Татьяна Соломатина - Папа Страница 8

– В Турции? Водилой?..

– Да-да, знаю. У тебя вопросов вагон и маленькая тележка. Почему в Турции? Почему водилой?

– И откуда у тебя права? – брякнула студентка.

– Откуда-откуда… Я бы и рада тебе сказать, что советские бордели – самые человеколюбивые бордели, и при них даже есть учебно-производственные комбинаты, где любая жрица любви может овладеть полезной профессией, но это, дорогая моя подружка, не так. Совсем не так. Нет при борделях учебно-производственных комбинатов. А есть там… Не надо оно тебе, что там есть. Живи безмятежно и чисто. – Наташка щелчком отправила очередной окурок в раскрытое окно. И, тут же прикурив следующую сигарету, продолжила: – Права же у меня – оттуда. Из маминой сумочки. В кармашке боковом так и лежали. И водить меня мама научила. Ещё в двенадцать лет. Я дура дурой была, да. Но для того чтобы выжимать сцепление, переключать передачи и не путать газ с тормозом – Эйнштейном быть не обязательно. Так что мама меня на своём «Запорожце» вывозила на четыреста одиннадцатую батарею и учила водить. Ты и не знала. Никто не знал. Я стеснялась того, чем бы надо гордиться… С мамой мы плюс-минус похожи, выглядела я тогда из-за своих гормональных проблем старше, так что всё срослось. Тем более, если помнишь, звали мою мать тоже Наташей и фамилии у нас с ней одинаковые. Только отчества разные, ну да мне было проще паспорт гражданский поменять. Перед тем как заграничный делать. А в Турции и водилой, потому что есть такие парни в Турции, которым нужны водители-женщины.

– Извращенцы? – оторопело уточнила студентка-отличница.

– Почему извращенцы? Нормальные парни. Водители-женщины нужны им не для себя, а для жён. Вот есть в Турции такие парни, что любят своих жён. Они, наверное, и у нас есть. Но мне пока такие не встречались… Платили мне в Турции отлично! Плюс еда, плюс униформа, плюс жильё. А когда челноки начали туда-сюда мотаться – так я в первых рядах оказалась. В общем, копейка к копейке, не прошло и пары лет, как у меня уже девять контейнеров на Седьмом в собственности и сейчас я расширяю свой незамысловатый, но многотрудный бизнес. От борделя и сумки «Мечта оккупанта» – к собственной сети модных бутиков, и да не оскудеют склады Милана, и да не выкупятся во веки веков в текущий год актуальные прет-а-порте коллекции, и да не перестанут проклятые капиталисты отдавать брак типа слегка кривоватых швов и неплотно пришитых пуговиц по три копейки за тонну, аминь! А волосы где надо – снова выросли. А чёрные с морды и сисек прошли. Безо всякой терапии. Видимо, из-за здорового воздержания от секса как такового.

– Обалдеть! – только и смогла сказать студентка-отличница.

– Мыльные оперы нервно курят! – грустно засмеялась Наташка.

– Это… А зачем ты квартиру в том же доме купила, где и… где и водитель автобуса живёт?

– О! Это отдельная история. Я решила его извести. И извела. Когда я кое-чего поднакопила, то явилась к нему и предложила продать мне хату. Он отказался. Плюс-минус связи, плюс-минус деньги – и я оказалась прописанной туда, где мне и положено было быть прописанной – в этой самой квартире, полученной водителем автобуса. Не захотел по-плохому, по-хорошему будет хуже. То есть – по закону. Я там пару месячишек у них с его дамочкой пожила – после борделя никакой ад не страшен, я закалённая. Папаня мой никогда особо здоровой печенью похвастаться не мог, а на дешёвую халявную водку падок оказался. Равно как и его новая супружница. Я им её просто ящиками поставляла с нехитрым закусоном. Ну а там кто разберёт, в какой из партий был не гадкий этиловый, а отличный метиловый? Да и кому нужны водитель автобуса и жена его, безработная алкоголичка? Да ещё в такое время, когда есть с чем разбираться ментам отсюда и до заката развала-передела. В мир иной обоих проводила по-людски. Пусть в фанерных гробиках и без музыки, но могла ведь и вовсе на помойку выкинуть. Никто бы не возражал. Продала ту двухкомнатную и купила себе трёхкомнатную. Отчего тут? А отчего бы и нет? Дом хорошей планировки. Ремонт, как видишь, забацала. Так что у меня теперь шик-блеск-красота! – Наташка внезапно рассмеялась. – Помнишь ту мою соседку «проститутку»?

– Помню. Я же тебя искала…

– Да. Она мне говорила… Самое смешное, что она действительно проститутка. А мне в жизни больше, чем конфеты, нужно. Не для того я через всё это прошла, и даже… Знаешь, я ту квартирку-сарайчик купила. В память о бабушке. Папане моему и так есть за что в аду гореть, но вот за то, что он бабкины ордена-медали продал, сука, а кукольный костюмчик отличной шерсти выкинул на помойку, гореть ему в аду вечно безо всяких прощений после каких угодно по счёту пришествий.

