобы и то и другое сразу, — впервые. Саша слушала удары своего сердца, чувствовала, как струйки холодного пота сбегают по спине, и смотрела в темноту.

Нет, не смотрела. Она впилась в нее глазами, пытаясь разглядеть в ней этого страшного человека. В какое-то мгновение ей показалось, что она физически ощущает его дыхание. Совсем рядом, на своем теле — животное, хищное, голодное дыхание. Он обнюхивал ее, как зверь, изучающий будущую жертву. Плавные, выверенные движения. Саша почувствовала его запах — глубокий, будоражащий, пряный — и задрожала всем телом.

Саша готова была закричать. Но только ее крик стал подниматься от живота к глотке, как вдруг свет зажегся и на миг даже ослепил Сашу.

В продолговатой камере в трех-четырех метрах от нее, скинув с себя синее тюремное одеяло и опустив ноги с кровати, сидел мужчина. Смуглый, темноволосый, абсолютно голый, абсолютно спокойный, абсолютно... красивый.

От неожиданности Саша поперхнулась и закашлялась. Вышло как-то очень по-дурацки, но справиться с собой Саша уже не могла. Она кашляла и кашляла, закрывая рот обеими руками и отворачиваясь в сторону. Видимо, она инстинктивно ждала, что этот мужчина, наконец, смутится и начнет одеваться. Но все тщетно, он не двигался с места.

А взгляд Саши, заходящейся в нервном кашле, вдруг стал непослушным. Нет, она не хотела смотреть на этого человека, пока он не оденется. Но это получалось как-то само собой — ее взгляд предательски падал на обнаженное тело заключенного. Она отворачивалась, но взгляд снова возвращался к его телу,

Саша воровала недозволенную ей красоту.

— Вам помочь? С вами все в порядке? — спросил он через некоторое время и поднял на Сашу глаза.

Сашу обдало жаром. Бархатный, укутывающий голос. Теплый, словно одеяло из тончайшей верблюжьей шерсти. Глубоко посаженные, большие, с хищным прищуром темно-синие светящиеся глаза, каких не бывает. Длинные выгнутые ресницы под густой линией черных, как смоль, бровей. Пронзительный, пронзающий взгляд.

— Да, в порядке, спасибо, — еле выговорила Саша, продолжая надсадно откашливаться. — Оденьтесь, пожалуйста...

— Зачем?

— Я должна провести допрос, — объяснила Саша.

— Не буду вам в этом препятствовать, — заверил ее мужчина.

— Ну так оденьтесь! — разозлилась Саша и закашлялась еще больше.

— Если вы не перестанете кашлять, — ответил он, — я буду вынужден проверить, нет ли у вас в горле инородного тела и не надо ли его аспирировать...

Краем сознания Саша представила, что сейчас этот голый, красивый, как божество, мужчина встанет, подойдет к ней и начнет проводить какие-то манипуляции с ее телом. Приступ животного ужаса. Она поперхнулась еще раз, и кашель внезапно прекратился, словно выключился.

— Пожалуйста, оденьтесь, — попросила Саша.

— Вы просите? — он улыбнулся.

Саша запаниковала, физически, где-то внутри, даже не под ложечкой, а еще ниже. Словно у нее в животе сотни маленьких бабочек затрепетали крыльями. Люди не должны так улыбаться, это нечестно, неправильно. Это жестоко! Это обезоруживает, обнажает, лишает сил. Они не должны этого делать! Саша обмякла.

Его чувственные губы открыли ряд жемчужно-белых зубов. Он весь светился изнутри, бессовестно наслаждаясь ее смущением. Ямочки на слегка впалых щеках. Тонкие складки кожи, от прищуренных глаз сбегающие к выступающим скулам. Волевой и при этом необыкновенно изящный подбородок — квадратный, с такой же ямочкой.

Понимает ли он, что делает с ней?..

— Да, я прошу, — из последних сил вымолвила Саша.

— Я оденусь, — он снова улыбнулся с лукавством хищника и поднялся с кровати. — Да вы не стойте там, присаживайтесь.

Он показал Саше на единственный стул рядом с прикрепленной к стене небольшой столешницей. Саша, словно под гипнозом, пытаясь не смотреть на его безупречное тело, сделала три необходимых шага и положила папку на стол. Ноги подкашивались. Она хотела подвинуть стул, чтобы не находиться так близко к заключенному, но оказалось, что стул неподвижен, привинчен к полу.

Вздрогнув, Саша села и закрыла глаза — просто, чтобы не смотреть... И вновь вокруг нее это прежнее чувство, только гораздо сильнее! Она чуть не задохнулась! Животное, хищное дыхание голодного зверя — прямо у нее под одеждой. Плавные, выверенные движения... и запах — глубокий, будоражащий, пряный.

В ужасе открывая глаза, Саша жадно схватила воздух и захлебнулась им...

*******

Он одевался, не сводя с Саши глаз. Он ловил каждое ее поползновение украдкой взглянуть на его красоту. А эти поползновения были, потому что Саша больше не принадлежала себе. Нельзя было не смотреть на него, нельзя было не любоваться тем, как он одевается. В сущности, он лишь натянул на голое тело штаны арестантской робы и сверху облачился в рубаху-куртку.

Но важно ведь не что, важно — как. А это «как» было виртуозно — грация, плавность, сила и энергия. Как он двигался! Если бы на эту мистерию можно было смотреть вдоволь, то Саша, наверное, умерла бы с голода, не найдя в себе сил оторваться от столь завораживающего зрелища. А если бы у нее спросили, во что он был одет, она бы, не сомневаясь, сказала — в королевские одежды.

— Так лучше? — он стоял в полутора метрах от Саши — в штанах и незастегнутой куртке на голое тело.

— Нет, — ответила Саша, подумав, что его лица, обнаженной груди, открытых запястий с щиколотками, рук и босых стоп вполне достаточно, чтобы свести ее с ума.

— Нет?.. — снова улыбнулся он.

— В смысле — да! — выпалила Саша, поняв, что сморозила непозволительную глупость — правду. — Эээ... Давайте начнем.

Саша проявила чудеса расторопности и даже не рассыпала бумагу, лежавшую в папке.

Глядя на нее, он рассмеялся.

— Я кажусь вам смешной? — спросила Саша.

— А вы? — улыбнулся он.

— Хорошо, — Саша не ожидала такого ответа и даже не поняла его, смутилась, но тут же снова взяла себя в руки. — Оставим это. Ваши фамилия, имя, отчество...

Саша занесла ручку над соответствующей графой «Дела».