Джон Гришем - Рождество с неудачниками Страница 8

Уэс Трогдон, страховой агент, даже сказался больным и не вышел на работу — хотел удивить своих ребятишек и водрузить снеговика первым. После ленча они с женой Триш тщательно отмыли снеговика, затем под надзором все той же жены Уэс полез на крышу, установил там снеговика и должным образом закрепил. Оказавшись на высоте сорока футов, откуда открывался чудесный вид, он с удовлетворением обозрел окрестности и отметил, что в этом году ему удалось обскакать всех обитателей Хемлок-стрит, в том числе и самого Вика Фромейера.

Пока Триш готовила какао, Уэс начал вытаскивать из подвала и расставлять у гаража коробки с гирляндами из разноцветных лампочек. Он аккуратно протирал каждую и проверял, в порядке ли электрическая цепь. Ни в одном доме не вывешивали столько лампочек, сколько Трогдоны. Весь двор был опоясан ими, кусты у изгороди сверкали разноцветными огоньками, деревья — тоже. Гирлянды повторяли очертания дома, ими же были окаймлены оконные рамы. В прошлом году Уэс использовал целых четырнадцать тысяч лампочек.

Фромейер специально ушел с работы пораньше проверить, как идут дела на Хемлок-стрит. И был необычайно доволен, увидев, какую активную деятельность развернула чета Трогдон. Он даже на миг испытал нечто сродни ревности к Уэсу за то, что тот опередил его. Но потом подумал: разве это имеет значение? И вот, объединив усилия с Уэсом, он отправился помогать миссис Элен Малхоланд, красивой вдове, которая уже принялась печь печенье. Снеговика ей подняли в считанные секунды, а печенье превознесли до небес. Затем Вик Фромейер отправился дальше — посмотреть, кому еще нужна помощь. За ним увязались ребятишки, в том числе и его сын Спайк, двенадцатилетний мальчуган, унаследовавший от него организаторские способности и обостренное чувство коллективизма. До вечера обходили они соседей, спеша покончить с оформлением домов до наступления темноты.

У дома Крэнков Спайк позвонил в дверь, но никто не ответил. «Лексуса» мистера Крэнка во дворе видно не было. И ничего необычного в этом тоже не было, поскольку только что пробило пять. А вот «ауди» миссис Крэнк стояла в гараже — верный признак того, что хозяйка дома. Занавески и шторы на окнах были плотно задернуты. Однако к двери так никто и не подошел, и процессия направилась к Бекерам. Нед Бекер находился во дворе и мыл снеговика, а теща давала ему с крыльца руководящие указания.

— Они только что ушли, — шепнула Нора в телефонную трубку.

— Почему ты шепчешь? — раздраженно спросил Лютер.

— Просто не хочу, чтобы они меня слышали.

— Кто приходил?

— Вик Фромейер, Уэс Трогдон. Потом еще этот Бриксли с другого конца улицы и несколько ребятишек.

— Шайка в полном составе, да?

— Скорее, уличная банда. Сейчас они у Бекеров.

— Бог им в помощь.

— А где наш снеговик? — вдруг спросила Нора.

— Там же, куда мы его спрятали в прошлом январе. Зачем спрашиваешь?

— Ах, сама не знаю!

— Но это просто смешно, Нора. Сидишь в запертом доме, шепчешь в трубку, и все потому, что наши соседи, видите ли, обходят дома и предлагают помощь в установке дурацкого снеговика из пластика. Этой дурацкой фигуры высотой в семь футов, которая, кстати говоря, не имеет ни малейшего отношения к Рождеству. Ты хоть раз задумывалась об этом, а, Нора?

— Нет.

— А ведь мы голосовали за олененка Рудольфа, помнишь?

— Нет.

— Просто смешно, и все!

— Я не смеюсь.

— Так вот, наш снеговик взял отпуск. На год, поняла?

И Лютер осторожно повесил трубку и попытался сосредоточиться на работе. Домой он ехал уже в полной темноте, медленно и аккуратно, и на всем пути твердил себе, что просто глупо переживать из-за такого пустяка, как установка снеговика на крыше. И еще он всю дорогу думал об Уолте Шёле.

— Давай, Шёль, — бормотал он. — Не подводи меня.

Шёль был соседом Лютера и вечным соперником. Довольно странный и сварливый то был тип и жил напротив их дома. Двое детей, только что окончившие колледж, жена, страдающая раком груди, таинственная работа на некий бельгийский концерн, самые высокие на Хемлок-стрит доходы. Но вне зависимости от того, сколько в реальности Шёль зарабатывал, соседям всегда казалось, что у него с супругой денег гораздо больше, чем у них. Лютер купил «лексус». Шёль сразу приобрел в точности такой же. Веллингтон построил у себя во дворе бассейн. Тут же и Шёлю вдруг понадобилось плавать у себя на заднем дворе, якобы врач рекомендовал. Сью Кропп, что жила на другом конце улицы, переоборудовала свою кухню с помощью дизайнера — по слухам, извела на это дело 8000 долларов. Но Бев Шёль все-таки удалось ее переплюнуть — полгода спустя она тоже устроила ремонт на кухне и угрохала на него целых 9000 баксов. Повариха из Бев была просто никакая, и еда после дорогостоящих инноваций стала еще хуже.