И Наташка расплакалась.

И плакала долго.

А потом они со студенткой-отличницей напились в дымину. И Наташка накручивала студентке-отличнице волосы на деревянные бигуди-коклюшки.

Студентка-отличница осталась ночевать у Наташки.

– Слушай, в Турции я прочитала «Графа Монте-Кристо». Я вообще много чего тогда прочитала. У персонального шофёра времени для чтения вагон. Помнишь, я в детстве удивлялась, что ты везде глотаешь книги одну за одной? Не понимала. Это же такое занудство. Какой-то болтун от нечего делать намешал салат из слов, а мы, видите ли, должны покорными коровами всё это прожёвывать. Какого чёрта, когда есть так много интересных дел! Например, попрыгать с малышнёй в классики или поиграть с ними в дочки-матери. Так вот, беру свои слова назад – читать офигительно интересно! Многое в голове на место становится. Пытаешься что-то такое уловить, что-то такое понять… А тут – бац! – умный человек уже всё для тебя сформулировал, не поленился. Я даже – только не ржать! – Толстого прочитала. Очень забавная у него эта Каренина. Нечем ей заняться было. С жиру бесилась.

– Ну, всё не совсем так. Ты делай поправку на время, в которое был написан роман…

– Время – ерунда! В любом времени женщина, не любящая свою дочь, – не женщина.

– Она любила своего сына.

– А у меня бы хоть пятнадцать детей было, я бы их всех любила до потери пульса.

– Будут ещё. Полюбишь.

– Не будут. Аборты. Гормоны. Не помнишь?

– Наташка! Сейчас всё лечится.

– Ну, может, и правда. Хорошо, в том борделе ничего круче гонореи не подхватила.

– У Льва Толстого была гонорея.

– Гонишь?! – восторженно присвистнула Наташка.

– Вот те крест!

– Ощущаю сопричастность гению…

Девушки засмеялись.

– Кстати, роман он должен был назвать не «Анна Каренина», а «Константин Левин».

– Наташка, у тебя для выпускницы ПТУ весьма наблюдательный ум! – искренне восхитилась студентка-отличница.

– Что есть, то есть, – загордилась Наташка. – Жизненный опыт, мать его!.. Нет, ну отвратительный персонаж этот Константин Левин. Всё он, видите ли, думает. Во всём ковыряется, как какой-то жук навозный. Если бы я так во всём ковырялась, в детальках, да о смыслах каждого своего пука задумывалась, так давно бы уже того… – Наташка вздохнула.

– Вот и не задумывайся. Так что там с «Графом Монте-Кристо»?

– Сказки. Ерунда. Враньё. Аббат его прям всему научил и сокровища, вишь, завещал-оставил. Ха-ха три раза.

– Я думала, ты сейчас скажешь что-нибудь о мести.

– Ну, о мести – оно, конечно, красивее. Да только, между нами девочками и по-честному: купить трёхкомнатную, продав двухкомнатную, легче, чем покупать с нуля. Такое вот тебе моё Монте-Кристо. И месть, разумеется. Что называется – приятным бонусом.

– А что ты сейчас читаешь?

– Учебники. Английского и итальянского. Мне за год на них зашпрехать надо. Учителей наняла. Не хочу, чтобы меня на переговорах третье лицо дезинформировало случайно. Или тем более намеренно. Знаешь, как у нас в бизнесе говорят? Третий лишний. Спи, подружка. Мне завтра с утра пораньше арбайтен. Это у тебя ещё каникулы, студентка! – Наташка поцеловала свою бывшую одноклассницу-подружку в нос. – Я была рада узнать, что у тебя всё хорошо.

– Я тоже была рада узнать, что у тебя всё хорошо.

Потом они не виделись ещё лет десять.

Да и то мимолётное общение, что состоялось десять лет спустя, трудно назвать встречей. Наташка была с красивым круглым животиком недель эдак на тридцать восемь – сорок. И была вся погружена в себя. За те десять лет, что девушки не виделись, Наташка стала владелицей большого бизнеса, построила себе красивый дом, и обнаружив, что ей уже весьма за тридцать, завела себе красивого мужа. Позже, что правда, мужа вывела. Ей нужна была дочь. И ей не нужно было, чтобы у её дочери был папа.

– Так что вы всё-таки думаете про дороже всех одетую блондинку?! – уточнил бармен.

– Артём, я думаю о ней только то, что вижу. А вижу я красивую женщину моего возраста. С яркими голубыми глазами, с конским хвостом натуральных светлых волос. И даже рыжие веснушки ей к лицу. Это удивительно, когда у женщин нашего с ней возраста ещё появляются веснушки. Сведи ты с ней знакомство поближе, она бы привела в порядок твою густую гриву обычной короткой мужской стрижкой. Твоя внешность от этого только выиграет. Уверена, что она отлично управляется с парикмахерскими ножницами. И, кстати, дам трое. Почему, когда ты решил мне рассказать, что ты о них думаешь-придумываешь, ты начал с этой? Она тебе нравится? Так действуй!