Однако всей этой погоне был положен конец ровно полтора года назад, когда у Бев обнаружили рак груди. Супруги Шёль сразу как-то сникли. Соревнование с соседями потеряло смысл. Все новинки и последние приобретения больше не имели значения. Бев и Уолт погрузились в болезнь с тихим достоинством, и, как всегда в подобных случаях, обитатели Хемлок-стрит тут же превратились в сплоченную дружную семью и старались поддержать их. Через год после первого курса химиотерапии бельгийский концерн произвел в штате какие-то перестановки. Какую должность получил Уолт, неизвестно. Однако всем стало ясно, что платят ему теперь гораздо меньше.

В прошлое Рождество Шёлям было не до украшательств. Ни снеговика, ни нормальной елки, лишь гирлянда из нескольких лампочек в окне, вот и все, чем они отметились.

За год до этого без снеговиков на Хемлок-стрит обошлись два дома: Шёлей и еще один, в самом дальнем конце улицы, принадлежавший какой-то паре из Пакистана. Последние прожили тут всего три месяца, а потом переехали неизвестно куда. Дом был выставлен на продажу, и Фромейер уже подумывал заказать еще одного снеговика, а затем под покровом ночи совершить рейд к пустому дому и водрузить фигуру на крышу.

— Надеюсь на тебя, Шёль, — бормотал Лютер, лавируя в потоке движения. — Держи своего снеговика в подвале, не сдавайся!..

Идея со снеговиками была особенно актуальна шесть лет назад. Теперь же эта затея всем изрядно наскучила. Впрочем, следовало признать: наскучила кому угодно, только не детишкам с Хемлок-стрит, подумал Лютер. Два года назад он и сам испытывал нечто сродни восторгу, видя, как порывы ветра срывают снеговиков с крыш и разбрасывают по всему городку.

Он свернул на Хемлок-стрит и тотчас же увидел, что вся улица, насколько хватает глаз, украшена двумя рядами одинаковых снеговиков, которые, подобно светящимся изнутри стражам, восседают на крышах. Лишь два темных провала — дом Шёлей и их, Крэнков.

— Спасибо тебе, молодец, Шёль, — прошептал Лютер.

Детишки раскатывали на велосипедах. Казалось, все соседи высыпали на улицу, они украшали гирляндами дворы, весело перекликались через изгороди.

«Уличная банда» собралась у гаража Шёля. Бегло отметив это, Лютер припарковал машину и быстро прошел в дом. И вдруг через несколько минут над домом Шёлей взметнулась лестница, и по ней бодро и уверенно, как и подобает ветерану, полез на крышу Фромейер. Лютер наблюдал за происходящим через щелку в шторах. Уолт Шёль стоял во дворе своего дома в окружении примерно дюжины помощников. Бев, зябко кутаясь в теплое пальто, наблюдала за действом с крыльца. Спайк Фромейер разматывал удлинитель провода. Из двора напротив доносились крики и смех — казалось, каждый норовит дать ценный совет Фромейеру, который водружал на крышу дома снеговика.

За ужином из домашнего сыра и спагетти без соуса говорили мало. Нора сбросила три фунта, Лютер — четыре. Помыв посуду, он пошел в подвал, где стоял тренажер — беговая дорожка, и минут за пятьдесят сжег еще 340 калорий, больше, чем съел за ужином. Потом принял душ и попытался читать.

Когда улица опустела, Лютер пошел прогуляться. Он не собирается быть пленником своего дома. Он не желал прятаться от соседей. Ему нечего бояться.

Тем не менее, когда он увидел два ровных ряда снеговиков, охранявших их тихую улицу, нечто похожее на чувство вины у него все же возникло. Трог-доны вешали на елку все новые игрушки, и это навеяло воспоминания о детстве Блэр, о тех далеких, навсегда ушедших временах. Нет, Лютер не принадлежал к разряду склонных к ностальгии личностей. «Ты живешь сегодня, не завтра и, уж определенно, не вчера», — едва не произнес он вслух. И сентиментальные воспоминания о прошлом тут же были вытеснены мыслями о суете, беготне по магазинам, напрасно потраченных деньгах. Лютер гордился решением сбежать от этого Рождества.

А брюки стали свободнее. На целый размер, если не больше. Придется носить подтяжки.

Мимо него пронесся неведомо куда велосипед. Потом вдруг резко затормозил.

— Привет, мистер Крэнк.

Это был Спайк Фромейер — он торопился домой после тайной встречи с подобными ему юнцами. Мальчишка спал меньше отца, среди соседей ходили слухи о сомнительных ночных похождениях Спайка. Мальчик он был в целом неплохой, даже симпатичный, но неуправляемый.